Американский экспресс - Илья Петрович Штемлер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кроме гитары, Саша ввел в нашу жизнь своего младшего брата — опять же с гитарой — и родителей: Женю и Геню, нормальных советских инженеров. С тех пор прошло более двадцати лет… Молодые давно уже не молодые, к тому же у каждого из них теперь другая семья. Младший брат подрос, стал мужчиной, программистом, с весьма высокой, даже по американским меркам, зарплатой. И родители постарели на двадцать с лишним лет… Сохранилась только наша дружба, несмотря на то что основа этой дружбы — брак наших детей — давно распалась. Предвижу недоумение читателя — стоит ли писать об этом, о деталях личной жизни автора. Думаю, что стоит. Именно благодаря тому, что в наших отношениях нет драматических поворотов, характерных для ситуации распада семьи детей. Сохранение добрых отношений между родителями — своего рода нравственный пример…
На площадке, где царствовал буфет с набором дармовых яств, орудовал пожилой негр в белом кухонном одеянии. Он перекладывал из тележки на полки буфета банки кока-колы и чипсы в голубых пакетах. Докомплектовывал… Заметив меня, негр проговорил, улыбаясь всем своим широким лицом: «Возьмите пакетик, сэр, это очень вкусные чипсы. Их разберут мгновенно», — и, не дожидаясь согласия, с баскетбольной сноровкой закинул в оттопыренный карман моей куртки голубой пакетик…
Салон ресторана пустовал. Официанты сидели спиной к двери на высоких табуретах, точно эскимо на палочках. Моя полька обернулась красивым профилем и помахала рукой. От былой нашей размолвки не осталось и следа. Официантка старалась разговаривать со мной на языке, похожем на русский. И я ей подыгрывал. Обычно разговор вертелся вокруг одной темы. Если бы она знала, что Польша вырвется из «советского плена», то она ни за что бы не приехала в Америку. В Польше все лучше — и вода, и воздух, и продукты… Разве в Америке овощи? Сплошная химия. И мясо, и куры — все химия. «Пани! — взмолился я. — Вы хотите, чтобы я здесь голудовал? А харбатэ? Тоже химия? Нет? Тогда принесите мне харбатэ з цукрином». И она, довольная, несла мне чай с лимоном…
Так мы невинно кокетничали. А глядя на ее обтянутый блестящим люстрином обворожительный зад, я ощущал в себе токи давно минувшей молодости. Официантка принесла мне чай, дольку лимона, булочку с маком, розетку с вишневым вареньем… Поставив все это на стол, официантка достала из кармашка листок и положила подле тарелки. «В связи с ранним прибытием в Лос-Анджелес просьба к пассажирам I класса явиться на завтрак в 5 утра»… Я в недоумении поднял брови. По расписанию поезд прибывал в Лос-Анджелес в девять утра…
— Да, пан. Постарайтесь не опаздывать.
— Так рано?! — проговорил я и умолк, стесняясь, что вновь предстану бузотером перед этим «обольстительным задом».
Официантка объяснила, что в Лос-Анджелесе они сдают смену. Для этого необходимо составить отчет, пересчитать посуду, инвентарь и все прочее. Все это требует времени.
— Не упрямьтесь, приходите в пять утра. Иначе останетесь без завтрака.
— Кто же придет к вам в такую рань, если можно спать еще целых четыре часа, — проскрипел я склочно, но без энтузиазма. — В пять утра. Самый сон!
— Все придут! — ответила официантка.
И все пришли. Даже мальчик, чья судьба зависела от великоватых по размеру сникерсов. Вместе с мамой, похожей на Женечку Гуткину. Они-то меня и разбудили своей громкой возней, перекрывшей рокот колес. Включив ночник, я взглянул на часы — без пятнадцати пять. «Неужели ты променяешь сладкий предутренний сон на дурацкий брекфаст? — спросил я себя. — На ломоть бекона с яйцом, булочку, кубик джема, кубик масла, кубик сыра? Не будь дураком, спи. Предстоит длинный, безалаберный первый день приезда в Лос-Анджелес, в дом хоть и близких людей, но все же не свой, где бы ты смог сразу завалиться в постель, досыпать. Спи!»
Шум в коридоре утих — мальчика увели завтракать.
Я прикрыл глаза, отдаваясь колыбельной качке поезда. Но любопытство подзуживало — неужели кто-нибудь еще, кроме моих соседей, примет просьбу явиться в ресторан в такую рань, как приказ? Ведь это Америка, а не Германия…
Переступив порог ресторана, я обомлел. Все места были заняты…
— Что, пан? — язвительно проговорила официантка, переставляя содержимое подноса на стол. — Вы просто не знаете американцев — все, за что заплачено, должно быть получено.
Виновато пожав плечами, я приступил к завтраку.
Темень вымазала окна вагона густым черным гуталином, в стекле зеркально отражался весь пенал салона. Изредка тьму простреливал случайный огонек — то ли фары заблудившегося автомобиля, то ли просто светлячок. Приглядевшись, можно было распознать какие-то комья, обведенные четкой контурной линией. Местами комья подкатывали к самому стеклу. Должно быть, поезд шел по дну ущелья, едва не касаясь боками горных пород. Догадка с рассветом подтвердилась — протянув руку, я бы смог коснуться причудливых скалистых глыб… Но пока я видел лишь чрево вагона-ресторана.
Постепенно столы пустели. Убедившись, что их не надули, что брекфаст предъявлен по полной программе, пассажиры вернулись в свои купе, оставив завтрак почти нетронутым…
Причудливы пути в историю. Порой одна лишь шаловливая литературная фантазия прославит имя автора в веках. Знал ли средневековый поэт де Монтальво, когда сочинял на заказ серенады, что придуманный им волшебный остров влюбленных под названием Калифорния удержит имя поэта на плаву истории? А его соотечественники-испанцы нарекут этим солнечным именем землю, что щедро раскинулась на юго-западном тихоокеанском побережье Северной Америки? Часть этой волшебной страны занимают горные отроги Кордильер. Прорастая на западе Береговым хребтом, а на востоке вершинами Сьерра-Невады, горные отроги, смыкаясь, образуют Большую Калифорнийскую долину. Здесь сочетаются средиземноморской климат побережья с жарким и сухим климатом континентальной части. Гигантские лесные массивы оберегаются государством как национальные парки, в которых множество деревьев помечены специальными охранными грамотами. Есть среди них и самое высокое дерево Земли — секвойя, носящая имя участника Гражданской войны генерала Шермана; его высота достигает ста десяти метров.
