Полицейские и воры. Авторский сборник - Уэстлейк Дональд Эдвин

Мэри–Энн улыбнулась:

– Я думала, что ты никогда этого не сделаешь.

Глава 10

Четверть третьего, но ничего не происходит. Сондгард расхаживал по дому взад и вперед, от, входной двери к кухне, а от кухни к входной двери. Из–за закрытой двери репетиционного зала доносились звуки; Ральф Шен работал с Диком Лейном и Олденом Марчем, им предстояло сыграть вдвоем три сцены. Шен не мог работать с остальными, потому что Луин Кемпбелл была занята в слишком большом количестве сцен, а Ральф не хотел, чтобы кто–нибудь за нее читал реплики. Шен привел какое–то мистическое режиссерское обоснование своего упрямства. Поскольку исполнители уже присутствовали на предыдущих репетициях, Сондгард не стал с ним спорить. Но из–за упрямства Шена все четверо подозреваемых могли свободно расхаживать по дому.

С другой стороны, возможно, так лучше. Ничто не отвлечет мысли убийцы. Он ДОЛЖЕН подумать о приближающейся роковой минуте. У него есть время и возможность поволноваться.

Но часы показывали уже четверть третьего, а ничего не происходило. Сондгард подумал, что пора немного усилить давление. Для этого капитан прекратил свое хождение по холлу и отправился на поиски подозреваемых.

Для начала Сондгард обнаружил Тома Бернса сидящим за длинным столом в столовой, перед ним стояли бутылка и стакан. Том пил не спеша, с наслаждением потягивая выпивку, чертил карандашом на листе бумаги какие–то автомобили. Берне поднял голову, когда капитан вошел в столовую, и дружелюбно помахал рукой:

– Привет, сыщик. Возьми себе стакан.

– Нет, спасибо.

Два часа назад все они сидели в этой комнате за ленчем, прошедшим столь же спокойно, как и завтрак, даже еще более мирно. Теперь капитан нервничал. Сондгард, вздохнув, сел напротив Тома и поинтересовался:

– Ты давно знаешь Эдди Креншоу?

– Эдди.., как?

– Креншоу. Ты помнишь, такой худой парень, у него нет нескольких пальцев.

Берне нахмурился, пытаясь сосредоточиться. Как всегда, его подвижное лицо преувеличивало гримасы, делая их почти нереальными. Может, его гримасы и были ненормальными? Не так–то просто сказать, как выглядит лицо маньяка.

Наконец Том покачал головой:

– Я вообще не знаю этого парня. Креншоу? Без пальцев? Что за странное описание.

– Он приятель Эверетта Лаундеса.

– Того парня, что владеет усадьбой недалеко отсюда?

– Именно его.

– Я его встречал разок, но я не знаю никого из его приятелей. Мы как–то одалживали у него канделябр.

– Что?

Берне засмеялся:

– Да, точно. Канделябр. Помнишь, три сезона назад. «Яблочное семечко». Ты ее видел, не так ли?

– Что–то знакомое.

– В общем, там был нужен канделябр. Помнишь, в этой пьесе вся семья непрерывно говорит о канделябре? Сондгард медленно кивнул:

– Кажется, я что–то припоминаю.

– Так вот, у этого парня, у Лаундеса, в подвале завалялся лишний канделябр, и он одолжил его нам. Весил он не меньше тонны. Нам пришлось одолжить у Андерсона грузовик, потому что канделябр не помещался в фургон.

– И это был единственный раз, когда ты встречался с Лаундесом?

– Я полагаю, иногда он приходил на представления, но я не вспомню точно.

– Хорошо. – Капитан потер лоб ладонью. – Подумать только, – проговорил он. – Три убийства. Я сам едва могу поверить в такое.

Берне испуганно взглянул на Сондгарда:

– Три? Я знаю только об одном.

Капитан поднял на него глаза, моргая в притворной растерянности:

– Разве я сказал три? Я надеюсь, что это не станет дурным предзнаменованием.

– Эрик, Боже праведный, ты что, пытаешься хитрить со мной?

– Я ни с кем не смог бы хитрить сейчас, Том. Я слишком устал. Я только хочу, чтобы побыстрее наступили три часа.

– Ты и правда думаешь, что я мог прикончить бедную Сисси Уолкер?

– Кто может знать, кто на что способен? – Сондгард встал. – Я собираюсь вздремнуть на кровати Боба. Увидимся позже.

– Всего хорошего, сыщик.

Когда капитан покидал кухню, Берне наливал себе еще одну порцию.

Сработало ли это? Сондгард не мог себе представить, но он решил попытать счастья сейчас. Капитан хотел проделать с каждым из четверых одну и ту же процедуру, рассчитывая уловить хоть какую–то реакцию на имя, описание Эдди Креншоу или «ошибку» в числе убийств. Или, на худой конец, просто напугать убийцу, убедить его, что капитан приближается к развязке.

Сондгард вышел в холл и стал подниматься по лестнице, надеясь встретить одного из троих; тут он увидел, что навстречу спускается Кен Форрест.

– Ах, это вы! – воскликнул капитан. – Я вас искал.

– Меня?

В глазах Форреста Сондгард не заметил ни страха, ни ощущения вины. Наоборот, Кен улыбался, всем своим видом выражая готовность помочь.

– Я хотел узнать, как давно вы знаете Эдди Креншоу.

– Кого? – Форрест взглянул на лестницу, словно ожидая обнаружить там кого–то по имени Эдди Креншоу. – Здесь такого человека нет, так ведь?

– Нет, он друг Эверетта Лаундеса. У него не хватает пальцев на руке.

Если озадаченная улыбка Форреста была фальшивой, его следовало считать лучшим актером труппы.

– Я просто не понимаю, о чем вы говорите.

– Вы не знаете Эверетта Лаундеса?

– Тьфу, не знаю, а может быть, и знаю. – Кен совершенно по–детски почесал голову; сегодня Форрест казался более общительным, чем вчера, возможно, потому, что молодой человек пробыл здесь какое–то время и уже начал осваиваться. – Я его должен знать по Нью–Йорку?

– Нет, вряд ли. – Сондгард удержался от улыбки; поскольку Форрест все же может оказаться убийцей, следует продолжать игру. – Ладно, не обращайте на меня внимания, я просто устал. Может быть, это не вы знакомы с Эдди Креншоу. Может быть, это Род Макги знает его, а я просто все перепутал. После трех уб…

Но Кен не дал капитану закончить:

– Вы шутите, капитан Сондгард?

На его лице снова появилась озадаченная улыбка.

Сондгард поднял брови:

– Шучу по поводу чего?

– Что вы имеете в виду, говоря, что, может быть, Род Макги знает его?

– Но…

Глядя на капитана совершенно искренне и озадаченно, Форрест похлопал себя по груди и заявил:

– Бога ради, капитан Сондгард, я и есть Род Макги.

***

Едва произнеся это, сумасшедший понял, что совершил ошибку. В течение одной ужасной секунды головокружения безумец чувствовал себя совершенно потерянным, ввергнутым в какой–то водоворот, беспомощным и ничего не понимающим, как ребенок, он даже потерял равновесие на ступеньках и начал неуклюже падать вниз…

И тогда все вдруг вернулось. Он все вспомнил. Кем он был. Где он был. Как он попал сюда, и что случилось с ним здесь, и какие события привели к этой непоправимой ошибке.

То существо снова овладело им после ленча. Оно медленно, росло все утро, набираясь силы от его увеличивающейся паники по мере приближения трех часов. В нем крепло убеждение, что Дэниэлс все знает, что именно Мэл является агентом доктора Чакса, что Сондгарду тоже все известно, что доктор Чакс установил три часа как время конца эксперимента и что ровно в три : они все вместе накинутся на него: доктор Чакс, Дэниэлс, Сондгард, полиция штата, все они, весь мир.

Теперь он почти с благодарностью сдался, отрекся от своего тела, и это второе «я» овладело им, грубое, прагматичное, безумное.

Вот он пришел за ним, агент Чакса.

Воспоминания хлынули в мозг сумасшедшего. Лицо Сондгарда медленно бледнело, потому что капитан постепенно осознавал происшедшее. Сондгард сделал шаг назад и открыл рот, собираясь закричать.

Безумец ПРЫГНУЛ!

Удар! Удар! Закрыть его серые в пятнышках глаза и бежать!

Сумасшедший перепрыгнул через упавшего Сондгарда, бросился к двери и выскочил из дома. Загудел сигнал машины, еще раз и еще. Послышались крики. Свора настигала его.

Безумец мчался изо всех сил, выпрямившись как железный прут, и озеро почти мгновенно оказалось перед ним. Теперь оно сверкало на солнце. Сумасшедший продолжал свой бег, брызги воды разлетались от его ног, наконец он оказался слишком глубоко в воде, он уже не мог бежать, тогда безумец поплыл.