ТРЕБУЕТСЯ ЧУДО. Сказки большого города - Сергей Абрамов

Демократия! А что? В истории самой Германии тоже полно было всяких персонажей, а ведь никого не забыли. Чем мы-то хуже?..

И не случайно — сначала среди стариков, а потом и молодежь увлеклась! — в России начали возникать тайные общества ленинистов. Вот ведь и кое-какие труды сохранились, хотя и жгли их вроде бы подчистую. Вот ведь и фотографии старые выплывали то там, то тут. Смотришь — на ветровом стекле автобуса или мощного трака «вольво» улыбается Лукич хитренько: мол, жив курилка. А когда Россия стала Россией, когда промышленность поднялась, когда границы открылись и пошли торговля — раз, туризм — два, культурные всякие взаимообмены, тут и поплыли в Россию книжечки не только Ленина, но и Троцкого, и Бухарина, и Зиновьева. Там-то, за бугром, их никто не жег — в Англии, например, или в Штатах.

Другое дело, что имя Ленина было в России вроде как не очень приличным, что ли. И если упоминалось в каких-либо официозах, то непременно в негативном смысле. В последние годы, когда южноафриканский социализм начал прорываться за скудные пределы пустыни Калахари, имя бывшего вождя мирового пролетариата вновь оказалось на слуху у этого пролетариата. И не только у него. Уже не только тайно, но кое-где и явно. Однако официозная Россия открещивалась от вождя, как и после войны. Оно и понятно: откуда у нас свои пророки!..

Но пророки на то и пророки, чтоб существовать вопреки любым идеологиям. Помните поговорку про запретный плод? То-то и оно. Да и слишком яркой — пусть для большинства черной, но все ж яркой, как сие цветовое утверждение ни парадоксально! — личностью в мировой истории был Ленин, чтобы вычеркнуть его из оной. Вон в прежней жизни Ильина московские постперестроечные издатели даже «Майн кампф» Гитлера перевели и издали, Ильин ее до катастрофы успел купить, но не успел прочитать. Так и в нынешней его жизни махонькие коммерческие издательства, то возникающие, то умирающие от безденежья, начали потихоньку издавать Лукича. Как там говорилось: Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить…

Факт

Ильин политику терпеть не мог. В былой жизни, как и весь советский народ, его сильно достали народные депутаты всех уровней, видеть их на экране «тиви» не мог, зверел. А также митинги, демонстрации, всякие выборы-перевыборы, флаги красные, трехцветные, андреевские et cetera — тоже не мог ни видеть, ни слышать. Тем более — участвовать.

Здесь, в этой России, политики тоже хватало, но шла она как-то мимо народа, сама по себе. Шла и шла. Кто очень хотел, тот интересовался, кто избегал — милости просим. Когда приближались выборы, агитационная кампания вырывалась на улицы, иногда — на телеэкран, обязательно — в газеты. Но улицы этой кампании отдавались определенные — Тверская, Манежная площадь, часть Садового кольца от Крымского моста до Смоленской площади, до «высотки» МИДа, которая, как ни странно, и здесь была достроена после войны — на предвоенных фундаментах. И в ней по-прежнему — к вящему удивлению Ильина — обитала российская дипломатия. Впрочем, это — не единственный повод для удивления Ильина, таких поводов в Москве оказалось — сотни. О них здесь уже писано… А мы о чем? А мы об улицах для демонстраций и митингов. Да что о них распространяться: только вышеперечисленные. За их пределы — ни-ни! Иначе сразу — полиция, судебное преследование, гигантские штрафы с устроителей. Вот и получается: не ходишь, не ездишь по этим улицам — любая выборная кампания рулит мимо тебя. Плюс к тому: на «тиви» — двенадцать программ, а не пять, а газеты хоть и уделяют подобным кампаниям местечко, но — на одной полосе, а полос в газетах — не меньше сорока восьми. С учетом рекламных. Читай — не хочу, а не хочешь — не читай. Так что в здешней действительности Ильину легко было не интересоваться политикой. Как и легко было интересоваться послевоенной историей, о чем уже говорилось.

Но, интересуясь оной, Ильин в первую очередь листал старые газеты и волей-неволей отмечал про себя — внимание у него было прежним, летчицким, острым, — как отовсюду исчезнувший в первые послевоенные годы Ленин стал помаленьку-помаленьку появляться в разных газетных контекстах. То недобрым словом помянут его «Материализм и эмпириокритицизм» или еще какую работу, то набросятся за разгон Учредительного собрания, то зверски бьют за пристрастие к террору и экспроприацию церковных ценностей. Так и в Той жизни, застал Ильин, к Ленину подбирались не сразу, исподволь, набрасываясь сначала на очевидные проколы, а то и преступления вождя. Но, заметим, в Той жизни никто книги Ленина не сжигал, разве что из основных фондов библиотек их полегоньку перевели в запасники.

Почему Ильин стал следить за ненавязчивой реанимацией Ленина? Во всяком случае, не потому, что он страстно его любил! Как уже отмечалось, единственная заученная им цитата из творений вождя революции носила не канонический, а скорее пародийный характер. Нет, конечно же, Ильин проходил в училище, а потом и в академии марксизм-ленинизм, сдавал экзамены, занимался в армии так называемым политсамообразованием. Но «проходить» и «сдавать» в родной совдержаве никогда не значило «учить» и «знать». Ни фига он не знал, Ильин наш высокообразованный. Просто Ленин — как бы кому сие было ни по душе! — тоже стал для потерявшегося во времени новоявленного Каспара Хаузера своеобразной ниточкой в прошлое, тонкой ниточкой, но именно из таких тонких и составлялась для Ильина та путеводная, ариаднина, которая позволяла держаться за нее и ориентироваться в чужом совсем мире. В чужом-то чужом, а все ж родном. Извините за излишнюю красивость «штиля».

Но красивость красивостью, а как бы он выжил здесь, как бы окончательно не сошел с ума, с катушек, с фундамента (с чего еще?), если бы не эти ниточки, не эти милые сердцу приметы! И цирк на Цветном, и семь «высоток», все же доведенных до занебесного ума практичными немцами, склонными к тому же к имперским излишествам (тут у Сталина с Гитлером много общего было…), и гастроном на Смоленке, превратившийся в продуктовый суперладен, и даже «чучела» из-под ВСХВ-ВДНХ, мирно раскорячившиеся в Донском, и сама выставка, так и оставшаяся выставкой, куда раз в год теперь приезжали купцы со всего света, демонстрировали товары и технологии, торговали и торговались — выставка называлась Московской ярмаркой и имела кое-какой вес в Европейском Сообществе. И еще, повторим, сотни подобных примет-ниточек. В том числе и Ленин. Да и чего кривить душой: Ильин с детства воспитывался на поклонении вождю мирового пролетариата, особо не поклонялся, конечно, иронически относился к любому культу, родители так воспитали, но и к перестроенным газетно-журнальным разоблачениям сердцем не припадал. Мели, Емеля… А Ленин… Что ж, был такой дедушка со святочных фоток. В Той жизни был и в Этой объявился. Спасибо ему за память.