Японская разведка против СССР - Алексей Борисович Кириченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— На цэ була моя указивка! (На это было мое указание! — А.К.).
Через три дня отсидки в каталажке провинившийся главный чекист области как ни в чем не бывало вновь приступил к своим обязанностям.
Правда, иногда бывали случаи, когда и чекистские начальники брали верх. Но такое было очень редко. Для этого нужно было основательно подготовиться и заручиться солидной поддержкой Москвы.
Вот, например, бывший председатель КГБ Азербайджанской ССР, нынешний руководитель государства Азербайджан «аятолла» Г.А. Алиев, замечательно провел операцию по дискредитации и низложению первого секретаря ЦК компартии этой республики Ахундова, кресло которого сам же и занял. Но таких удачливых, повторяю, были единицы.
Разведка любой страны пытается выйти на тех людей, которые являются не только носителями секретной информации, но и принимают участие в выработке и принятии соответствующих решений. Не были исключением и резидентуры разведок стран, которые действовали с позиций аккредитованных в Москве дипломатических представительств.
Как известно, в СССР главную роль в принятии политических решений играли политбюро и его рабочий орган — аппарат ЦК КПСС. О некоторых принимаемых решениях информировались заинтересованные ведомства и органы коммунистической партии. Короче говоря, руководство страны и его приближенные — вот основные лакомые для иностранных разведок источники секретной информации! И голову ломать не надо, а просто расставляй контрразведывательные сети и отлавливай шпионов! А это советская контрразведка умела делать на высоком уровне, о чем свидетельствуют дела на разоблаченных ею граждан наших стран, завербованных иностранными разведками, о чем немало писали в прессе.
Но не тут-то было! Эта особая высшая партийная каста была вне досягаемости КГБ, а все законы были писаны не для нее. Специальным совершенно секретным приказом было категорически запрещено брать в оперативную проверку и использовать в этих целях все средства и возможности против партийных, советских, комсомольских и профсоюзных деятелей начиная от районного уровня и выше. Лица, работавшие в аппаратах ЦК КПСС и ЦК коммунистических партий союзных республик, были также вне поля досягаемости контрразведывательных органов.
Правда, некоторые из них случайно попадали в поле зрения КГБ, но таких случаев чекистское начальство боялось как черт ладана, ибо можно было ни за что ни про что нарваться на неприятности.
Я сам был невольным соучастником подобного инцидента. Во время работы за одним вверенным мне объектом «засекли» его связь с неизвестным и записали в ресторане их беседу. Однако дело приняло неожиданный оборот, когда подозрительная «связь» иностранца, «предпринимавшая» к тому же меры к выявлению за ним хвоста, «вошла» в здание ЦК КПСС.
Озадаченный начальник из «семерки»[22] позвонил мне и сказал, что полученные в отношении этого типа материалы уничтожат. На все мои уговоры и просьбы хотя бы ознакомиться с записью беседы начальник ответил мне решительным отказом, мотивируя это тем, что вдруг в процессе разговора «советский» давал какие-то нелестные характеристики членам политбюро. В таком случае можно запросто и по шапке получить.
Мне показалась довольно странной подобная аргументация: иностранец мог с типом перемывать косточки кремлевским обитателям, а контрразведке даже поинтересоваться предметом их разговора было нельзя. Ну в каком бы уважающем себя государстве могло такое произойти? Да ни в каком! Только в Советском Союзе.
Я впоследствии себя корил, что не проявил должной настойчивости и не ознакомился с записью беседы, хотя бы только для себя. Ибо через какое-то время этот «тип» был задержан в аэропорту Шереметьево-2 с крупной партией контрабандного груза, который вез из Японии для реализации в СССР. Все массированное давление аппарата ЦК КПСС и его подельников из других организаций, которые пытались спасти «партийного коммерсанта», оказалось безрезультатным, ибо правоохранительные органы были на высоте, и он был на несколько лет осужден. По нынешним временам это уже было бы не преступлением, а просто мелкой шалостью: бывший цекист-контрабандист в новых условиях процветает и открыто предает проклятьям советскую власть, которая его наказала.
Режим неприкосновенности распространялся не только на физических лиц и членов их семей, но и на места их обитания, а селились они кучно в современных домах, которые даже в областных и краевых центрах именовались народом «дворянскими гнездами».
На одном из приемов, который давало японское посольство в Москве и которые в былые времена были достаточно хлебосольными, соответствующей службой было зафиксировано странное поведение одного советского гостя, которому японец передал небольшой сверток. Возможно, подарок. Ну и что? Вполне нормальное дело. Чего тут волноваться?
Однако получивший сверток пожилой гражданин повел себя странно. Покинув здание японского посольства, он торопливо проходными дворами и постоянно озираясь быстро миновал Большой Каменный мост и нырнул в подворотню известного Дома на набережной, что на улице Серафимовича, 2.
В этом доме рядом с Кремлем селились высшие чины, и он был вне досягаемости контрразведки, так что законным порядком установить «человека со свертком» было невозможно, потому что никто бы не разрешил мне этим заниматься.
Однако в КГБ существовали и неуставные отношения, благодаря которым мои друзья на свой страх и риск взялись выполнить мою просьбу. Незнакомец оказался пенсионером союзного значения Твердюком, который ранее был первым секретарем компартии одной из союзных республик, а затем председателем Комитета партийного контроля ЦК КПСС. Он, конечно, уже не мог представлять особого интереса для разведок противника, но зачем он так себя нервозно вел? Возможно потому, что на своей последней должности ставил подобные контакты с иностранцами кому-либо в вину?
У меня твердая убежденность, что наше государство избежало бы многих бед, если бы верхушка высшей партийной демократия вела себя по-человечески, чтобы ее выспренные слова не расходились с делами.
Почему Сисикура не стянул пушку?
Поездка на Дальний Восток памятна для меня и потому, что в это время произошло событие, к которому я имел непосредственное отношение.
Накануне поездки весной 1977 года Москву посетил гость японского посольства, отставной полковник японской военной разведки в отставке Сисикура Дзиро, 1914 года рождения. У нас были данные о том, что он был профессиональным японским разведчиком, до войны под другой фамилией работал под прикрытием в одном из японских генеральных консульств в Советском Союзе. В августе 1945 года майор Сисикура работал в разведывательном управлении Генерального штаба сухопутных войск Японии и «курировал» Маньчжурию.
После войны он работал в японской военной разведке. Несколько раз в конце японского финансового года[23] совершал «разведывательное» турне по европейским странам, обычно начиная поездку с посещения Москвы. В Москве его обычно опекал японский военный атташе, который на автомашине
