После Апокалипсиса - Вячеслав Рыбаков

Он пренебрежительно махнул рукой.

— Давно вы здесь?

— Это неплохой вопрос, молодой человек. Точно не скажу, но несколько месяцев набежало. А вот как тебя сюда занесло?

Сергей открыл было рот, но тут железная дверь в переборке с грохотом распахнулась. Влез злобный дед, и после шумной перебранки с Механиком, из которой парень не понял ни одного слова, схватил парня за шиворот и подтащил к помпе. Ткнул в нее пальцем, потом сунул кулак под нос Сергею и ушел.

Механик показал, что надо делать, но с первого раза Сергей чуть не пролил топливо из канистры мимо горловины бачка. Потом бестолково тыкал масленкой во все щели, которые мог углядеть. Но терпение Механика не истощалось.

Сколько дней прошло, сказать было трудно. Помпу запускали и днем, и ночью, если кто-то из людей Капитана решал, что воды в трюме набралось порядком. Время от времени Сергею удавалось выбраться на палубу, глотнуть свежего воздуха. Держался рядом с Механиком.

Среди людей Капитана был один вредный пацан, рыжий такой верзила, который норовил пнуть его или за ухо схватить.

Обитатели клетушек, наоборот, не приставали, один раз даже какая-то сердобольная тетка сунула ему краюху хлеба с копченой рыбешкой. Рыбу он отдал Механику, а хлеб чуть было не отобрал рыжий. Но не успел. Сергей заметил, как тот бежит к нему вдоль борта, и сунул еду в карман. Рыжий подскочил к нему, сжав угрожающе кулаки, но Сергей выставил перед собой полуметровую спицу, которой замерял уровень масла.

— Не связывайся с ним, — сказал Механик. — Это сын Капитана.

Сергей прижался спиной к борту и достал из кармана кусок хлеба. Первая мысль была выбросить его рыбам. Но рыжий тогда все равно не отстанет. Отдавать же нельзя ни в коем случае. Он понимал, даже скорее не понимал, а чувствовал: если сейчас прогнется, то жизни ему не будет, рыжий примется изводить его при всяком удобном случае. Знай он чуть больше десятка слов, которые успел запомнить, можно было попробовать договориться с рыжим. Но тому явно хотелось подраться.

Из клетушек на них поглядывали с любопытством — худо-бедно развлечение. Рыжий заметил это и, крикнув что-то обидное, протянул руку. И тут же отдернул, иначе спица проткнула бы ему ладонь. А Сергей, не позволяя ему приблизиться, немедленно съел хлеб.

Рыжий злобно процедил какое-то ругательство и запустил руку в карман. Но тут громкий смех раздался откуда-то сверху. Капитан и его люди стояли у перил и оживленно переговаривались.

Потом Капитан поманил пальцем рыжего и тот покорно двинулся к трапу. Немая девочка у ближайшей клетушки беззвучно засмеялась. Рыжий ударил ее по лицу, и она перестала смеяться.

— Пошли вниз, — негромко сказал Механик.

Но не успели они сделать и пары шагов, как сверху закричали, Сергей поднял голову и увидел, что Капитан тычет пальцем в его сторону, а стоящие рядом машут руками, поднимайся, мол, сюда. Механик поднялся за ним по скрипучей лестнице, вполголоса наставляя, чтобы парень ни в коем случае не нарывался, а начнут его с сынком Капитана стравливать, так лучше сразу сдаться, подумаешь, несколько синяков…

Драки не вышло. Пара оплеух досталась рыжему и столько же влепили Сергею. Потом Капитан, нависнув глыбой над парнем, выдернул из его рук мерный штырь и, швырнув за борт, угрюмо процедил что-то сквозь зубы.

— На судне не драться, — пояснил Механик. — Оружия при себе не держать. Еще раз увидит непорядок — полетишь за железкой.

Главарь потерял интерес к Сергею и ушел. Стоявшие на верхней площадке потянулись за ним и один за другим скрылись за ржавой железной дверью. Последним ушел рыжий, злобно смерив Сергея взглядом.

С тех пор рыжий к нему не приставал, но, проходя рядом, щурил недобро глаза и покачивал обещающе головой. Драку он все же учинил, правда, не на судне.

Время от времени баржа останавливалась у островков на несколько дней. По сходням на сушу перегоняли скотину, попастись на свежей траве. Тут же на берегу ставили коптильни из пустых железных бочек. Охраны не было, мало кто из пленных рискнул бы уйти вплавь до ближайшей земли, еле видной на горизонте. К тому же худо-бедно и у морского люда жить можно было. Одно только плохо — на ночь почему-то обязательно снимались с места и уходили от берега, чтобы утром вернуться. За все время своего пребывания у морского народа Сергею ни разу не довелось переночевать на земле.

На одном из островков рыжий поймал Сергея, повалил на траву, сел на него и принялся хлестать по лицу, сопровождая лупцовку непонятной, но явно оскорбительной скороговоркой.

Потом заметил нефритовый медальон и захотел сорвать, но Сергей изловчился, укусил обидчика за палец, а когда тот взвыл, вывернулся из-под него и вскочил на ноги.

Вокруг тут же собрались все, кто был на берегу. Главарь посмотрел немного, как подростки размахивают кулаками, хмыкнул и Придержал своего помощника, который полез было их разнимать. Тут все принялись свистеть, криками подбадривать драчунов, но развлечение вышло недолгим. Как ни старался Сергей достать рыжего, ничего путного из этого не вышло: у того и руки были длиннее и силушки больше. Не прошло и минуты, как Сергей опять лежал на земле, только на этот раз лицом в траву и с вывернутой за спину рукой.

Потом рыжий отпустил его, пнув на прощание, и он побрел, шатаясь, к сходням. Механик поймал его у кромки берега и, не разрешив промыть водой кровоточащие царапины и ссадины, увел в машинное отделение. Немая девочка, которая однажды тоже заработала плюху от рыжего, принесла немного едкой жидкости в мятой жестяной миске и чистой ветошкой смыла кровь.

Сергей шипел и дергался, но Механик крепко держал за плечи.

Вечером, когда все уже погрузились на судно и готовились к отплытию, парень с удивлением обнаружил, что на руках и теле даже следов не осталось от кровоподтеков и ссадин, а когда он осторожно потрогал под глазом, то это место не отозвалось резкой слепящей болью.

Механик, озабоченно прислушивающийся к тарахтенью двигателя, глянул на Сергея и сказал: — Легко отделался.

Пошарив в сундучке, он достал оттуда сухарь и кинул его девочке, которая сидела, забившись в угол между переборкой и топливным баком. Она поймала сухарь на лету и, радостно гукнув, вгрызлась в него крепкими зубами.

Сергей отдал ей свой ужин — кусок вяленой рыбины с гребенкой больших костей — и спросил у Механика, как зовут девочку. Тот пожал плечами и ответил, что каждый зовет по-своему, кто рукой помашет, а кто и тычка даст. Имени никто не знает, а назвать как-то не удосужились.

Через несколько дней, когда очередной клочок суши растаял в вечернем мареве, на судне поднялась суматоха. Вверх и вниз по железным лестницам забегали люди капитана, ржавые тросы лебедки потянули из холодного чрева длинные ящики со следами зеленой краски на обшарпанных досках. Пленных, как всегда, загнали под палубу, к женщинам, детям и скоту. Несколько раз Механика звали наверх, а потом в машинное отделение спустился сам капитан.

Сергей не понимал, что Механик втолковывал Капитану, тыча пальцем в двигатель, и что слышал в ответ. Но когда к ним присоединился помощник, в зычном голосе Капитана явственно зазвенели родные матюги, да притом такие забористые, что ими мог гордиться даже гончар Николай.

Появился сердитый дед с грудой железяк, вдвоем с Механиком они стали перебирать их, наконец нашли подходящую и показали ее капитану. Тот кивнул и полез наверх, а за ним и помощник.

Сергей задремал под мерное шварканье напильника и негромкий говор, сквозь дрему он слышал, как, чихнув пару раз, заработал двигатель, а потом дед поднял его пинком и сунул под нос масленку. Механик что-то негромко сказал деду, старый хрыч насупил кустистые седые брови, сплюнул и исчез.

Тараща глаза, чтобы не заснуть, Сергей тыкал масленкой в смазочные дыры. Когда движок перестал глохнуть и затарахтел ровно и безостановочно, Механик велел ему поспать.

Проснулся от криков и свиста, которые неслись с палубы.

Вскочил, приложившись головой к поперечному брусу, и испуганно спросил:

— Что, набег начался?

Утерев пот со лба, измазанного темным маслом, Механик глянул наверх, вздохнул.

— Нет, все уже кончено. Это, наверно, капитан и его бойцы возвращаются с добычей. Пошли, посмотрим…

И взялся за поручень.

С берега несло горклым чадом. У кромки воды толпились люди. Присмотревшись, Сергей заметил, как блеснули золотые пуговицы на пиджаке Капитана, который размахивал руками и кричал надсадно. Завизжали лебедки на корме, баржа медленно развернулась, широкий настил — крышу над палубными клетями, — сколоченный из грубо обтесанных досок, сняли с креплений и перекинули на берег. По настилу вниз побежали все, кто в это время был на палубе, а под ногами у взрослых путались дети. Набежав на груду какого-то барахла, наваленную у самой воды, каждый ухватил что мог. Они потащили на корабль посуду старую, тележные колеса, куски мятой жести, большие канистры — пустые, судя по тому, как легко их несли, ворох тряпья…