Ковен озера Шамплейн - Анастасия Гор
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Передай маленькой царице, что Орден ее больше не побеспокоит, – бросил Джефферсон напоследок, уже забравшись за руль фургона. – И вообще… Думаю, пора охотникам найти новую «великую миссию».
– Какую? – громко спросил Коул, подавшись к фургону всем корпусом, но заставив себя стоять на месте. Щеки его раскраснелись от мороза, а желваки ходили туда-сюда. – Что ты планируешь делать дальше?
– То, что умею лучше всего, – убивать, конечно! – ответил Джефферсон с заразительным смехом, высунувшись в окно. – Но не ведьм, не волнуйся! Как мы недавно выяснили, в этом мире живет полно и других мерзких тварей… А у меня как раз кризис среднего возраста. Думаю, пора сменить специализацию!
Коул улыбнулся ему вслед, глотая выхлопной дым и снег, поднятый задними колесами стартовавшего фургона. Вскоре автомобиль скрылся в лесу Шамплейн, и в память о Джефферсоне осталась лишь недоеденная банка злополучной рождественской карамели, которая стояла сейчас на праздничном столе. Символично, что именно с ней Коул предпочел съесть блинчики на десерт, когда мы вернулись в столовую. Несмотря на то что у него щемило сердце (я чувствовала это, даже когда наши метки не светились), он активно принимал участие во всех разговорах, не спуская свободной руки с моей голой коленки под столом.
– Предлагаю выпить. За то, что мы надрали этому гребаному демону зад! – весело воскликнул Диего, подняв свой бокал и расплескав клубничное вино на идеально белую скатерть.
– И за Аврору Эдлер, Королеву Шепота и одну из сильнейших ведьм, которых знал мир, – произнес вдруг Коул, и с лица Диего, как и всех остальных, исчезла улыбка. – Какой бы ужасной она ни была, мы все обязаны ей тем, что сидим здесь все вместе.
– За Аврору Эдлер, – согласился Исаак, и Тюльпана взяла свой бокал дрожащей рукой, делая вид, что вытирает рукой смазанную помаду, а не потекший нос.
– Aeternum vale, – прошептала она, и семь бокалов соединились с мелодичным трезвучием.
«Прости навеки, – перевел голос в моей голове с латыни. – Но навеки ли?..»
Что ты имеешь в виду?
«Annosa vulpes haud capitur laqueo».
Старая лиса не попадает в капкан.
Я запила вином кусок свежеиспеченного хлеба, вставший в горле, и вернула бокал на место, поняв, что на этом мой ужин с друзьями окончен. Нет, мне не будет покоя, пока я не разберусь в происходящем. А глас Башни красноречиво намекал, что разобраться стоит.
– Прошу меня извинить, – откашлялась я, вставая из-за стола, и Коул растерянно уставился на меня с набитым блинчиками ртом. – Пойду все-таки позову Морган. В такой важный вечер ковен должен быть вместе.
Диего украдкой глянул на меня, но тут же уткнулся в свою тарелку. Я же чмокнула Коула в уголок губ, сладкий и липкий от карамели, и поднялась на второй этаж. Но прежде чем отправиться в девчачью спальню, увешанную полароидными фотографиями, я решила заглянуть в библиотеку. Книги, привезенные из Санта-Муэрте, символично стояли между Легеметоном и Библией: одна в обложке из вараньей кожи, а другая – из бархата. Обе книги содержали тайные знания Микаэлла и его предков об Эхоидун, демонологии и диббуках в том числе. Но…
Как же так вышло, что ни в одной из них, досконально изученных Морган и Диего, не оказалось информации о том, что пленить диббука в обычную вещь невозможно? Почему все, что мы нашли об этом в столь древних трактатах, – это жалкий ритуал очищения, который все равно не помог?
Ответом мне стали неровные швы в обеих книгах, режущие книгу изнутри буквально пополам. Я опустилась на пол библиотеки и прошлась по ним пальцами, едва не порезавшись о торчащие нити пергамента. Такие остаются от неаккуратно вырванных страниц. Кто-то вырывал их в такой спешке, что даже не удосужился подрезать края и замести следы… Или просто не знал, как это правильно делается.
Вещь, которая была дорога диббуку при жизни. Исчезнувший ошейник. Тимоти Флетчер, выживший после жертвенного ритуала. Аврора, которая хотела добиться внимания и прощения Тюльпаны любой ценой…
– Ну конечно! – простонала я, зло швырнув испорченные книги в сторону. – У тебя вообще совесть есть, а?!
– Нет. Или это был риторический вопрос?
Я поднялась с абиссинского ковра и обернулась. Аврора сидела в моем любимом кресле из ротанга возле пробковой доски Коула с рабочими заметками и вальяжно потягивала сигарету через мундштук, хотя я сотню раз предупреждала ее, что курить в доме запрещено.
На ней было то самое фиолетовое платье с подкладкой и рукавами-фонариками из шифона, сквозь которые просвечивали многочисленные метки атташе. В этом платье она явилась на поле битвы… И в нем она умерла. Точнее, должна была умереть. Единственное, что изменилось с нашей встречи в лесу, – это перчатки: на руках Авроры были новые, взамен тех, что она оставила Тюльпане в качестве доказательства. Из красного атласа, эти перчатки гораздо лучше подчеркивали ее огненные волосы и безнравственность.
– Sibstitisyon сработал, – сказала я, сложив руки на груди. – Только не в тот момент, когда я поднесла к Пауку шкатулку, а когда к нему подошла ты с украденным ошейником. И заканчивать жертвоприношение не пришлось.
Вместо ответа Аврора выудила из внутреннего кармашка платья обруч из черепашьего дерева и постучала им по подлокотнику кресла. Тот был абсолютно целым, идеально сплавленным в том месте, где раскололся на две части от удара навахона. Стык на моем отрубленном пальце и то был заметнее.
– Заклятие восстановления, – догадалась я, уловив жемчужное мерцание, клубящееся вокруг ошейника, стоило только приглядеться. – А если бы осталась брешь?! Диббук мог снова вырваться на свободу…
– Но ведь не вырвался, – парировала Аврора со своей фирменной ухмылкой на ягодных губах. – Я достаточно искусна, чтобы не оставить ни трещинки даже в хрустальной вазе, упавшей с небоскреба. Хочешь – сама проверь!
Она снова раскрутила ошейник на пальцах, собираясь подбросить его мне в руки, но я протестующе замахала головой:
– Нет-нет! Я даже ногтем к этой мерзости не притронусь! Лучше объясни мне, как можно быть такой бессердечной?!
– А как можно быть такой доверчивой? Ты правда думала, что я пожертвую своей жизнью ради кого-то из вас? – Аврора положила руку на сердце и надула щеки, чтобы не расхохотаться. – Уж не ради того я выживала тысячу лет, чтобы закончить жизнь самоубийством. Это было бы очень глупо с моей стороны.
– Ты в курсе, что внизу пьют в твою честь?! – Лицо горело от ярости, словно к нему приложили раскаленный утюг. –
