Золото Империи - Владислав Глушков

— Это как изолировать, какое Вы имеете право? — Моментально возмутился тот.

На что Алексей не обратил ни малейшего внимания.

— Нет, здесь негде.

— Тогда придётся его связать. Всё профессор, с этой самой минуты ты задержан по подозрению в Государственной измене, Панкратов сменится с дежурства, он зачитает тебе твои права, но до самого выхода из этой западни ты будешь носить вот это, — совершенно неожиданно Алексей извлёк из кармана наручники. — Я здесь видел замечательное кольцо, вмурованное в пол, вот к нему я тебя и пристегну. Не беспокойся, кормить тебя будем, и на улицу выводить тоже, но под присмотром. Всё и можешь ничего не говорить, поднимайся.

— Я с места не сдвинусь. Вы не имеете права.

— Не вопрос, — Алексей подошёл к Быстрову, легко поднял того за шиворот, перехватил правую руку и замкнул наручник на запястье, потом волоком оттянул в угол, в котором видел кольцо и приковал пленника. — Не понимаю, чего было сопротивляться? — Больше у себя, чем у него спросил он.

Глава 25

— Не верю я ему, господин полковник. Пётр Ильич давайте выведем их в тайгу подальше да расстреляем.

— Откуда в тебе Николай Александрович столько недоверия к людям. Они же наши товарищи, тем более что служили вместе при штабе.

— Служили-то мы вместе. Да вот что после этого три года делали? Не могли люди три года по тайге скитаться и так хорошо выглядеть. А форма, ведь форма то на них чистенькая, почти новенькая, это что они в тайге её меняли? А лошади? Ведь свежие совсем.

— Я выслушал Ваше мнение есаул. Что думаете Вы господа?

— Я согласен с Николаем, не похожи они на скитальцев, — поддержал Вахрушева Лошицкий, — Нельзя им доверять. И откуда, он спрашивается, знает про нашу миссию? Тоже вопрос.

— Он служил в казначействе армии, а там видимо были оформлены все документы на снятие с довольствия, — попытался оправдать вновь прибывших Зимин, — хотя я тоже ему не доверяю, он и тогда был скользким и неприятным типом, с ним практически ни кто не общался.

— Я понял Вашу позицию, тем не менее, я оставляю их в ските, это наши товарищи и мы должны им помочь. В конце концов, мы не можем уподобляться Большевикам. Нельзя, Николай Александрович расстреливать людей лишь по подозрению. Вот когда выяснится доподлинно, что это предатели, тогда и расстреляем.

— Боюсь, что когда это выяснится, будет поздно. — Как то удручённо промолвил Вахрушев.

— Ничего, не беспокойся Николай, они здесь под присмотром будут. Куда им деется из скита?

— Хорошо, тогда мы возвращаемся, Пётр Ильич?

— Но только не в ночь. Переночуете здесь, а завтра поутру и отправитесь в обратный путь, тем более что прошлую ночь не спали все трое. Договорились?

— Договорились, — согласились офицеры.

— Вот и славненько, располагайтесь по своим старым домам. Чай не забыли?

На этом бы и закончилось обсуждение новых членов монашеской общины, да пришлось к этому разговору вновь вернуться и очень скоро. Недолго прожила община в покое. Примерно через месяц ушёл Быстров с двумя своими товарищами на охоту, да так и не вернулся. Пять дней, кряду прочёсывали казаки всю округу, но усилия были напрасными. Зимой погода неустойчивая, снег, ветер, вьюга следы в тайге очень быстро теряются. Помогали казакам и деревенские, но все усилия были тщетными.

— Видать сгинули люди, — подвёл итог староста, после неудавшегося поиска все собрались на совет. — Не приспособлены ещё к таёжной жизни, за зверем погнались, заблудились и всё, пиши, пропало, обессиленные голодные в мороз долго не протянут. Может по-весне и найдём останки, а может и это зверь растянет, а что не растянет, то талая вода смоет.

— Не верю, что они сгинули, вот не верю и всё, — ответил Вахрушев, — говорил я Пётр Ильич, расстрелять нужно было их всех. Ох, не закончится добром вся эта история.

— Не кликай беду, Николай, не кликай. Не все же ушли, кабы, так как ты говоришь было, все подались бы, а так только трое.

— Этих, оставшихся под замок нужно посадить, па попытать с пристрастием, что да как, куда, мол, ваши товарищи делись.

— Да что мы тебе прям охранное отделение, как пытать то их будем? Нет, пускай живут, как жили, они возложенные на них обязанности справно исполняют, не похожи на засланцев. Да и те трое, явно сгинули. Не переживай ты так.

— Нет, Пётр Ильич не верю я им.

— Ну, как хочешь, это дело твоё. А люди пускай живут, как жили, хотя, конечно присмотреться к ним не мешает, повнимательнее.

На этом и порешили, да вот только Вахрушев не успокоился. Он каждое утро вставал раненько и отправлялся в тайгу, подальше, вверх по течению реки, так что бы русло далеко просматривалось, и наблюдал. По сути, только отсюда могла прийти беда. Тайгой к деревне не подойти, а вот руслом, по льду очень даже возможно. И он таки дождался.

Произошло это на самом исходе февраля, Николай собрался уже покидать свой пост, как из-за дальнего поворота реки. Показались всадники, они шли неспешным шагом, Вахрушев достал бинокль и присмотрелся. Отряд вытягивался из излучины, а впереди, рядом с командиром, ехал ни кто иной, как Быстров, целый и невредимый. Наконец все вышли на прямую видимость, Николай насчитал не меньше двухсот сабель.

«Вот и дождались, — подумал есаул, развернул коня и погнал его галопом в деревню».

Он ворвался в дом.

— Любаша, быстро собирайся, бери только самое необходимое, мы уходим в пещеры. Пётр, — позвал Николай старшего сына, — беги сынок к Зиминым и Лошицким, скажи, пускай немедленно берут всё самое необходимое и уходят в пещеры. Бегом сынок.

— Коля, что случилось то?

— Любаша, красные идут, и ведёт их тот негодяй, которого мы приютили.

— А что с остальными-то будет?

— Я думаю, деревенских они не тронут, им мы нужны. Всё Любаша, нет времени на разговоры, быстро собирайся, я лошадей седлать.

Солнце уже совсем село, когда отряд вошёл в деревню, они проехали в центр и остановились возле дома старосты. Прохор Лукич как всегда встречал гостей у ворот.

— Здравствуйте, добрые люди. Что привело вас в наши края, куда дальше путь держите?

— Не слишком ты гостеприимен, не успели мы приехать, а ты уже прогоняешь. Кто это вообще такой, — спросил командир у Быстрова.

— Это местный староста.

— Понятно, кулак, конечно, понятен теперь его интерес.

— Мы, извините. Как к тебе обращаться, мил человек? Так вот мы здесь живём в мире и согласии, старой общиной. Людей пришедших из тайги всегда готовы, принять и обогреть, но не приветствуем, когда он у нас задерживаются. А вас я вижу не меньше двух сотен приехало. Нам просто нечем прокормить вас будет. У нас здесь хозяйство небольшое, да и год прошлый был не особо урожаен. Хлеба, вот только бы самим хватило до нового урожая.