Пока светит солнце! - Конторович Александр

И молча, никак себя не выдавая, стоял за пригорком немецкий танк. Он не стрелял, только орудийный ствол иногда смещался, сопровождая каждое движение своего противника.

Между тем, передовой фриц добрался-таки до ямки. Он тотчас же в неё скатился и, буквально через пару секунд, оттуда выглянула винтовка, уставившаяся в сторону Ракутина. Следом за первым солдатом, туда благополучно забрались и остальные. Правда, большинство из них так и осталось сидеть где-то внизу.

Алексей больше не трогал ракетницу — нечем стрелять. И оттого забравшиеся в укрытие фрицы гораздо больше заинтересовались самой близкой целью — мостом. А он и действительно был рядышком — один бросок. Перепаханные снарядами танковых пушек окопы у моста не подавали признаков жизни, с той стороны не прозвучало ни одного выстрела. Только с вершины холма изредка хлопали винтовки, по-видимому, там ещё оставались уцелевшие защитники.

'А взвод Федюнина — на том берегу!' — обожгла мозг быстрая мысль. — 'И пулемет у моста молчит… Неужто немцы так быстро — за несколько минут, подавили всю оборону на этой стороне? Быть не может! Но никто не стреляет…'

Между тем, успокоенный отсутствием огня со стороны противника, пулеметчик, тоже задвигался, перемещаясь поближе к своим товарищам. Понятно, теперь он займет более удачную позицию, нежели редкая травка на открытом склоне…

В воздухе мелькнули сапоги пулеметчика — тот рыбкой нырнул в яму.

— Товарищ капитан! Стрельните по ним, хорошо? — прошептал Миронов.

Пожав плечами, Ракутин приник к прицелу. Вот он, фриц…

Пули выбили фонтанчики прямо под носом у фашиста, и тот, спасая свою жизнь, спрятал голову вниз.

И в ту же секунду — сапер выскочил на бруствер! Тремя громадными прыжками он преодолел сразу метров десять и ничком рухнул в близлежащую воронку. Что-то лихорадочно стал раскапывать в её стене…

Опомнившиеся немцы, повысовывав оружие наверх, врезали по окопу.

Да так врезали…

Башки было не поднять совсем.

А это хреново… вот так подползут — да и закинут гранату. Кстати, надо бы и свои приготовить — мало ли, что?

Прижавшись к стене окопа, капитан осторожно выглянул. Над краем ямы торчало уже не менее десятка стволов и все они дружно плевались свинцом в его сторону.

А где же сапер?

Вот он — раскопал какие-то веревки… тянет их на себя?

Над землею словно что-то промелькнуло — выскочившая из травы веревка протянулась прямо до ямы, где сейчас засели немцы.

Хрясь!

И капитан на секунду оглох…

Словно во сне видел он как из ямы косо встал огненный высверк — рванул фугас. Надо полагать, заранее упрятанный в одной из стенок.

'А нехило там они постарались! Небось, снаряды клали? Судя по разрыву — точно, штук десять запихнули! Против танка готовили, ан, вот оно как вышло-то…' — медленно проплывали в голове мысли.

Шлеп!

Миронов свалился в окоп и присел на корточки. Лицо его было закопчено и извазюкано, но боец смеялся, и белые зубы непривычно выделялись на темном фоне.

— Как мы их, товарищ капитан?! А?! Никто не убег!

— Молодец! Благодарность тебе от лица командования!

— Служу трудовому народу! — тот даже слегка привстал, опасливо косясь в сторону немцев.

— Сиди! Не время сейчас…

Бух!

Они оба синхронно повернулись в сторону выстрела.

Чуть подавшись вперед, Т-4 выставил башню над землей.

Около несущегося к мосту БТ-7 вымахнул черный всплеск разрыва — немец стрелял отчего-то осколочно-фугасным снарядом.

Бух!

Трассер — это уже бронебойный.

Мимо.

Советский танк резко развернулся в сторону своего противника. Быстро, почти на месте.

'А всё-таки, Мусабаев не преувеличивал — он хороший механик-водитель!'

Гах!

И ответный снаряд прошел чуть в стороне от немецкого танка.

'И наводчик у них — явно мастер своего дела…'

Бах!

Снаряд ударил танк чуть левее люка механика-водителя. Расстояние уже было небольшим, можно сказать — пистолетная дистанция. Метров полтораста.

БТ-7 запнулся, качнулось вниз его орудие.

Он не выстрелил в ответ.

Бах!

'Что ж ты, скотина, делаешь?!' — сжал в руке гранату Алексей. Он приподнялся над землей, собираясь выскочить из окопа.

— Нет! — чья-то рука ухватила его за плечо, — Я пойду! Я знаю!

Подхватив со дна окопа свой ящик, сапер выскочил из окопа.

'Его же подстрелят сейчас!'

Сунув в сумку гранату, Ракутин выскочил следом.

'Левее, тут бугор — с дороги могут заметить. Так… а вот эту ямочку мы обогнем… куда же ты?! Бежит, дороги не выбирает. Ящик у него, должно быть, тяжелый — вон он как руки напрягает!'

Вжик!

Тиу!

'А вот это — уже по нам! Откуда? Да вон же он!'

Лежащий в траве немец приподнялся, передергивая затвор карабина. Коротко протрещал ППД. Пяток выстрелов — но немцу хватило. Его оружие шлепнулось в пыль, а сам он скорчился, пытаясь заглушить жуткую боль в животе.

Та-тах!

Автомат?

'Да, ещё один фриц… был, все-таки нас хорошо учили стрелять в таких вот ситуациях… А вот я туда гранатой!'

Мысли как-то расшевелились, должно быть, бег этому способствовал немало.

На бегу капитан бросил взгляд на БТ и отвернулся — не хотелось туда глядеть…

Танк горел.

Черные клубы дыма рвались откуда-то изнутри. Все люки были закрыты — никто оттуда выскочить не успел.

А вот и немец!

Мотором рычит, да назад ползёт. Всё, бой он выиграл, сейчас к мосту…

А нет моста!

Разлитый бензин вспыхнул с каким-то резким, похожим на орудийный выстрел, звуком. Пламя охватило среднюю часть настила, быстро растекаясь во все стороны.

Что-то выкрикнув, Миронов подбежал к Т-4 сзади — танк ещё не успел развернуться. Вскинув худые руки, он, с неожиданной силой, забросил свою ношу на моторное отделение. Рывок! В воздухе что-то блеснуло.

Чека?

Чека от гранаты?!

— Ложись! — во всё горло гаркнул худощавый сапер, ныряя в траву.

Ракутин даже пригнуться не успел…

Взрывом его отшвырнуло в сторону, и капитан уже не видел, как рванулась в отчаянную атаку уцелевшая немецкая пехота. Невзирая на пулеметный огонь с фланга, они перемахнули через дорогу и под прикрытием возвышавшегося дорожного полотна, двинулись в сторону моста. А когда поворот дороги скрыл их от Межуева, пехотинцы поднялись для последнего броска. И вот тут им в лоб ударил замаскированный 'максим'. Это оказалось последней каплей — немцы отступили. Огрызаясь огнем, они тащили за собою своих раненых. Оставшийся для прикрытия пулемет задержал контратаку последних защитников моста и позволил немцам отойти на безопасное расстояние. И тогда красноармейцы выместили свою ярость на неподвижном танке. Они стреляли в отверстия и смотровые щели, забрасывали танк последними бутылками с бензином. А саперы, притащив из оврага снаряды, запихнули ему под днище фугас приличных размеров. Запалив бикфордов шнур, они, унося на руках Ракутина, отступили.