Письмо - Хьюз Кэтрин

«Или выберись наружу», – мрачно подумал он.

Он вернулся обратно к главным воротам и прильнул к решетке, разглядывая сквозь прутья угрюмое серое здание. Монастырь выглядел весьма внушительно. К массивной черной двери вели грубо вытесанные ступени. Мощные каменные стены были увиты темно-зеленым плющом, а слева от входа стояла белоснежная мраморная статуя.

В отчаянии Уильям опустился на траву. Он преодолел почти пять тысяч километров и вот теперь застрял в двух шагах от заветной цели. Уильям достал фруктовый пирог миссис Флэнаган и развернул пергаментную бумагу. Он откусил кусочек и в очередной раз оценил кулинарный талант хозяйки. Нежное тесто с сочными фруктами было пропитано богатым ароматом «Гиннесса». Уильям налил себе чашку кофе и развернул карту. За поворотом находилась крохотная деревушка, и он уже было собрался туда, как вдалеке послышалось урчание мотора и из-за поворота показался фургон. Уильям замахал руками, стараясь привлечь внимание водителя. Тот остановился и высунулся из окна.

– Чем могу помочь?

Уильям поспешно сложил карту и подошел к машине.

– Вы в монастырь едете?

– Так точно.

– О, класс! Мне как раз туда, только я никак не могу попасть внутрь – ворота закрыты.

Водитель усмехнулся.

– Случайным посетителям туда так просто не попасть, сынок. Ты по делу?

– Да, можно и так сказать.

– То есть монашки тебя ждут?

– Не совсем, – ответил Уильям, ковыряя землю носком ботинка. – Слушайте, я проделал очень долгий путь, мне просто нужно попасть внутрь и поговорить с кем-нибудь, кто у них тут главный.

– Мать-настоятельница? Это тебе должно страшно подфартить.

Водитель кивнул в сторону ворот.

– Вон идет одна, чтобы меня впустить. Понимаешь, они должны заранее знать, что ты приедешь.

Уильям посмотрел на пожилую монахиню, которая не спеша спускалась по дороге от монастыря. Подол ее черной рясы шелестел по гравию, и она плавно скользила им навстречу, точно на коньках.

– Это сестра Мэри. Он нее ты точно ничего не добьешься, – буркнул водитель. – Ладно, полезай в фургон с грязным бельем, довезу тебя до входной двери. Только меня в это дело не впутывай.

Уильям наградил водителя благодарной улыбкой. Он распахнул задние дверцы фургона и залез внутрь, устроившись среди груды грязных простыней и наволочек. Его разбирал смех – он чувствовал себя беглым каторжником, но, по крайней мере, был на шаг ближе к тому, чтобы отыскать мать.

Глава 28

Уильям подождал, пока фургон полностью остановится. Машина качнулась, хлопнула водительская дверца, затем снаружи послышались приглушенные голоса. Вдруг задние дверцы резко распахнулись, и внутрь хлынул яркий свет. Уильям прищурился.

– Все чисто. Скорей вылезай и дуй ко входу. Когда тебя спросят, как ты сюда попал, просто скажи, что случайно оказался у ворот одновременно с фургоном. Скажи, шел по дороге, как и полагается. Они тебе, конечно, не поверят, но, по крайней мере, ты на месте.

Уильям схватил рюкзак и выпрыгнул наружу. Он протянул водителю руку:

– Спасибо, дружище, я у тебя в долгу.

Водитель пожал руку и подмигнул.

– Надеюсь, ты найдешь то, что ищешь.

Уильям поднялся по каменным ступеням к массивной входной двери и, не обнаружив звонка, уверенно постучал костяшками пальцев. Дерево было твердым, точно камень, и Уильям поморщился от боли, потирая руку. Дверь распахнулась, и Уильям расправил плечи.

– Добрый день, – начал он. – Скажите, пожалуйста, могу ли я поговорить с заведующей монастырем?

Монахиня в удивлении подняла брови.

– Вам назначено?

– Нет, но я приехал…

Он не успел закончить предложение, как дверь резко захлопнулась у него перед носом. Уильям опешил, застыв на пороге с открытым ртом. Через секунду он опомнился и почувствовал, как в нем закипает злость. Сжав кулаки, он медленно втянул воздух носом. Не обращая внимания на ссадины, он снова постучал в дверь и продолжал стучать, пока на пороге вновь не появилась монашка. Увидев Уильяма, она нахмурилась.

– Фу, как грубо! Итак, как я уже сказал, я хотел бы поговорить с заведующей. Я проделал долгий путь и не уеду, пока не встречусь с человеком, который сможет ответить на мои вопросы. Так что, будьте так любезны, позовите кого-нибудь из старших, пока я окопался лагерем у вас на крыльце. Даже не сомневайтесь – у меня есть термос, пирог и безграничный запас времени.

Не произнеся ни слова, монашка вновь начала закрывать дверь, но Уильям оказался проворнее и успел просунуть в щель ботинок.

– Уберите отсюда прочь вашу ногу! – злобно прошипела монахиня.

– Ну, уж нет, – ответил Уильям, протискиваясь внутрь.

Он оказался в сероватом холле, и знакомый лимонный запах тут же ударил ему в нос. Он огляделся по сторонам и заметил в конце коридора группу девушек. На всех были одинаковые бесформенные сарафаны темно-коричневого цвета, а на ногах нечто еще более бесформенное, напоминающее старые лохмотья. Уильям нахмурился, затем понял, что они натирали ими пол. Одна из девушек с бритой головой посмотрела на него и застенчиво улыбнулась. Уильям заметил ее округлившийся живот и в смущении отвел глаза.

– Бернадетт, немедленно отвернись, дрянь такая! Ах ты мерзкая искусительница! – отругала ее монахиня, следившая за девушками. – Ты что же, вообще ничему не научилась? Посмотри на себя. Ох, опасаюсь я за твою душу, ох опасаюсь.

Уильям неловко откашлялся и повернулся к монахине, которая по-прежнему стояла у него за спиной. Она закрыла дверь, и Уильям тут же почувствовал гнетуще-удушающую атмосферу монастыря.

– Мы тут чужакам не очень-то рады. Ждите здесь, я позову сестру Бенедикту.

Уильям почтительно кивнул головой.

– Благодарю, сударыня. Я бы, правда, предпочел назваться гостем, если не возражаете.

Пока он терпеливо ждал, девушки закончили работу и удалились. В коридоре стало до жути тихо, и Уильям подскочил от неожиданно раздавшегося голоса.

– Я сестра Бенедикта. Чем могу вам помочь?

Перед ним стояла высокая краснощекая женщина с пронзительными голубыми глазами. Ее губы были сжаты в тонкую линию, красноречиво говоря о том, что любезничать она не намерена.

– Добрый день. Меня зовут Уильям Лейн. Я, можно сказать, приехал домой – я здесь родился.

Если монахиня и была удивлена, она ничем этого не выдала.

– Повторяю: чем я могу вам помочь?

Уильям был обескуражен таким приемом.

– Вы здесь главная?

Она медленно кивнула головой.

– Именно.

Уильям продолжил:

– Послушайте, сестра Бенедикта, я не хочу доставлять вам лишних хлопот. Я лишь приехал спросить, может, вы знаете, где сейчас моя мать? Я знаю, что она содержалась здесь…

– Проживала, – перебила сестра Бенедикта. – Не содержалась.

Уильям склонил голову.

– Конечно, простите. Я знаю, что она проживала здесь. Я родился в апреле 1940 года. Думаю, у вас должны быть записи. Я был бы крайне признателен за любую информацию о ней.

Сжатые губы сестры Бенедикты расползлись в кривую улыбку.

– Ваша наивность просто поражает, мистер Лейн. Прошу за мной.

Уильям проследовал за настоятельницей в ее кабинет. Посреди комнаты стоял огромный письменный стол из красного дерева, заваленный кипами бумаги. На стене висела табличка: «Похоть же, зачав, рождает грех. Иаков. 1:15».

Сестра Бенедикта указала на стул по другую сторону от себя, и оба сели. Уперев локти в стол, она слегка подалась вперед.

– Скажите, мистер Лейн, вы любите своих родителей?

Вопрос возмутил Уильяма.

– Конечно, люблю! Больше, чем кого бы то ни было!

– Они дали вам крышу над головой, обеспечили достойную жизнь, не так ли? Растили вас?

Уильям нетерпеливо поерзал на стуле.

– К чему этот разговор? Речь не об этом. И потом, я получил их полное благословение на поиски своей настоящей матери.

– Ваша настоящая мать – это женщина, которая вырастила вас, которая поднимала вас, когда вы падали, которая успокаивала вас, когда вам снились кошмары, которая…