Карлос (ЛП) - Джикдхима Аниса

— Карлос…

— Заткнись и не мешай.

Он целует меня страстно, перехватывая дыхание.

«Наконец-то я поняла».

С ним на самом деле мне полный пиз*ец.

ГЛАВА 19

Дженнифер

Когда мы возвращаемся на виллу, обстановка накаляется, точнее, напряжена только я. Кажется, Карлос не может выглядеть ещё спокойнее.

Как я могу позволить ему решать за меня? Прямо сейчас мне жизненно важно где-нибудь закрыться и побыть одной. Как можно рассуждать здраво, если Карлос постоянно сбивает меня с толку?

Мотоцикл останавливается перед ступеньками крыльца, и я слетаю с него, словно подо мной горит седло. В конце концов, победил он, я позволила ему подвезти.

Карлос смотрит на меня, и как по волшебству обида, которую я чувствую, почти исчезает.

— Иди внутрь, я сейчас приду, — авторитарно приказывает он.

Я прохожу мимо, бросая на него очередной недовольный взгляд.

«Какого чёрта я делаю?»

С тех пор как впервые попала сюда, меня очаровали скульптуры, выстроившиеся вдоль коридора, но лишь сейчас начинаю внимательно рассматривать интерьер. Я отступаю, чтобы лучше полюбоваться гармоничной целостностью и натыкаюсь на массивное тело Карлоса.

— Да, босс? — спрашиваю, дразня его.

— Пойдём наверх, нам нужно поговорить, — шкодливо улыбается в ответ.

Да, это правда. До сих пор мы играли, бросали друг другу вызов, но пришло время остановиться. Я заставлю его понять, что совместное будущее невозможно.

Оказавшись в своих апартаментах, он закрывает дверь и подходит ко мне.

Я делаю шаг назад, но Карлос не останавливается, а продолжает наступать, ни на миг не теряя наш зрительный контакт.

— Не подходи ближе, давай поговорим, — пробую остановить его.

Приблизившись, Карлос берёт мои руки в свои, я пытаюсь вырваться, но в ответ Карлос впечатывает меня в стену. Я застываю с прижатыми к груди руками и чувствую, как его нога пробирается между моими и надавливает.

— Ahora, mirame (а теперь посмотри на меня).

Я не понимаю, что уже смотрю на него.

— Что ты видишь, Дженнифер? — спрашивает серьёзно.

— Я вижу решимость, спокойствие и… — замолкаю, опустив взгляд.

— Продолжай, что ещё? — настаивает он, прижимаясь своим телом к моему.

Мне кажется, что я знаю, впрочем, до конца не уверена. И всё же временами я ощущаю, что знаю его очень хорошо.

Сдаваясь, вздыхаю.

— Я вижу ад. Боль, гнев, страдания.

— И как ты думаешь, что вижу я в твоих глазах? — спрашивает глубоким понимающим голосом.

Я смотрю вверх и не могу сбежать от очевидного.

— Ты видишь то же самое, — испуганно шепчу в ответ.

В очередной раз я чувствую себя обнажённой, свободной от масок и ограждений, загнанной в ловушку и вынужденной показать себя такой, какая я есть на самом деле.

— Ты знаешь мой ад, но я не знаю всё о твоём.

Дыхание Карлоса становится тяжёлым, его ноздри раздуваются, грудь вздымается.

— Мне было восемь лет, когда я подвергся насилию со стороны купившего меня мужчины. Мне было всего восемь, когда он использовал меня для доставки наркотиков. — Карлос переводит дыхание и продолжает: — Однажды на улице меня ограбили и избили. Я вернулся к нему с пустыми руками, за это он на неделю лишил меня еды. — Рассказывая, Карлос не отпускает мой взгляд. — С тех пор я живу в аду, Дженнифер.

Внутри меня всё сжимается, кажется, даже сердце перестаёт биться.

«Как он продолжает идти вперёд после всего, через что ему пришлось пройти?»

Я смотрю в его глаза и нахожу ответ на все вопросы.

— После нескольких заявлений полиция пришла к нему домой и положила конец той гнили, отправив меня и других детей в приют. Первый год прошёл спокойно, я даже подружился с Дамианом и Крисом (с ними ты познакомилась в клубе). Потом пришёл новый директор, Фердинанд. — Карлос снова делает паузу и упирается своим лбом в мой. — Когда я впервые увидел Касандру, она была такой маленькой, такой беспомощной. Поначалу ей было нелегко. Другие дети сразу же стали смеяться над ней, потому что она была слишком застенчивой. Я защищал её, но это не понравилось «большому начальнику», и он меня наказал. Он запер меня на два дня, не давая ничего делать. У меня не было с этим проблем. Это была роскошь по сравнению с тем, через что я прошёл раньше. Но однажды всё изменилось. Я помню это, будто произошло вчера. Я нашёл Касандру, свернувшуюся калачиком в углу, она плакала, спрятав лицо в ладонях. Когда Кас подняла голову, у меня похолодела кровь. Её губа была разбита, а на щеке красовалось ярко-красное пятно. Я спросил её, кто это сделал, но она так сильно дрожала, что не могла говорить. Я дал ей лекарства и заботился о ней, пока она не успокоилась. Только потом Кас сказала мне, что директор был причиной её состояния.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Переводя дыхание, Карлос подошёл к окну и выглянул наружу.

— Ей было всего шесть лет, а этот ублюдок, не задумываясь, принудил её к оральному сексу, — рычит он низким голосом, сжимая ладони в кулаки.

— Что? — спрашиваю я почти криком.

Карлос поворачивается, молча подтверждая только что сказанное.

«О боже, о боже».

Я закрываю руками рот, не в силах сдержать рыдания.

— Я кинулся в его кабинет и бросился на него; ударил и оскорбил со всей смелостью и силой, которая у меня была. Но я ещё был слишком мал, чтобы представлять угрозу, — рассказывает он дальше, горько улыбаясь. — Директор просто рассмеялся, и этот зловещий смех до сих пор преследует меня по ночам. Он утащил меня в подвал на виду у всех сотрудников интерната, но никто не сделал ничего, чтобы остановить его. Фердинанда боялись. Мы вошли в грязную комнату, он взял цепь, связал мне руки и пристегнул к стене. С этого момента я и бамбуковый хлыст стали очень близкими друзьями. Никогда не забуду те первые сильные жестокие удары, которые я получил.

Я слушаю молча, тело дрожит, а слёзы заливают лицо.

Это чересчур, мне не вынести.

— Карлос, — окликаю шёпотом.

— Долгие годы меня избивали до полусмерти. Казалось, что время остановилось, оно текло медленно, слишком медленно, но я благодарил каждый закат, потому что он приближал меня на один день к свободе. И когда я завоевал её, то стал единственным хозяином своей жизни.

Моё сердце обливается кровью.

Его глаза прикованы к моим.

— Как тебе удалось… Я имею в виду, как тебе удалось жить дальше после того, через что прошёл?

Он подходит ближе и обнимает ладонями моё лицо.

— Шрамы, как и воспоминания, останутся навсегда. Мы сами решаем, что с ними делать. И Дженнифер, есть только два варианта: либо ты позволяешь себя раздавить, либо встаёшь на ноги и живёшь на полную катушку, доказывая тем, кто пытался тебя уничтожить, что ты сильнее всего того дерьма, которое они когда-либо могли на тебя обрушить. Я уже решил, но что выберешь ты?

Я не могу перестать плакать, даже когда он пытается вытереть мои слёзы.

— Я понимаю, что ты чувствуешь, но предлагаю тебе выход. Останься со мной, и я обещаю, что ты снова начнёшь жить, — тихо, почти шёпотом произносит он. Карлос целует мои губы, затем нос, щёки, лоб. — Я позабочусь о тебе, обещаю.

В груди разрывается сердце. Я больше не могу сдерживать то, что внутри — это слишком больно.

Я прижимаюсь к нему, снова позволяя боли найти свой выход.

— Я скучаю по сыну, постоянно думаю о нём. Он мне снится. Я хочу обнять его, прижать к себе, сказать, что люблю и что никто не сможет причинить ему боль. Но он мёртв, понимаешь? А я всё ещё жива. Я не смогла защитить его!

Карлос, не говоря ни слова, поднимает меня на руки. Он продолжает молчать, даже когда мы оказываемся в спальне.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Карлос опускает меня на кровать, снимает с меня туфли и брюки.

«Я в его руках».

Он усаживает меня и снимает с меня рубашку, оставляя в трусиках и лифчике. Я завороженно наблюдаю, как он снимает свой мотоциклетный костюм и остаётся в одних боксерах.

Затем Карлос сдвигает простыни, не отрывая взгляда от моих глаз, и укутывает меня, прижимая к себе, словно я маленькая девочка. Он гладит мои волосы, перебирая пряди, падающие мне на лицо.