Рози – моя родня (с иллюстрациями) - Джеральд Даррелл

Он остановился, бросил задумчивый взгляд на стоящий на буфете графин с вишневкой, потом посмотрел на часы и уныло вздохнул.

– Так вот, я – овчарка, присяжные – стадо овец, а судья – охотник за чужим скотом. – Голос сэра Магнуса понизился почти до шепота; он встал, заходил взад-вперед вдоль стола, потом вдруг остановился, глядя на Адриана. – И что же из этого следует? А то, что обязанность моя, как овчарки, отогнать вора и направить моих курчавых присяжных ягнят в загон правильного решения. Вы уловили соль?

– Ну, в общих чертах, – ответил Адриан. – Однако разве вы можете так верховодить судьей?

– Судьи, – холодно произнес сэр Магнус, – всего лишь неискушенные законники.

Не очень– то вразумительное описание того, как действует правосудие, сказал себе Адриан, но за неимением опыта в общении с этой системой спорить не стал. Тем временем сэр Магнус подошел к двери, распахнул ее и крикнул:

– Скрич!

На его зов явился, подобострастно кланяясь, некий сморщенный лысый субъект.

– Скрич, – указал на него взмахом руки сэр Магнус, – составит надлежащие послания всем тем, кто мне нужен в качестве свидетелей. Придется вам посидеть вместе, сообщите ему необходимые детали.

– Хорошо, – ответил Адриан, – как скажете.

Он вдруг сообразил – и его обдало жаром при этой мысли – что он может написать Сэмэнте, вызвать ее как свидетеля. Сэр Магнус посмотрел на графин с вишневкой так, словно увидел его впервые.

– Однако на пустой желудок, – заметил он, – нельзя браться за такую работу. Выпейте вишневки.

– Пожалуй, я воздержусь, если не возражаете, – сказал Адриан. – Мне нужна ясная голова, чтобы сочинить все эти письма.

– Вам виднее, – отозвался сэр Магнус, подошел к буфету, смешал в кружке вишневку с ирландским виски и соком двух лимонов, проглотил эту смесь и постоял несколько секунд, передергиваясь всем телом.

– Интересно, – мягко произнес он с закрытыми глазами. Потом повернулся к своему горемычному клерку и рявкнул: – Вам известна ваша задача, Скрич! Мистер Руквисл изложит вам детали, и к двенадцати часам все письма должны быть отправлены!

– Разумеется, сэр Магнус, – ответил Скрич. – Будет сделано, сэр Магнус.

Сэр Магнус прошагал к выходу из столовой и захлопнул за собой дверь, оставив Адриана наедине со Скричем, совершенно бесцветным, но весьма старательным тугодумом, обладателем каллиграфического почерка. Без десяти двенадцать наконец было написано последнее – адресованное Сэмэнте – письмо, и в ту же минуту в комнату ворвался сэр Магнус. Скрич собрал все бумаги и смиренно удалился.

– Я подумал, – объявил сэр Магнус, – что у вас какой-то нездоровый вид. Не могу допустить, чтобы мой драгоценный клиент бледно выглядел в суде.

– По-моему, – Адриан подавил зевок, – все дело в недосыпе.

– Ерунда, – возразил сэр Магнус. – Вы нуждаетесь в стимулянтах. Без сна вполне можно обойтись, но нельзя обходиться без стимулянтов.

Хотелось бы знать, вяло подумал Адриан, что сэр Магнус считает стимуляцией. Не иначе бой с семнадцатью испанскими быками перед ленчем.

– Возможно, вы правы, – кротко молвил он.

– Предлагаю, – сэр Магнус потер руки, – нам с вами и Рози совершить прогулку после ленча.

– Прогулку? – испуганно произнес Адриан.

– Вот именно. Мы прогуляемся по набережной.

– По-вашему, это хорошая идея?… – начал Адриан.

– По-моему, это отличная идея. Легкий ленч, затем интенсивная прогулка, и вы убедитесь, что вам сразу станет лучше от свежего морского воздуха.

Управившись с легким ленчем (который состоял из дюжины устриц, желтого, как солнечный закат, пышного грибного суфле, купающегося в густом коричневом соусе, нежного, розового на срезе, как коралл, окорока с надлежащим овощным гарниром и бисквита, обильно пропитанного вишневкой и залитого двумя-тремя литрами сбитых сливок), они пошли погулять по набережной, захватив с собой Рози.

Невыспавшийся, с набитым животом, Адриан еле волочил ноги и никак не мог понять, каким образом эта прогулка может расположить местных жителей в его пользу. А сэра Магнуса, казалось, ничуть не занимала их реакция. Перекинув свою трость через плечо, он зацепил ее концом хобот Рози, и так они шагали вместе в духе полной приязни. Всякий раз, как им встречались группы детей, восторженно таращащих глаза на слониху, сэр Магнус подтягивал Рози тростью вперед, позволяя им трогать ее ноги и поглаживать хобот. Рози, которая, как и большинство добродушных зверей, твердо верила, что люди не способны ее обидеть, радовалась такому вниманию и кончиком хобота, способного стать весьма грозным оружием, тихонько обнюхивала веснушчатые физиономии, косички и грязные ручонки.

В пять часов, к великому облегчению Адриана, после того как они четырнадцать раз прошлись взад-вперед по набережной, все трое вернулись в усадьбу сэра Магнуса, где отвели Рози в сарай, после чего мужчины сели пить чай в библиотеке. Сэр Магнус почему-то был очень доволен прогулкой. Уписывая горячие румяные гренки с маслом, хрустящие тонкие лепешки с кремом и клубничным джемом и большие сочные куски фруктового торта, благоухающего, словно лес в разгар зимы, Адриан слушал очередную лекцию сэра Магнуса на юридические темы, из которой понимал не больше десяти процентов.

– Скажите, – перебил он наконец хозяина, – почему вы были так довольны нашей прогулкой?

Сэр Магнус критически посмотрел на свой чай, добавил в него ложку вишневой наливки и задумчиво размешал.

– Видите ли, дружище, – начал он умильным тоном, как обычно обращаются к умственно отсталому ребенку, – вам, вероятно, невдомек, что пути правосудия никогда не бывают гладкими. Сегодня множество людей наблюдали, как мы спокойно, цивилизованно прогуливались на свежем воздухе вместе с Рози. Слониха, как я и ожидал, вела себя образцово на глазах у всех этих взрослых зевак. С выдержкой, делающей ей честь, она обнюхивала и гладила мерзких сопливых отпрысков местных жителей. Можете не сомневаться – слух о доброте и деликатности Рози уже дошел до самых скромных лачуг сего города.

Сэр Магнус остановился, чтобы съесть еще одну лепешку с кремом и джемом, затем вытер рот и продолжал не совсем внятно, зато вполне самодовольно:

– Мне все равно, где суд будет набирать своих присяжных, но как только те прибудут, услышат от кого-нибудь, какое Рози воспитанное создание.

– Постойте, – ужаснулся Адриан, – я полагал, что весь смысл суда присяжных в том и заключается, что на его членов нельзя влиять.

Сэр Магнус встал, выпрямился во весь свой почти полутораметровый рост и устремил на Адриана надменный взгляд.

– Вы не можете, – жестко произнес он, – подкупить присяжных. Это было бы неэтично.