Книга шестая. Зловещий гость - Харитон Байконурович Мамбурин

тон на укоряющий Энно, — Там все мертвы. Их нужно поднять нежитью чем скорее, тем лучше. Иначе, боюсь, мы застрянем в этой долине, что категорически неприемлемо в стратегическом плане. Мистер Крюгер настаивает на срочности, а я, как вы можете догадаться, не могу плавать.

Кто никогда после лютой накурки не охотился за уползающей от тебя по пляжу эльфийкой, матерящейся на трех языках, а потом не плыл с величайшим некромантом всех времен и народов, вцепившимся тебе в плечи, к кораблю, дрейфующему в океане, тот определенно ничего не знает о жизни. По крайней мере, эта высокопарная, лживая и насквозь лицемерная мысль — единственное, что позволяет мне еще хоть как-то причислять себя к достойным и цивилизованным разумным. Ах да, еще я не трахал Эскиольду. Надо же, целых два фактора!

Базилиус Энно вовсе не подозревал Аккалиса сотоварищи в чем-то нехорошем изначально. Маг просто нанёс своеобразные метки-проклятия на всех смертных, живущих в долине, в основном для того, чтобы отслеживать их перемещения. Затем, ощутив, как все наиболее значимые «важные персоны» кучкуются зачем-то ранним утром в гавани, он пошёл полюбопытствовать, но узрел лишь корму уносящегося незнакомого корабля, на котором и активировал своеобразное массовое проклятие, положившее там всё живое, включая крыс. Причем из-за того, что некромантия наука тонкая и не терпящая поспешности, импровизированное проклятие убивало воров и предателей с пару часов как, вынудив очень сильно помучиться.

А вот то, что среди трупов на борту я увидел скрюченные тела всех четырех женщин, спасенных нами с Мараката, хорошего настроение не прибавило совершенно. Они явно не были пленницами…, зато, вполне вероятно, являлись источником информации о том, где именно храню я деньги и сколько их вообще. Чужаков, включая доставучих дочек Гравёра, я в свою спальню не пускал, а женщины, видимо, сунули нос в мешки из любопытства.

— Можете возвращаться, шериф, — великодушно отпустил своего водяного коня некромант, — Мне предстоит пару часов поработать, а затем корабль вернется в гавань. Рекомендую посвятить это время сборам. Нам следует покинуть это место до того, как крестьяне разнесут новости до города. Там уже наверняка есть нежелательные личности, которые заинтересуются этой информацией.

А они разнесут. Аккалис со своим семейством был очень близок к покинутому им народу, так что о его пропаже узнают очень быстро. Если не уже.

На берегу меня ждал клюющий носом Волди и две злые женщины — одна укушенная, а вторая побитая и брошенная, но пришедшая в сознание. Такой себе спевшийся дуэт на мою больную голову. Командно нарявкав на желающих поиметь мои мозги дам, я переправил их обиду в конструктивное русло, дав лишь час на сборы. Ну и сам, подхватив бывшего кота, отправился заниматься тем же самым. Через три с половиной часа зомби, ничем внешне не отличимые от нормальных касдамских эльфов, уже переносили стонущих, но определенно живых клонов на палубу парусника, а я, пребывая в крайне раздраженном состоянии, контролировал процесс, попутно сворачивая шеи чересчур любопытным крестьянам, решившим заглянуть на огонек. Их тела нам тоже пригодились, но позже.

У каждого разумного есть своя точка кипения. Чем дальше цель, чем сомнительнее выглядят пути к её достижению, тем меньше у тебя остается терпения. Восточные монахи моей Земли, утверждающие, что путь важнее цели, в чем-то могут быть и правы, но я бы к ним прислушиваться не стал бы, слишком уж далеко от реальности они привыкли себя полагать, также как и книжные герои. Судьба книжного героя — дойти до конца в любом случае, до счастливого будущего, где он с женой и кучей ребятишек улыбаясь, смотрит на закат и у него всё хорошо. Бред собачий.

Жизнь, полная приключений — это жизнь, в которой ты в любой момент можешь сдохнуть. Раз и всё, тебя нет. Пуля, нож, несчастный случай, морские глубины, подвернутая нога, собственный идиотизм, не туда пошедший план, предательство… перечислять можно долго. Рискуя жизнью, книжный герой продолжает оставаться честным, чистым, благородным существом с принципами, сохраняет свою человечность, не теряет облико морале. То есть, на самом деле, хранит его творец–писатель, сидящий своей задницей в уютном теплом месте. Он творит своего героя для читателей, которые, что удивительно, также находятся в уюте и безопасности. Тепло, и мухи не кусают, да? Не жизнь, а мечта.

Но когда ты злой и озверевший, вынужденный постоянно макаться с головой в кровь и дерьмо, когда ты два месяца жрал сушеные водоросли и вяленую рыбу в разных комбинациях, когда тебя попытались поиметь полные ничтожества, которых ты мог бы переубивать щелбанами, когда ты понятия не имеешь, что будет дальше и вообще страдаешь от лютого похмелья, то… шея обычного, совершенно невинного и абсолютно нипричемного сраного касдамского эльфа ломается тобой даже не с равнодушием. С удовлетворением. В моем мире любили лопать такие воздушные пупырышки в полиэтилене, говорили это успокаивает. С эльфийскими шеями тоже самое.

А меньше, чем через десяток часов я стал свидетелем настоящей высокоэнергетической магии. Стоящие на палубе друг рядом с другом Эскиольда и Аволдиус наговаривали в унисон сложный речитатив, подняв руки под углом вверх. Над головами драконьих клонов неторопливо сплетались белые нити энергии, формируя нечто похожее на призрачный бумажный самолётик с размахом крыл метра в три. Затем, когда добормотавший Волди просто уронил свои грабалки вниз, Эскиольда ручками взмахнула с натугой, крича нечто нехорошее, на незнакомом мне магическом языке. Повинуясь этому жесту и звуку, «самолётик» резво сдёрнул с места, устремляясь к виднеющемуся впереди у нас по курсу пузатому торговому судну.

…и «состриг» с него все мачты с парусами, ловко зайдя с кормы. Глядя, как дерево и такелаж сыпется на головы шокированных эльфов, я попросил Энно отдать приказ нашей неживой команде подгрести к жертвам поближе.

— Мда, они точно продержатся еще хотя бы часов семь? — с сомнением спросил я мага смерти, глядя на ковыляющего мимо с канатом дохлого Людоеда. Зеленая кожа последнего уже выцвела и даже слегка пожелтела, из естественных дырок мертвеца уже что-то сочилось, а запах что от него, что от команды шёл настолько мощный, что Стелла не вылезала из каюты капитана. Пару младших дочек Гравёра я в самом начале просто выкинул за борт, чтобы не видеть этого безобразия.

— Продержатся, шериф, — кивнул мне Базилиус, рассматривая наших будущих жертв, — Стойкость к воздействию солнца, интенсивное возбуждение памяти оставшихся оболочек, полевой ритуал поднятия… Да, они тратятся быстро. Но