100 дней в кровавом аду. Будапешт — «дунайский Сталинград»? - Андрей Васильченко

Батальон «Ваннай» был единственным воинским формированием, у которого имелась своя служба безопасности. Она состояла из 10 человек. Данная служба располагалась в доме № 6 по улице Донат. В основном в ее задачи входили расправы с пойманными дезертирами и облаченными в гражданскую одежду советскими разведчиками. Если говорить о функциях отдельных служащих службы безопасности батальона «Ваннай», то они распределялись следующим образом: капитан Ференц Дьюлай-Мольнар занимался радиоперехватом советских сообщений, капитан Секереш осуществлял контрпропаганду через громкоговоритель, старший лейтенант Эндре Ковач ведал вопросами подготовки рекрутов. Кроме этого с ними сотрудничали многочисленные офицеры, которые официально не числились ни в составе батальона, ни в других сражающихся частях. Батальон «Ваннай» служил своего рода отстойником для правых экстремистов, в том числе сбежавших из отряда Проная. Именно эти личности отвечали за массовые расправы.

«ГПУ. Так оно обойдется с нами». Салашистский плакат

Благодаря захваченным продуктам батальон пользовался большой популярностью, ибо служившие в нем солдаты снабжались пищей не в пример лучше, чем в других венгерских частях и подразделениях. К середине декабря 1944 года батальон «Ваннай» насчитывал около 600 человек. В итоге 22 декабря было принято решение именовать его Венгерский королевский ударный батальон «Ваннай». Но вместе с тем долгое время служащие батальона не имели не только собственной униформы, но и каких-либо особых знаков различия.

Сам же Ваннай принципиально отказывался носить обыкновенную солдатскую форму. В конечном счете Салаши принял решение присвоить этому честолюбивому вояке звание майора (после разжалования в 1932 году никто не возвращал ему офицерского звания). Первое боевое применение батальона произошло 24 декабря, когда его солдатами было захвачено здание больницы Яноша в Холодной долине.

Однако 25 декабря на этом участке фронта начался хаос. Чтобы стабилизировать линию фронта, на помощь частям 10-й пехотной дивизии в Чёмёр были посланы 3-я и 4-я роты батальона. То, что произошло после этого, в источниках описывается весьма противоречиво. Ясно только одно — между солдатами батальона и армейскими офицерами произошел конфликт. Армейские офицеры обвинили Ванная в трусости, якобы тот, получив легкое ранение, тут же скрылся с поля боя. Сам Ваннай возлагал на армейские чины ответственность за неудачную контратаку и полностью уничтоженные роты. На следующий день у красноармейцев все-таки удалось отбить позиции, но этот успех был достигнут лишь после того, как в бой были пущены солдаты 12-й резервной дивизии. Единственной заслугой батальона «Ваннай» был подорванный советский танк. В ответ сами «ваннайцы» понесли огромные потери. Видя, что ситуация складывается весьма неблагоприятно, Ваннай, не ставя никого в известность, самолично со своими солдатами покинул Буду.

Позже Ваннай все-таки вернулся на позиции. Но потери батальона были слишком огромными, чтобы их можно было восполнить за счет добровольцев. В итоге «ваннайцы» стали устраивать облавы по подвалам, где всовывали в руку винтовку любому, кого они считали боеспособным. Чтобы исключить случаи дезертирства и перехода на сторону противника, Ваннай транслировал на позиции Красной Армии сообщение, что «батальон будет сражаться до последнего, и русским не стоит ждать от него пощады». После этого становилось ясно, что красноармейцы не будут брать в плен «ваннайцев». Для большего эффекта на передовой, так, чтобы это могли видеть красноармейцы, было расстреляно несколько русских пленных. Теперь никто не решился бы сдаться им в плен. И действительно, в документах не сохранилось ни одного случая добровольного пленения солдат из батальона «Ваннай».

В конце декабря в состав батальона влилось огромное количество воодушевленных подростков. Это были ученики интерната Шалешиан и гимназии Тольди. Большинство из них погибло в первые же дни. Особенно большие потери батальон нес во время январских боев на площади Кальмана. Насильно призванный в батальон «Ваннай» Дьюла Сули писал в своих мемуарах: «На следующий день 14 января, прежде чем мы успели подумать над тем, есть ли у нас шансы на выживание, комендант Кантор звучным голосом вызвал всех мужчин наверх. Кто-то отсутствовал… Полицейский, стоявший рядом с Кантором, действовал так, будто бы ему все происходящее было очень интересно.

«Что случилось? Как кто-то отсутствует?»

«Комендант дома отвечает за вас! Сколько мужчин в возрасте от 16 до 60 лет проживают в вашем доме?»

«Не хватает иностранца, я приведу его».

«Он должен быть здесь через несколько секунд, — сказал полицейский рассерженно. — Сейчас к вам обратится один почтенный господин».

«Почтенный господин? Почему он должен к нам обратиться?» — спросил я.

«Не задавай слишком много вопросов, — сказал полицейский и приблизился ко мне вплотную. — Я хочу, чтобы здесь разыгрались сцены, как вчера в соседнем доме. В стране объявлена тотальная мобилизация. Это должен понимать каждый».

«А что вчера произошло в соседнем доме?»

«Ничего особенного. Но несколько женщин устроили истерику, что само по себе недостойно венгерок. Нам надо провести проверки».

«Какие проверки?»

«Мы знаем, что мужчины из этого дома были освобождены от воинской службы. Иначе бы их здесь не было. Но объявлен дополнительный набор. Мы будем проверять бумаги, чтобы набирать в батальон «Ваннай» учащихся реальной школы Тольди…»

За письменным столом сидел офицер. Его лицо ничего не выражало. Он был одет в светлую куртку со знаками отличия старшего лейтенанта. Рядом с ним суетилось несколько людей, на которых не было никакой униформы.

«Первая боевая рота», — гремел голос офицера, когда он кого-то заносил в список.

«Куда мне направляться?» — испуганно спрашивал мужчина, одетый в зимнее пальто.

«Направляйтесь на улицу Илоны, именно там располагается командный пункт первой боевой роты. Там вам выдадут униформу. У вас есть воинское звание?»

«Нет, — отвечал робкий горожанин. — Я никогда не был солдатом. Я родился в непризывной год».

«Теперь вы побудете им. В боях вы сможете доказать, что любите нашу Родину!»

Стены вздрогнули от разорвавшегося рядом снаряда. Офицер прервался ненадолго и продолжил: «Что, уже наделали в штаны? Это лишь выстрел, но не попадание… Вы будете слушать эту музыку до нашей окончательной победы».

В итоге от батальона «Ваннай» осталось около 100 солдат, но и те по большей части все были ранены. Пытаясь скрыться, они заняли почтовую площадь. Сам Ласло Ваннай погиб в бою. Многие из его помощников предстали после войны перед народным трибуналом. Единственным исключением стал случай одного студента-филолога, которого звали Дьёрдь Ланг. Позже он стал известен как владелец известного на весь мир фешенебельного нью-йоркского ресторана «Four Seasons». Он был евреем по национальности. Чтобы избежать преследования и лагерей, он присоединился к боевым отрядам хунгаристов, а затем попал в батальон «Ваннай». Ему посчастливилось сбежать из батальона, но ему не повезло, и он попал под облаву. Во время медицинского осмотра было обнаружено, что он обрезан, а стало быть, являлся евреем. Ланг пытался доказать, что он являлся саббатистом из Трансильвании (секта, практиковавшая обрезание). Но данное объяснение не удовлетворило салашистов. Пленник с большой группой евреев был вывезен на берег Дуная для расстрела. Во время транспортировки ему удалось скрыться из машины.

Боевые группы салашистов, которые были организованы нилашистской партией, являли собой пеструю картину. Хунгаристской партии удалось создать лишь несколько сводных рот, которые патрулировали вдоль линии фронта. Часть из этих салашистов была вооружена фаустпатронами.

Немецкий инструктор учит венгерских солдат обращению с панцерфаустом

Подавляющее большинство сторонников салашистской партии в основном отличались не на полях боев, а в насилии над беспомощными горожанами. Из 2500 добровольцев из числа нилашистов только около 700 принимало участие в реальных боях. Но даже эти шесть рот вступили в бой в силу обстоятельств — советские войска внезапно прорвали оборону и столкнулись с боевыми группами салашистов. Те просто были вынуждены обороняться. Впрочем, это не исключало отдельных случаев нилашистского фанатизма, следуя идеологическим установкам. «Господин старший лейтенант Бела Колларитш в мирной жизни был юристом на одном из авиационных заводов, располагавшемся на острове Чепель. Он не имел никаких военных заслуг, он вообще не служил в венгерской армии. Но он пошел добровольцем на гражданскую войну в Испанию, где оказался в немецком летном корпусе. Когда к власти пришел Салаши, он пошел на военную службу и сразу же получил звание старшего лейтенанта. Вначале он являлся военным пропагандистом. Он объезжал места боев на машине с громкоговорителем и подбадривал венгерских бойцов. Когда он возвращался назад из одной такой поездки, то заметил, что русские заняли железнодорожную насыпь у Ладьмани. Он решил отстоять эти позиции, а потому помчался в Людовику; там он взял под свое командование 25 солдат и тут же ринулся в бой», — вспоминал прапорщик Иштван Салай.