Апокалипсис – книга надежды. Курс 12 уроков - Вероника Александровна Андросова

Первое, что увидел Иоанн на небе, описывается так – «и вот, престол стоял на небе, и на престоле был Сидящий» (Откр 4:2). Конечно, мы понимаем, Кто находится на небесном троне, но Иоанн неслучайно не называет Его имени и не дает Его прямых описаний; ни одно имя или характеристика не смогут «охватить» Его в Его непостижимости и безграничности… Во всем Апокалипсисе Бог характеризуется преимущественно через образ трона/престола; помните, «престол» уже был упомянут в самом начале книги («семь духов пред престолом Его», Откр 1:4), и теперь мотив престола разрабатывается в цикле видений.

В Откр 4 все повествование целиком сосредотачивается на «троне»/престоле Божием и описаниях происходящего вокруг него. Вокруг престола радуга, перед престолом «море», как бы стеклянное, от престола исходят «молнии, громы и голоса». Престол окружают живые существа, которые поклоняются Богу и прославляют Его, – это «двадцать четыре старца» и «четыре животных». Фактически Откр 4 являет собой описание небесного богослужения в «тронном зале» Божием. Это описание довольно компактное (11 стихов), но благодаря четкой выстроенности всех элементов получается смыслово насыщенная целостная картина. Иоанну и не требуется пространных детальных описаний, ведь он – не первый человек, кто увидел престол Божий на небе. Его читатели сразу могли догадаться, что видение Иоанна стоит в тесной связи с видениями престола Божия, открывшимися его ветхозаветным предшественникам – пророкам Иезекиилю (Иез 1–2) и Исайе (Ис 6).

Давайте кратко охарактеризуем образность видения Откр 4 с разных сторон – цвета, звуки, предметы, живые существа и их слова.

Сидящий на престоле был «подобен камню яспису и сардису; и радуга вокруг престола, видом подобная смарагду»[147] (Откр 4:3). Сравнение с разноцветными и сияющими драгоценными камнями выражает великолепие и светоносность Сидящего; есть интересные толкования, согласно которым красный цвет ясписа/яшмы и зеленый цвет смарагда/изумруда символизируют сочетание милующей любви Божией и Его пламенной справедливости (но эти толкования являются предположительными, нам не известно доподлинно, как именно выглядели эти камни). То же значение разноцветного многообразия и великолепия имеет и радуга вокруг престола (упоминается и в видении Иезекииля, Иез 1:28). Главные ассоциации с образом радуги – спасение от катастрофы и надежда на благое будущее. Согласно Быт 9:12–17, радуга появилась в небе после потопа и стала знамением заключенного с Ноем завета о том, что потоп больше не покроет землю и не уничтожит творение Божие; «радуга является символом верности Бога Своему творению»[148].

Атмосфера у престола насыщена не только разнообразными цветами, но и звуками – от престола/трона исходят «молнии, громы и голоса». В Ветхом Завете раскаты грома и другие проявления величественных природных стихий часто служили знаком явления Бога (ср. Исх 19:16). Молнии и гром повергают людей в трепет – даже в наше время, когда нам уже известно, по каким природным законам происходит гроза. «Молнии и громы» у престола Божия выражают величие Бога и его «святость», то есть абсолютное отличие от людей. В присутствии Божием человек не может не чувствовать свою слабость и уязвимость, не может не склониться в благоговении перед Его величием[149].

Образы семи светильников и моря у подножия небесного трона

Пред престолом находятся два таинственных предмета – семь огненных светильников[150], которые означают «семь духов Божиих», и море, как бы стеклянное, подобное кристаллу. У небесного трона пребывают и огонь и вода; Дух Божий связывается с огнем, рядом пребывает водная гладь. Это заставляет вспомнить самые первые слова Библии – «Дух Божий носился над водою» (Быт 1:1). Это еще одно упоминание Духа Божия в Апокалипсисе. В образе моря, возможно, присутствуют две ветхозаветные аллюзии: 1) отсылка к тексту Шестоднева (Быт 1:7) – «воды на небе»[151], которые проливаются на землю дождем, 2) или же отсылка к реалиям, связанным с Иерусалимским храмом. В храмовом дворе рядом с жертвенником находилось «медное море», то есть огромная бронзовая чаша для ритуальных омовений священников. Но ассоциация с «медным морем» точно не находится на первом плане; хотя в Апокалипсисе присутствуют аллюзии на многие элементы ветхозаветных богослужебных обрядов, небесные воды Откр 4 нигде не связываются с идеей омовения для ритуальной чистоты.

В целом море в Библии чаще несет коннотации непредсказуемой волнующейся стихии, из которой могут подниматься темные силы хаоса. Так, первый зверь поднимается «из моря» (Откр 13:1); а про Небесный Иерусалим сказано, что в нем «моря уже нет» (Откр 21:1) – то есть нет хаоса, нет непредсказуемости, возможных непредвиденных опасностей. Однако «небесное море» несет совсем другие ассоциации – море пред престолом Божиим спокойно, гладь воды чиста, глубина вод прозрачна как стекло и полностью открыта Богу. Здесь важна общая идея образа воды – прозрачность для Бога делает возможным отразить Его лик и проникнуться Его волей без всяких сдерживающих ограничений[152]; здесь вспоминаются евангельские слова Иисуса «блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят» (Мф 5:8)[153]. С прозрачным «кристаллом» сравнивается затем и сам град Божий Небесный Иерусалим.

Образы четырех животных, окружающих небесный трон

Кто окружает престол Божий? Ближайшие к престолу – это «четыре животных», они «посреди и вокруг» престола (вероятно, сочетание этих двух предлогов указывает на их движение, перемещение). В их описании присутствует комбинация образности Иезекииля и Исайи: как и у серафимов из Ис 6:2, у каждого из них шесть крыл; как и описанные в Иез 1:4–21 херувимы, они подобны «льву, тельцу, человеку и орлу» и имеют много глаз/«исполнены очей»[154]. Однако у пророка Иезекииля каждое из животных четырехлико, а в Откр 4 каждое животное имеет одно лицо. Все толкователи единодушно утверждают, что это ангельские силы, а их число позволяет сделать вывод, что они символизируют все одушевленное творение Божие, ведь четыре – число сотворенного мира (в соответствии с четырьмя сторонами света). «Эти существа олицетворяют собой все мироздание, на их ликах запечатлелись различные измерения сотворенного Богом видимого мира»[155]. Можно сформулировать их основные характеристики так: «лев» (дикое животное) означает царственное величие и смелость, «телец»/«бык» (одомашненное животное) – силу и плодородие, «орел» (птица), зрение которого проницает пространство на огромные расстояния, означает парящую над землей мудрость и стремительность, а разумный человек – это связующее звено между живыми существами и Богом.

Начиная со святого Иринея, епископа Лионского (сер. II в. по Р. Х.), христианские толкователи начали соотносить образы четырех животных с четырьмя евангелистами, и это прочно вошло в церковную традицию[156]. Толкователи считали неслучайным совпадение числа канонических Евангелий с количеством животных и делали вывод, что через четыре Евангелия весть об Иисусе словно