Системный Творец II - Александр Сорокин

— А, вернулся! — вскликнул он, и его глаза сияли. — Где тебя носило? Скорее садись, еда стынет! А потом у меня для тебя кое-что есть!

Мы быстро перекусили, и я едва успевал за его стремительными рассказами о планах на мастерскую и новых заказах. Адреналин все еще бурлил во мне, и я с трудом сохранял спокойствие.

Покончив с едой, Орн таинственно подмигнул и жестом велел следовать за ним. Мы вышли во двор, и он повел меня к старому, покосившемуся сараю. Внутри пахло пылью, деревом и… чем-то новым.

Старик зажег масляную лампу, и свет выхватил из темноты предмет, висевший на гвозде. Это был чехол для топора, но не просто сшитый из кожи, он был… идеален.

Орн снял его и протянул мне. Чехол был сделан из плотной, хорошо выделанной кожи, темно-коричневого, почти черного цвета. Аккуратные стежки на его поверхности образовывали сложные геометрические узоры, напоминавшие древесные волокна. В районе лезвия виднелась дополнительная кожаная вставка для защиты, а у горловины — прочная кожаная петля для крепления на поясе. Но самое главное заключалось не в этом: от чехла исходило легкое, едва уловимое излучение.

— Носи на здоровье, мальчишка. — сказал Орн с неподдельной гордостью в голосе.

Я взял чехол, он идеально лег в руку.

— Орн… — я сглотнул. — Ты… имеешь право делать такое? После всех предупреждений от Империи…

Старик фыркнул и махну рукой, словно отмахиваясь от надоедливой мухи.

— Право? — он горько усмехнулся. — Я слишком долго боялся, слишком долго следовал их дурацким запретам. Последние годы я делал лишь жалкие амулеты, подделки истинного ремесла. И к чему это меня привело? К нищете, долгам и страху перед каждым стуком в дверь. Но работа со шкатулкой… Она напомнила мне вкус настоящего дела, искусства! Так что не спорь. Это мой подарок. Дар мастера — ученику.

Это тронуло меня до глубины души, нечего было сказать. Кивнув, чувствуя, как комок подступал к горлу, я внимательно осмотрел чехол и мысленно вызвал его описание.

Чехол «Пояс странника» (Редкий)

Изготовлен Мастером Орном.

Свойства:

1. Баланс бедра (Пассивное): Распределяет вес, уменьшая нагрузку на поясницу и колени. Усталость от длительных переходов снижается на 20 %.

2. Мягкий ход (Пассивное): Специальная подвеска гасит удары топора о бедро при беге или прыжках.

3. Слияние с фоном (Пассивное): Цвет и текстура чехла слегка меняются под окружение, повышая скрытность.

4. Скрытый покров (Пассивное): Чехол маскирует истинное описание хранимого в нём предмета, скрывая особые свойства от посторонних глаз.

5. Слот для улучшения (Пустой): Позволяет в будущем интегрировать дополнительный усилитель для придания новых свойств.

«Лезвие, хранимое с заботой, никогда не предаст своего хозяина».

Описание было более чем впечатляющим. Это был не просто аксессуар, а настоящий артефакт, созданный с любовью и величайшим мастерством. Лучший подарок, который я мог получить перед предстоящей дорогой.

— Спасибо, Орн. — выдохнул я, и в этом слове была вся моя благодарность. — Это невероятно.

Старик смущенно крякнул.

— Да ладно, не говори глупостей. Теперь иди спать. Утро вечера мудренее, а тебе еще на тренировку рано вставать.

Я кивнул. Да, утро действительно мудренее, однако сегодняшняя ночь подарила мне не только победу над чудовищем, но и новые силы, открытия и веру в то, что даже в этом суровом мире есть место настоящему мастерству и дружбе. С этим чувством я и отправился спать, предвкушая новый день и новые вызовы.

Глава 16

Следующие несколько дней слились в одно сплошное — на удивление монотонное и плодотворное — полотно. Настоящий «день сурка», но без тени скуки. Напротив, каждый день был наполнен до краев, и я чувствовал, как крепну — физически, умственно, духовно.

Утро всегда начиналось с Каэла и плаца у северной башни. Наши тренировки вышли на новый уровень. После изматывающей разминки и силовых упражнений мы неизменно переходили к деревянному оружию. Каэл брал меч, я — топор.

Спарринг с ним был подобен попытке поймать ветер в сачок. Он был быстр, техничен, а его финты и обманные маневры заставляли меня плясать под его дудку. Но я уже не был тем неумехой, которого он с легкостью укладывал на лопатки. «Закалённая Плоть» делала мое тело послушным инструментом, а «Боевое Чутье» жужжало на заднем плане сознания, с каждым разом все громче и навязчивее, предупреждая о самых хитрых атаках. Я учился, впитывал, как губка, его манеру боя и уже не просто отбивался, а пытался контратаковать, используя грубую силу топора, чтобы проламывать его защиту. Пару раз мне даже удалось заставить его отступить, и в глазах Каэла, помимо привычной холодной оценки, мелькало нечто, похожее на уважение.

После тренировки, мокрый от пота, но с ясной головой, я возвращался домой. Орн уже ждал меня с простым, но сытным завтраком. Мы ели молча, но это было комфортное молчание двух людей, понимавших друг друга с полуслова.

Затем мы шли в мастерскую. Эти часы стали для меня отдушиной. После адреналина и напряжения боя медитативная работа с деревом успокаивала нервы и приводила мысли в порядок. Орн, окрыленный возвращением к своему делу, каждый день делился со мной крупицами своего огромного опыта.

— Смотри, Макс. — говорил он, проводя рукой по древесному срезу. — Это кольцо означает год засухи, тогда дерево еле выживало, вот почему волокна здесь такие плотные и сжатые. А этот год был щедр на дожди — кольцо широкое и рыхлое. Дерево живет, дышит, помнит, и настоящий мастер должен это видеть. Слышать песню, что дремала в дереве, и не заглушить ее своим резцом, а лишь помочь ей зазвучать.

Я слушал, затаив дыхание. Его слова странным образом перекликались с моим «Пониманием Сердца Древесины». Он описывал то, что я видел буквально. И пока старик говорил, мой навык «Живое ремесло» тихо, но верно подрастал, достигнув 51.3 %. Я по-прежнему скрывал от него истинные масштабы своих способностей, подражая его неторопливым, выверенным движениям. Но сам процесс доставлял мне глубочайшее удовольствие.

Ближе к вечеру, когда солнце клонилось к закату, я находил причину ненадолго отлучиться и отправлялся в свое личное чистилище — подземный зал. После гибели Живой Древесины он стал безопасен, но мерзкий ковер из «Гнилых побегов» все еще покрывал пол, источая сладковато-гнилостный запах и тусклое, ядовито-зеленое сияние.

Эти вечерние сеансы стали для меня тренировкой в чистом виде — оттачиванием «Пути Целителя». Я спускался вниз, выпускал Мимио, и мы принимались за работу. Помощник, движимый лютой ненавистью ко всему, что связано с