Югославия в войне - Олег Валецкий

Не знаю, какова причина подобной игры в солдатиков, но человеку, воевавшему в Сараево, не надо было большого ума и военного таланта, дабы составить план взятия Сараево. Достаточно было перейти с Гырбовицы Миляцку несколькими батальонами, а возможно и ротами, дабы дойти до Хума-горы с безлесным и практически пустым склоном, главенствующей над сараевской котловиной.Тем самым Сараево было бы перерезано, а наступавшие войска имели бы огневую поддержку прямой наводкой с района Враца, нависавшего над Гырбовицей, особенно с территории австрийского форта, ставшего югославским музеем революции, откуда все Сараево было видно как на ладони. Пара десятков танков и столько же ПТ средств остановила бы любую контратаку противника, а пройти «лысым» склоном Хума ему было бы нельзя ни днем, ни ночью. После этого сербское наступление могло продолжиться через Пофаличи.Последнее вряд ли противник мог упорно оборонять из-за открытости этого поселка с домами частной застройки огню прямой наводкой с Враца, а оттуда оставалось два-три километра, как я уже упоминал, лесистого пространства до селения Жуч.Жуч находился между сербскими Вогощей и Райловацем, и лишь в декабре 1992 г. был взят мусульманами.

Все это настолько элементарно, что не требует никаких доказательств. Правда могут быть поставлены возражения о том, что мол политика этого не позволяла, но, опять-таки, следует задаться вопросом – чья политика? Если цель всей этой войны была защита сербских интересов, то вряд ли такая пассивность служила защите десяткам тысячам погибших сербов, в Боснии и Герцеговине в 1992-95 гг. часть из которых была гражданскими лицами.

Такое наступление вряд ли бы вызвало иностранную агрессию, которая в 1992-93 годах еще не имела основ в западной политике, но именно эти основы были ей даны в сербских артударах по Сараево, или же во взятии Сребреницы и Жепы в 1995 году. Разумеется Запад вряд ли оставил бы сербов в покое, но все же давление бы ослабло из-за возросшей силы сербов в случае более успешной войны.Что касается политического давления, то оно шло ведь на ведущих политиков и им следовало тоже бороться, при необходимости идя на личные жертвы как и бойцам на фронте ради общей победы. Блокада не сломила бы сербов в Республике Сербской.Продуктов питания в ней производилось достаточно и в ходе войны, ибо советской коллективизации сербы не знали. Югославия все равно вынуждена была бы поддерживать Республику Сербскую, тем более, что ей Запад санкций не снял и после конца войны, пока не установил свой полный контроль над ней. Впрочем, все это осталось в области планов, а на деле сербские верхи, что в РС и РСК, что в Югославии даже не определили цели войны, кроме как в выжидании неизвестно чего, пока Запад что-то поймет или чего-то испугается.

Стоит привести отрывок из интервью генерала Манойло Миловановича в газете «Независне Новине» (из Баня-Луки) от 27 мая 1997 года. Этот генерал, которого во время войны называли одним из способных сербских генералов, сказал тогда следующее:» Сербский воин такой же, как и другой воин в мире. Воину, чья армия побеждает, растет дух. Это в военной психологии называется дух победителя. Что бывает при поражении – известно. Я не хочу создавать мифы. Между тем, преимущество сербского воина над другими в том, что сербы всегда обороняются. Серб никогда не был захватчиком, такого примера нет в истории. Если сербская армия наступала, то в рамках обороны. Ответственно заявляю, как начальник бывшего (в войне) Главного штаба: никогда мы первые не нападали на мусульман. Я командовал всеми операциями, за исключением Герцеговины, но и там генерал Грубач действовал по моим инструкциям. Все они, в главном, вели оборонительные операции и мы их никогда не начинали первыми. Ни физически, ни стратегически, ни оперативно у нас не было в этом необходимости. Перед войной сербы имели 66% земли. В ходе войны, где-то в конце 1994-начале 1995 года мы контролировали, исправляя линию Фронта, 72% территории и поэтому мы не имели нужды захватывать, как приписывают нам, наши неприятели и «международное сообщество». Территория у нас была неблагоприятного геостратегического облика. Лишь Чили имело более неблагоприятный геостратегический облик в мире. Сейчас Республика Сербская превзошла Чили. Глубина Республики Сербской от Нового до Требиня около 760 километров, а ширина от 6 до 123 километров. Наибольшая граница для столь малого населения, как в Республике Сербской. Это нежизнеспособно. Я не хочу говорить о наших концепциях, о том, как мы собираемся это преодолеть. Между тем, те идеи, которые мы имеем, гарантируют оборону Республики Сербской».

Тут, как говориться, не убавить, не прибавить, ибо смешалось ненужность завоевания, и не жизнестойкость государства, и наличие неведомых и спасительных концепций, и, наконец, воистину странные заявления о том, что сербы не нападали первыми. Вступив в войну, армия должна обеспечить жизнестойкость государства. Тут не просто бессмысленно, но и опасно не нападать первыми. Дело ведь здесь не в одном Миловановиче, а в том, что его суждения типичны для сербского военного верха, кстати, рассуждавшего в общем реальнее и взвешаннее, чем политики, тем более, что именно последние давали приказы генералам если не из Пале, то из Белграда.

Все это, возможно, звучало вполне разумно для тех, кто, живя в безопасности вдали от фронта, а то и самой Республики Сербской, мог позволить себе самоуверенно утверждать о непобедимости сербского оружия.Даже многие из тех, кто был в рядах ВРС могли часто согласиться с теориями о непобедимости сербского воина на своей земле, ибо всю войну сербская сторона имела преимущество в вооружении, а в 1992-93 годах на несколько снарядов малочисленной мусульманской артиллерии, в основном минометов в ответ слались десятки, а то и сотни снарядов и мин сербской артиллерии. Даже в 1995 году мусульманская артиллерия значительно уступала сербской, да и хорватская существенно ее превзойти, по крайней мере в числе стволов, еще не могла. Конечно, это не значит, что сербы не могли бы воевать без такого преимущества, и в конце концов они, даже уступая противнику в силах, не раз громили его, однако тут уже цена победы была потяжелее и слов о непобедимости произносилось куда меньше.

Гырбовица – наихарактерный пример того, как на деле оплачивалась стратегия «странной» югославской войны. Дело здесь не в том, сколько людей погибло в сербской части общины Ново Сараево, в которую и входила Гырбовица. Сколько бы людей не погибло и сколько бы инвалидов не осталось, война не обошла ни одного города, ни одного села Республики Сербской, и цена в 60-80 тысяч погибших, из которых где-то два десятка тысяч военнослужащих (в том числе из МВД) была оплачена всем народом Республики Сербской. В этих цифрах не учитываются потери, понесенные в Боснии и Герцеговине армией и милицией что Республики Сербской Краины, что Сербии, что Черногории.Так, допустим, территория сербской сараевской общины Илияш, чаще нежели территория общины Ново Сараево становилась местом неприятельских нападений, ибо по ней проходил внешний обруч сараевского фронта, на который миротворческая деятельность сил ООН распространялась в куда меньший мере, чем на само Сараево. Горный массив Чемерно, по которому проходила оборона этой общины, а вместе с тем и общины Вогоща, в 1994-95 годах стал местом проведения постоянных операций противоборствующих сторон, бывших хоть и тактического характера, но одними из наиожесточенных во всей югославской войне, требовавшими посылки войск из всей ВРС.

Естественно сербы Илияша, в несколько меньшей мере играли роль в боевых действиях, в которых участвовали десятки частей ВРС, но и этого было достаточно для этой двадцати пятитысячной общины, притом, что в число ее населения входили и многочисленные сербские беженцы, главным образом, из общины Високо, Бреза и Вареш. Девятьсот мертвых и три тысячи раненных – было весьма высокой ценой войны для Илияша. Что касается Гырбовицы, то из двух десятков тысяч населения общины Ново Сараево на Гырбовице жила может четверть, а в 1993 году здесь не было и пятой доли от всего населения, но именно здесь или же отсюда погибло если не большинство, то где-то половина от 450-500 погибших общины Ново Сараево.

Дело здесь не в заслугах сербов с Гырбовицы, ибо существовавшая анархия в Республике Сербской на Гырбовице нередко переходила в настоящий «Дикий Запад». Тут были обычны не только междоусобные перестрелки, но и периодические случаи открытого неповиновения власти со штурмами местного управления внутренних дел или выведением танков против власти. К тому же Гырбовица была городским районом с городской культурой, что вызывало немалое противостояние с сельским Пале, усугублявшееся делениями в политике, ибо Гырбовица была оплотом оппозиционной радикальной партии, а Пале – СДСа и всей власти Республики Сербской. Отношения между этими партиями на низовом уровне были куда хуже, чем на высшем. Но, впрочем, еще хуже отношения были у местных сербских бойцов с собственным командованием, особенно корпусным и бригадным, видевшим в Гырбовице скорее источник лишних хлопот, чем плацдарм для наступления. Вот это-то все и показательно, ибо то, что Гырбовица стала для сербской власти отписанным местом, говорит о том, насколько она хотела взятия Сараево. Саму небольшую Гырбовицу, представлявшую вместе с районами частной застройки. Еврейского гробля и Враца где-то 1, 5х1 километр обороняло два пехотных батальона 1-ой Сараевской бригады численностью по 500-600 человек списочного состава.Однако в наступательных действиях (акциях) бригады с Гырбовицы выделялось, как правило, несколько десятков человек, за исключением нескольких больших операций за всю войну, и то из состава, как правило, двух-трех сотен местных вояк. Командование здесь играло куда меньшую роль, чем на других фронтах и сводилось очень часто к использованию достижений небольших (до десятка человек) групп, действовавших скорее самостоятельно, нежели планово. Конечно, оборона позиций велась более организованно, но и это было делом относительным, ибо была лишь одна линия обороны, да и та весьма рваная с промежутками, порою по сотни метров между «бункерами», устроенными в домах и зданиях. Однако противник не был настолько хорошо организован и силен не имея ни построения по эшелонам, ни маневра силами, ни элементарной дисциплины. К тому же противник был плохо вооружен, и в начале войны были часты случаи, когда некоторые его бойцы шли в «акции» без автоматов, в надежде либо на трофейный автомат, либо на автомат или карабин какого-нибудь своего товарища, а естественно и в надежде на свитки, полученные от своих мулл. Впрочем и сербам было нелегко, ибо городская местность уменьшает преимущество бронетанковой техники и артиллерии, а в людях сербы здесь значительно уступали противнику.