Укрощение повесы - Аманда Маккейб

Однако, несмотря на эту улыбку, она чувствовала, что он в каком-то странном, отстраненном настроении.

— Ты меня уже спрашивала.

— Ты так и не ответил. Я собираюсь повторять свой вопрос, пока ты не скажешь, куда меня ведешь.

— Увидишь, когда мы будем на месте. Это сюрприз.

— Надеюсь, приятный, — сказала она. — После вчерашнего появления на балу Томаса Шелдона я вполне могу обойтись без дальнейших неожиданностей.

— Ах, что за день без сюрпризов? — Роб на ходу выпустил ее руку и обнял за талию, привлек к себе. — Тебе нравится здесь, в Харт-Кастл? Не считая появления на нашем балу злой ведьмы в обличье Шелдона.

Анна задумалась над его вопросом, а заодно и надо всем, что произошло с ними за то недолгое время, что они пробыли в замке. Казалось, прошли месяцы, а не дни. И она сильно изменилась. Теперь кое-что виделось яснее, хотя еще далеко не все.

— Мне здесь нравится, — честно ответила она. — Харт-Кастл прекрасен, а Эдвард и Элизабет очень приветливые хозяева. Здешняя жизнь приятна, хотя иногда ее и омрачают тени вроде Шелдона. У меня такое чувство, что он нечасто здесь появляется.

— Думаю, что ты права, — пробормотал Роб, переводя дыхание. — Я рад, что тебе здесь нравится. Для меня этот дом — своего рода приют, безопасная гавань. — В его взгляде и голосе сквозила какая-то странная отстраненность. Он был в таком настроении с тех пор, как они проснулись.

— Да, нам повезло, — ответила Анна. Порой ей сильно недоставало места, где бы можно было надежно укрыться. Она лишь несколько раз испытывала чувство абсолютной безопасности, где ее не могло коснуться зло. В объятиях Роба.

Она понимала, что это иллюзия. Но тем не менее безмерно ею дорожила.

Тропинка сделала поворот, далее река огибала холм и спускалась в долину. Роб стал подниматься наверх, ведя за собой Анну. Наверху ее ждал великолепный вид — зеленые луга, темнеющий вдалеке лес и крошечная, словно игрушечная, деревня. Акварельно-голубое небо с пушистыми низкими облачками отбрасывало тени, насколько хватало глаз.

— Какая красота! — воскликнула Анна. — Это и есть твой сюрприз?

Роб покачал головой:

— Боюсь, у нас будет долгая прогулка. Ты к ней готова?

Анна рассмеялась:

— Мне кажется, сегодня я могу пройти и сотню миль кряду. Я чувствую себя отдохнувшей и полной сил! Должно быть, так действует на меня свежий воздух.

— Свежий воздух — это как раз то, что, за городом в полном изобилии, — отозвался он, пока они спускались с холма в долину. И хотя он не выпускал ее руку, Анна чувствовала, что он не с ней. Он из-за чего-то тревожится?

Высокая трава стала цепляться ей за подол, и Анна подобрала юбки. Она пыталась игнорировать отстраненность Роба и просто наслаждаться прогулкой, но полностью забыть об этом все равно не удавалось.

— Разве это не прекрасно — жить здесь, у самого подножия холма? — воскликнула Анна, твердо настроенная радоваться жизни. — Каждое утро наслаждаться этим великолепным видом и слушать пение птиц?

— Тебе хочется просыпаться от чьих-то воплей и выливаемых в окно помоев?

Анна сморщила нос:

— Кому такого захочется?

— В деревенской жизни тоже есть свои недостатки, — сказал Роб. — Ужасающий холод зимой, отсутствие театров и книжных магазинов.

— И никаких голов на шестах, — с дрожью произнесла Анна, вспоминая о мертвых головах, что смотрели на нее с Лондонского моста всякий раз, когда она проходила мимо.

— Напоминающих нам о судьбе тех, кто пошел не по той дорожке? — Роб перенес ее через грязную лужу и провел по маленькому мосту в деревню. Они шли рядом, но он все равно был словно не здесь. Не совсем здесь.

В отличие от большинства сельских улочек здешняя главная улица была широкой и замощенной. Вдоль нее выстроились деревянно-кирпичные лавки и жилые дома. Соломенные крыши чередовались с шиферными, а в конце улицы стояла старая церковь.

Массивная, квадратной формы, из поблекшего коричневого камня. На церковном дворе виднелись покосившиеся надгробия, окруженные подновленной каменной оградкой.

Как раз открывались лавки, и продавцы выставляли свои товары. Из домовых труб вился серебристый дымок, его сладковатый запах смешивался с ароматом свежего хлеба из близлежащей пекарни. Женщины с ведрами стояли в очередь за водой, дети цеплялись за материнские юбки или гонялись друг за другом. Мальчики постарше шли в школу вслед за учителем в черном костюме.

На них с Робом все оборачивались, кое-кто даже выкрикивал приветствия, и Робу приходилось останавливаться, чтобы ответить знакомым.

— Ты рос в этой деревне? — спросила Анна.

— Да, я жил над магазином отца, вон там. — Он показал на дом на соседней улице. — И ходил вон в ту школу, как и эти несчастные мальчики.

— И зубрил латынь?

Роб засмеялся:

— Чаще получал порку за несерьезное отношение. А вот там, в нашей деревенской ратуше, я в возрасте пяти лет впервые увидел театральную постановку.

Анна посмотрела, куда он показывал, — длинное, низкое здание позади церкви.

— И что это была за постановка?

— Аллегория о радостях и горестях в исполнении кучки оборванных бродячих актеров. В зале было столько народу, что сидячих мест не осталось, поэтому мой отец встал сзади и посадил меня на плечи, чтобы я мог посмотреть представление. И оно меня захватило, несмотря на потертые костюмы и неуклюжие реплики. Тогда я еще не знал, что простые слова могут вытащить человека из привычного мира и отправить в иной — сказочный, заставить задуматься о том, что никогда не приходило в голову.

— Да, — прошептала Анна.

Именно так она себя и чувствовала, когда смотрела его пьесы, — словно попадала в другой мир с чувствами и желаниями, о которых прежде никогда не задумывалась. Эти пьесы были частью его самого. Раскрывали ли они его тайны, которые ей так хотелось узнать?

— С того времени я заболел театром, хотел только писать и смотреть пьесы, вызывать у людей смех и чувства, — продолжал Роб. — Отец мечтал, чтобы я продолжил его дело, но кожевника из меня не вышло. Меня интересовали только изысканные слова и поэзия, а еще приключения. Хотелось повидать мир.

— Тебе было слишком тесно в деревне, да?

— Да.

Анна кивнула:

— Когда-то я думала, что мир, в котором выросла, — не для меня, а мне уготована совсем иная жизнь вдали от Соутворка. Я мечтала и строила планы...

Роб шел по улице, держа ее за руку, и рассматривал улицы своего детства. Казалось, он видит то, что ей недоступно.

— Но те места, откуда мы родом, всегда притягивают.

— Но ты ведь уехал! И стал кем хотел.

— Это так. Когда мне было семнадцать, сюда заглянули разъезжающие по деревням «Слуги лорда Хэншоу», и я убедил их взять меня учеником. Отец был в ярости.