Большая книга ужасов – 90 - Мария Евгеньевна Некрасова

Что-то громко ухнуло на капот, и машина встала. Широкий ремень соскользнул и впился ребром, даже сквозь куртку было больно. Непристёгнутый Васёк кувыркнулся с заднего сиденья и взвыл. Лёха запоздало вцепился в него и клюнул носом подголовник. Отец схватил фонарь и выбежал на дорогу. Киря за ним.

Моросило. В свете фар по пробоине на дороге бежал ручеёк буроватой воды. На капот «Волги» дождём прибило здоровенный клок шерсти. Под колёсами никого не было. Отец осматривал машину:

– Миша. Вынырнул как из-под земли.

Киря оглянулся в поисках сбитого медведя. Справа и слева от неосвещённой дороги чёрной стеной стоял лес. На обочине у самого склона серебрилась в темноте шерсть.

– Не подходи! – Отец отстранил Кирю и посветил в сторону сбитого зверя. Киря успел разглядеть здоровенную башку, бурую, с проседью и слипшуюся от крови шерсть на боку. И ещё лапу с когтищами длиной в палец.

– Идём, живо! Будет нам от лесника! – Отец быстро потушил фонарь, буквально затолкал Кирю в машину и газанул так, что Васёк опять кувыркнулся с сиденья.

– Медведя сбили. Скоро приедем, – буркнул отец вместо извинений. Васёк бубнил под нос что-то нелестное, но Киря не слушал. Из головы не шла здоровенная медвежья лапа.

– Видал, какой?! Морда седая…

Отец кивнул.

– Я не знал, что такие бывают.

– Теперь будешь знать… Вася, ты как? Держись! Я однажды в тайге в капкан попался, вот это был экстрим! Почти сутки с палочкой шкандыбал, пока к людям не вышел. Нога была вот такая и всех цветов радуги. Как не отняли?!

…А одна моя знакомая чуть медведю не попалась однажды. Пошли мы с ней малину собирать. Малинник нашли богатый, стеной стоял. Разошлись метров на десять. Я один куст обдираю, она другой. И слышу: она с кем-то разговаривает. Подхожу потихоньку сзади, а она не замечает, рвёт малину, что-то доказывает, якобы мне. А из кустов ей отвечают: «Угу, угу…» Да ещё чавкают так, малиной-то! Больше всего я на это обиделся. «Неужели, – спрашиваю потом, – я так чавкаю?» А она: «А на кого мне ещё думать?» Всю жизнь в деревне живёт, а медведя в кустах не узнала. Ох мы удирали оттуда!

Васька с Лёхой хихикали сзади, а Киря эту историю слышал тысячу раз, причём от обоих родителей. Отец просто забалтывал их.

В травмпункте они проторчали битый час: сначала очередь, потом очередь на рентген, потом очередь за снимком и к врачу… Когда Васька с гипсовым лубком запихнули в машину, была уже глубокая ночь. Отец за рулём едва не клевал носом, Васька сразу уснул, и Лёха с ним. Киря держался бодрячком. Он смотрел в темноту, ища на обочине сбитого медведя: как он там, жив ли? Но медведя больше не было.

Оказавшись дома, Киря попросил отца не глушить машину, сбегал за ноутом, поколдовал с преобразователем и прикуривателем и устроился читать на водительском сиденье.

* * *

В этот раз не зажилось мне у деда. Он ещё с порога странно на меня посмотрел, что-то пробурчал под нос и ушёл привязывать Найду. Обычно обниматься лезет да расспрашивать, как живу… Нет. Найда пропала в первую же ночь – собаку не обманешь, она понимает, кто пришёл. И дед, кажется, тоже понял. Или мать шепнула. А может, это я додумываю… Раньше мы болтали об охоте, оружии, о рыбалке, смотрели вместе футбол и чинили старую резиновую лодку, которая уже состояла из одних заплат, но важен сам процесс! В этот раз всё было не так.

Первые дни дед разговаривал со мной коротко и сухо: «Наколи дров», «Купи молока», «Спокойной ночи». На третий день я не выдержал и сам завёл разговор об охоте. Ну как об охоте:

– У дяди Коли Шамана с цепи утащили. То ли волк, то ли медведь…

– Знаю. – От этого «знаю» у меня мороз по коже прошёл. Будто и правда знает. – Мне в армии ещё один парень рассказывал… Может, брехал, но за ним такого не водилось. В общем, повадился к ним в деревню волк по ночам шастать. Сперва скотину таскал, его всё поймать не могли… А однажды старуху цапнул. Она вышла ночью во двор, а на неё из кустов – волк! Отбили. Он её, конечно, помял, но не смертельно. А на следующую ночь старуха та пропала. Вот так же вышла ночью – и с концами. Искали-искали – без толку. А волк пуще прежнего лютовал, вот только не каждый день…

– Как это?

– Только в полнолуние он выходил, только тогда пропадала скотина. И вот мой сослуживец с соседями выследили этого волка, когда он в курятник забрался, стали стрелять. А он пуль не боится! В него палишь – он бежит, в него палишь – он бежит. Только от выстрела в голову лёг наконец волк. А утром на том месте нашли тело парня, который пять лет назад в армию ушёл и не вернулся. Думали, дезертир, домой не суётся, боится, что поймают, а он… А ещё на следующий день объявились пропавшая бабка и парень, что год назад пропал и никто не знал, где он. И никто из них не помнил, что с ними было всё это время. Где жили, что делали… – Дед выжидательно глядел на меня. Наверное, у меня было очень виноватое лицо.

– Оборотни?

– Я не очень верю. Особенно в то, что они не помнили, где были. Просто совесть у них не чиста, вот и помалкивали. Ну заколдовал их этот дезертир, а как помер – так и кончено.

– Ну почему? Может, они правда…

– Тот парень говорил, что у оборотней своя иерархия. Есть Альфа – вожак стаи. Волки же стаями ходят. Если он тебя укусил, ты станешь зверем. Бетой. И когда Альфу убивают, Бета снова становится человеком. Только якобы не помнит ничего…

– А если Бета кого-нибудь укусит?

– Будет Гамма, Шмамма или труп. Не в том дело. Дело в том, что убили главного, и остальные сразу стали людьми.

Мне тогда показалось, что дед всё про меня знает.

– А если этот Альфа сам давно уже труп, а тебя превратил? Что тогда?

– Как превратил? Во сне, что ли?

Я пожал плечами. А дед продолжил:

– Не знаю. Точно скажу, что Альфа всегда вожак. Убьёшь вожака – остальные станут людьми…

– А если это не волк, а зверь-одиночка? Лиса, например, или медведь?

– Ну не родился же он таким! Кто-то всё равно его обратил, тот и Альфа… Тебе скучно, небось, со мной! Иди почитай что-нибудь. – Он достал из стеллажа толстенный красный фолиант самого