Год черной собаки - Игорь Подколзин

- Мартин! - Грег чмокнул его в щеку. - Вы всегда предложите именно то, что требуется. Признаться, не танцевал и не пел целую вечность.

- Ха! Потанцуем. - Эдерс вскинул темные брови. - Прежде спросите мисс Шервуд, согласна ли она. Желающих сколько угодно, а партнерша в единственном числе. Правда - какая! - Он развел руки. - Но не будет ли такое в тягость?

- Что вы! - запротестовала девушка. - Мне очень приятно, и я постараюсь.

- Решено. - Грег встал. - Сегодня кутим, поем, танцуем.

- А кто объявлял сухой закон до конца экспедиции? - поддел доктор. - Не вы ли, Фрэнк? Кто божился, что...

- Я, я! - перебил Грег. - Но не будьте догматиками. Как считает Уваров, следует действовать диалектически, в зависимости от времени, места, обстоятельств. В этом отношении я полностью разделяю его убеждения. Пить же необязательно.

Отдых мы вполне заслужили, особенно доктор. Ну и я, конечно. Не отметить такое событие - нашу монашескую обитель посетила Юта преступление, а с ним я боролся всю жизнь. Тем более у Юты праздник переводят на новую линию. Да в конце концов, имеем мы право развлечься или нет?

- Имеем, имеем. - Эдерс согласно опустил веки. - Что вы нас уговариваете - согласны.

- Юта? - Грег повернулся к девушке и взял ее руки. - Как бы вы отнеслись к приглашению, пока наши друзья готовятся к банкету и гладят фраки, проехаться к пирамидам и полюбоваться древнейшей экзотикой?

- Пришла бы в неописуемый восторг! - воскликнула радостно девушка и захлопала в ладоши. - Я никогда не была в Египте.

Уваров неожиданно расхохотался.

- Чего это вы? - удивился Фрэнк.

- Вспомнил приятеля по Сорбонне. Он тоже обычно предлагал идеи, а право воплотить их в жизнь любезно предоставлял другим. Так и вы. Даешь банкет, а я пошел. Я пошутил, езжайте, там действительно много интересного...

- Ух! - Юта, запыхавшись, опустилась на стул. После осмотра различных достопримечательностей они заглянули в маленькое кафе неподалеку от пирамиды Хеопса. - За вами не угонишься.

- Неужели устали? - Грег выглядел, будто и не Лазил на самый верх фараоновой гробницы.

- Еще как! Страшно боялась, что мы сорвемся. Вы не заметили выражения лица гида-египтянина? Он смотрел на нас, когда отстал, с удивлением, словно не верил своим глазам. А ведь он совершает такие восхождения каждый день. Очевидно, принял вас за серьезного конкурента, посягающего на его скудный заработок.

Грег неопределенно пожал плечами и налил девушке кока-колы.

Кафе называлось "Нефертити". По аспидно-черным стенам и потолку разбросаны золотые контуры изображений супруги фараона Аменхотепа IV плохонькие копии работ древнего мастера Тутмесса.

- Вы знаете, что такое "Нефертити"? - спросил Грег.

- Имя египетской царицы.

- Я имел в виду само слово.

- Нет. Но звучит, как пируэт в балете.

- "Красавица грядет" - так нам объяснял профессор.

- Прекрасно и романтично. - Юта задумалась и повторила: - Не-фер-ти-ти. Так и представляешь что-то изящное, воздушное и загадочное, как взгляд любимой девушки из-за чадры.

- Вы довольны прогулкой?

- Очень. Я просто переполнена впечатлениями и счастьем.

- Потому что побывали тут?

- Потому что побывала здесь с вами.

- Вам надо так мало для счастья?

- Это не мало, а огромно. - Она пригубила бокал и из-под ресниц взглянула на Грега.

- А вам нравится теперешняя работа? - спросил Грег, словно хотел увести разговор в другое русло.

- Работа? - Юта вскинула брови. - Конечно. Мне нравится, когда в тебе кто-то нуждается, а в воздухе это сплошь и рядом. То кому-то нехорошо во время болтанки, то возишься с малышами. Наконец, поишь и кормишь пассажиров, отвлекаешь от мрачных мыслей. Кроме того, постоянно новые люди, города, обычаи. Можешь наблюдать и сравнивать.

- А как же ваше увлечение медициной?

- О, это самое сокровенное. - Девушка задумчиво посмотрела на потолок. - Это действительно мечта.

- И что в ней привлекательного?

- Привлекательного? Ну как же! До тех пор, пока существуют люди, существуют и болезни, то есть страдания. И мне кажется, нет ничего более благородного в светлого, как их облегчать, бороться за здоровье человека, его жизнь, проявлять милосердие.

- Хм. - Грег оттопырил нижнюю губу. Ему вдруг вспомнилась Вирджиния. Какие они разные.

- Вы бы смогли простить человеку, если бы он предал вас и бросил в беде? - неожиданно задал вопрос Грег.

- Не знаю. - Юта задумалась. - Но мне кажется, если бы, - помедлила и более решительно, словно объясняя Грегу то, чего он никак не мог понять или в чем не в состоянии был разобраться, - любила по-настоящему, то, очевидно, смогла. Любить - прежде всего помогать, а помогать - значит прощать. Не исключено, он просто запутался и сам не мог найти выхода, кто же поможет, как не любящий и близкий?

- А как вы отнеслись к моим друзьям? - увел Грег разговор.

- Они замечательные! - Юта заулыбалась. - Доктор мне напоминает добродушного и солидного кота. У нас дома был такой. Иногда в нем просыпалось что-то детское, и он начинал играть с бумажкой, привязанной к нитке. Получалось неуклюже и неумело. Сестренок забавляло так, что катались по полу.

Грег оглушительно - некоторые посетители кафе даже обернулись в его сторону - захохотал. Он вообразил, как полноватый Эдерс, распушив усы, прыгает за висящим на шнурке помпончиком и при этом мяукает басом. Выглядело действительно потешно.

Юта недоуменно распахнула глаза. Спросила растерянно:

- Я сказала что-то не то?

- Именно то, - Фрэнк смахнул набежавшую слезу. - Простите. Но я представил, как Макс забавляется с бумажкой. При этом почему-то на его шее висел фонендоскоп. Извините, ради бога. Ох. Ну а другие? - спросил, отсмеявшись.

- Дядя Мартин и по характеру, и немного внешне - у него глаза такие же - похож на папу. Добрый и надежный.

- О-о-о! - Грег поднял палец. - Надежный и душевный. Очень точно подметили. Я своего отца не помню, вернее, никогда не видел, но хотел бы, чтобы он был таким, как Кребс или Мартин. Я благодарен судьбе - она свела меня с этими чудесными людьми. Всем, что во мне есть хорошего, если, конечно, есть, - я обязан им. А что думаете о русском?

- Миша странный. Мне не приходилось общаться с русскими, я его не во всем понимаю. Но кажется, у него большое горе, что-то тяготит душу. Иногда это проскальзывает в разговоре, хотя он и пытается скрыть.

- Да, Юта. Уваров из тех, кто особенно остро переживает несправедливости. Болезненно реагирует на оскорбление человеческого достоинства. Он эмоционален и раним, как ребенок. Людские подлости оставляют на его сердце кровоточащий рубец. - Сделал паузу и спросил внезапно: - Ну а я? - Весь напрягся, ожидая ответа.

- Вы? - Юта вздрогнула и чуть не выронила стакан. - Вы? - Она опустила ресницы и прошептала: - Вас я люблю, Фрэнк. Вы самый дорогой человек, самый родной.