Безумная погоня - Элоиза Джеймс

— Ага, ты уже зовешь его Уильям! — констатировала леди Боннингтон. — Полагаю, так звали кого-то в роду лорда Ролингса…

Ласковые и доверчивые глаза Уильяма серьезно смотрели на Эсме; малыш словно знал: с ней он в безопасности и она будет кормить его и оберегать.

Внезапно сердце Эсме сковал холод страха. Бенджамин, ее маленький братик, умер в нежном возрасте. Конечно, это не одно и то же, но милый Уильям был ей бесконечно дорог. На ее щеку выкатилась невольная слеза.

— В чем дело, дорогая? — нахмурилась Арабелла. — О нет, только не это — так ты намочишь малыша. Позволь мне взять его…

— Это самый красивый ребенок из всех, кого я когда-либо видела. — Эсме всхлипнула. — И я так люблю его! Что, если с ним что-нибудь случится? О нет, я этого не переживу!

— У нее родовая истерика. — Леди Боннингтон поморщилась. — У некоторых женщин такое бывает. Моя вторая троюродная сестра после рождения дочери впала в депрессию. Правда, на то была своя причина — ее муженек мог кого угодно довести до нервного срыва. И тут Эсме перестала плакать.

— У него глаза Майлза, — сообщила она Арабелле, не обращая внимания на маркизу. — Видишь? Они такие же ласковые, как у Майлза, и такие же голубые. А вот самого Майлза больше нет в живых…

— Зато его сын жив и здоров. — Арабелла улыбнулась племяннице. — Уильям — чудесный, крепкий малыш, в нем нет и намека на какие-нибудь дефекты.

— Согласна. — Леди Боннингтон кивнула Эсме. — Я сразу увидела, что ребенок — копия твоего супруга.

Во взгляде Арабеллы появилась неприкрытая неприязнь.

— Почему бы тебе не пойти и не сообщить эту счастливую новость своему сыну, Гонория?

— Обязательно сообщу, — заверила ее маркиза. — Уже иду. Позвольте заметить, леди Ролингс, что я восхищена тем, как вы справились с этим деликатным делом.

Малыш снова начал плакать, и миссис Плак наконец решительно забрала его.

— Он хочет быть со мной, — захныкала Эсме.

— Конечно, конечно. — Миссис Плак передала новорожденного кормилице. — Но все должно идти своим чередом.

Когда вошла Хелен, кормилица принялась заворачивать младенца в теплые пеленки.

— О, Эсме, он такой прелестный! Как он, на ваш взгляд? — обратилась она к кормилице.

— Кругленький, как поросеночек, — ответила кормилица без промедления. — А теперь посмотрим, не захочет ли он позавтракать. — Она села и расстегнула ворот платья. Эсме видела, как Уильям повернулся к кормилице и тихо хрюкнул; его огромные голубые глаза открылись и уставились на кормилицу. Эсме показалось, что он смотрел на женщину точно таким же задумчивым взором, каким смотрел до этого на нее.

В ее груди вдруг возникло странное томление. Это ведь ее ребенок, ее милый Уильям…

— Отдайте его мне! — громко попросила она. Кормилица в растерянности подняла на нее глаза.

— Не смейте кормить моего малыша! — Эсме инстинктивно сжала кулаки. — Немедленно отдайте Уильяма мне!

— Боже милостивый, миледи, — проговорила кормилица. — Но ведь вы наняли меня именно для этого.

— Я передумала. — Ей вовсе не хотелось, чтобы Уильям кого-то еще считал своей матерью. Она сама будет делать для него все, что требуется, включая кормление.

Кормилица сердито покачала головой, но ребенка все же отдала.

— Вам будет не так-то легко, — проворчала она. — Сначала это довольно болезненно. Многие женщины так никогда это искусство и не осваивают. Сказать по правде, грудь благородных дам для этого вообще не годится.

— Моя грудь годится, — возразила Эсме, вкладывая в голос всю силу убеждения, какую смогла призвать на помощь. — Теперь, если вы мне скажете, как это делается, я бы сама хотела дать Уильяму его завтрак.

— Откровенно сказать, — начала леди Боннингтон, — меня тошнит от одной этой идеи. Леди, чтоб вы знали, — не дойная корова!

— Прошу тебя, ступай к себе, Гонория, — вмешалась Арабелла. — Разве тебе нечего сообщить своему сыну?

Гордо вскинув голову, леди Боннингтон покинула комнату, чувствуя себя несколько уязвленной. В конце концов, леди Ролингс ей не родственница, хотя она и провела с ней целых три часа, давая необходимые советы. Вполне возможно, что отчасти благодаря именно ее усилиям леди Ролингс сумела так быстро разрешиться от бремени. С другой стороны, она не могла надеяться на лучший результат. Леди Ролингс сама установила, кто отец ребенка; теперь Себастьян никуда не денется и будет вынужден признать себя свободным от каких-либо обязательств.

— Он ничуть не похож на тебя, — торжествующе объявила маркиза сыну. — Лысый, как бильярдный шар, совсем как его отец.

— Еще несколько лет назад у Майлза Ролингса были волосы, — напомнил Себастьян.

— Пойди и посмотри на ребенка сам. Он вылитый отец. Больше тебе не придется сомневаться в своей непричастности к его рождению. Леди Ролингс, едва его увидела, расплакалась, потому что у ребенка глаза как у ее мужа. Это значит, что Майлз Ролингс посмертно стал отцом. — Леди Боннингтон сделала паузу и внимательно посмотрела на сына. — Ты свободен, — повторила она несколько ласковее.

Себастьян поднял глаза, и их выражение потрясло маркизу до глубины души.

— Она, конечно, обо мне не спрашивала?

— Нет, не спрашивала.

Ни слова не говоря, Себастьян повернулся и вышел из комнаты, а маркиза невольно призадумалась. Что, если его связывает с этой женщиной нечто большее, чем она думает? Возможно, Себастьян надеялся, что именно он является отцом ребенка? Нужно как можно быстрее женить мальчика, решила про себя леди Боннингтон, и женить не на ком попало, а на девушке из большой семьи, чтобы она не ограничилась одним-единственным ребенком. Ну а если будущая невестка проявит желание стать дойной коровой, ее можно будет быстренько заставить одуматься. Никто не имеет права забывать, что есть вещи, которые по определению не могут иметь места в семье Боннингтонов.

Глава 28

ОСОБЕННОСТИ ПОХОДКИ И ПРЕЛЕСТИ ОБОЛЬЩЕНИЯ

Беатрикс Леннокс приняла решение. Она слишком много думала о Стивене Фэрфакс-Лейси, слишком долго колебалась и в конце концов решила, что отвела ему чересчур важное место в своей жизни. Ей никогда не приходило в голову дважды приглашать мужчину к себе в постель; более того, сам факт приглашения мужчины был наилучшим способом, чтобы раз и навсегда искоренить желание впредь мечтать о его обществе.

На подготовку к обольщению Стивена у нее ушла вся вторая половина дня, и наконец Беата решила, что выглядит неотразимо желанной. Она надушилась, завилась и накрасилась, наведя лоск на каждый дюйм своего тела, не надела корсет и не стала использовать ватные подкладки, а из всех платьев выбрала такое, которое словно в порыве языческого воодушевления выставляло миру все, чем обладала его владелица. Сшито оно было из французского шелка приглушенного цвета морской волны; отчаянно смелое декольте украшали ленты чуть более темного оттенка.