Смерть призрака - Марджори Эллингем

Бэлл легким шлепком поправила свой муслиновый головной убор, произнося эти слова. Она стояла перед небольшим овальным трюмо, обрамленным белыми розами дрезденского фарфора, установленным на позолоченном консольном столике между двумя окнами. Бэлл разглядывала себя все то время, пока шум торопливых шагов Макса затихал в глубине улицы.

И в самом деле, она теперь выглядела куда моложе, чем за все последнее время. Схватка с Максом всколыхнула присущую ей живость, а быстрая улыбка, которой она, обернувшись, приветствовала входящего Кэмпиона, право же, принадлежала «Бэлл Дарлинг» или «Прекрасной Возлюбленной» из Лувра.

Она вновь повернулась к зеркалу.

— А мне нравятся эти чепцы! — объяснила она. — Я в них выгляжу такой аккуратной, не так ли? Старые женщины нередко выглядят такими несвежими, точно вещи, тронутые молью. Этот маленький пустомеля болтал со мной так, словно я дряхлая нищенка на церковной паперти! Этот лопотун-трещетка!

Мистер Кэмпион ответил ей довольно мрачно:

— Я надеюсь, вы держались с ним как леди?

— Ну, не совсем! — с удовлетворением констатировала Бэлл. — Я полностью отмыла свои руки от него, абсолютно и бесповоротно! Джонни и я никогда не имели дела с людьми, в которых по-настоящему разочаровывались, и я после тоже следовала этому правилу. Я отбираю у Макса все, связанное с Лафкадио, все оставшиеся картины. И я сказала ему, что он только через мой труп сумел бы увезти за границу эти работы!

— Ох, дорогая! — встревожился Кэмпион.

Бэлл засмеялась, но Линда, не произнесшая ни слова после ухода Макса, посмотрела на Кэмпиона с некоторой тревогой. Старая леди уселась в кресло.

— Вот теперь я не прочь выпить чашечку чая! — сказала она. — Линда, деточка, позвони в колокольчик!

Спустя пять минут, когда они потягивали чай из знаменитых фаянсовых чашек, упоминавшихся в стольких воспоминаниях о художнике, мистер Кэмпион внезапно снова испытал то предчувствие беды, которым на него повеяло, когда он с лестницы услышал слова Бэлл.

Его мысленному взору предстал Макс в гостиной, Макс во время приема, Макс в своей галерее… Это был, может быть, забавный утрированный позер. Но был и другой Макс, пока еще не видимый никому, тот, портрет которого был слеплен Кэмпионом из крупинок информации и догадок, и он был отнюдь не той персоной, с которой могла бы позволить себе схватиться разгоряченная гневом леди.

В конечном счете ситуация не казалась Кэмпиону приятной. Бэлл была возбуждена и искренне довольна своей откровенностью. Линда хранила не вполне понятное молчание. Донна Беатрис дулась у себя в комнате и отказалась прийти к чаю, а Лайза, хлопотавшая у подноса с чайным прибором, выглядела как угрюмое и нервирующее потустороннее видение.

И, кроме того, здесь все еще витал дух Джона Лафкадио.

Если о нем и позабыли слегка во время бури, разразившейся над домом, то, по мере того как буря начала утихать, этот дух стал возрождаться во всей своей первоначальной значительности.

Впервые в жизни мистер Кэмпион ощутил легкое раздражение от присутствия этой пламенной и хвастливой тени. Оно создавало атмосферу таинственности и защищенности, которая была несколько искусственной. Конечно, память о Джоне Лафкадио могла быть бастионом, защищающим его домашний уклад от психологических нападок, но в случае непосредственной физической опасности, вряд ли эта тень могла оказать эффективное противодействие…

Появление Матта д'Урфи внесло в ситуацию желанную разрядку. Он просунул голову в дверь, являя собой картину мягкого упрека.

— Вы меня упрятали в вашу студию, — сказал он Линде, — и я не знал, что вы приступили к трапезе. Что, конференция уже закончилась?

— Мой милый, — взволнованно и виновато произнесла Бэлл, — идите сюда и немедленно садитесь. Линда, дорогая, ты совсем невнимательна к нему!

Глядя на новоприбывшего, мистер Кэмпион в очередной раз отметил про себя, как ему нравится это простодушное и дружелюбное создание, смотрящее на мир, как на странную субстанцию, куда само оно попало лишь по ошибке.

Он был усажен Линдой и получил свою чашку чая из рук Лайзы, которая взирала на него, как на ребенка или юнца, только что ею обнаруженного и имеющего полное право на этот чай.

Линда не стала разговорчивей и после его прихода. Она сидела на коврике, не отрывая глаз от огня, держа локти на коленях и машинально теребя жесткие непослушные завитки своих волос. У нее была сильная широкая ладонь художника.

— Когда вы кончите есть, Матт, — сказала она, — вернитесь ко мне в студию. Мне надо поговорить с вами.

Она взяла сигарету из коробки, стоящей на столе, закурила и вышла из гостиной, кивнув и улыбнувшись Бэлл.

Д'Урфи доел и допил свою порцию не очень торопливо, но и без нарочитого промедления, после чего вежливо вернул чашку и тарелку Лайзе, приветливо улыбнулся миссис Лафкадио и поднялся из-за стола.

— А теперь я пойду и поговорю с Линдой, — сообщил он и удалился.

Бэлл посмотрела ему вслед.

— В точности как Уилл Фицсиммонс до того, как он сделал себе имя, — заметила она. — Успех швырнул этого человека на землю. Он стал все переводить на деньги и в конце концов умер от депрессии.

Кэмпион скривил лицо.

— Вот уж перспектива для д'Урфи!

Старая леди покачала головой.

— Нет, я не думаю, что его это ожидает. Вы видели его работы?

— Ему нравится Линда?

— Я думаю, очень. — Бэлл, по-видимому, была вполне довольна этим предположением. — Они могли бы быть очень счастливы. Это было бы некое безалаберное совместное существование, что, в конечном счете, одна из важных вещей в жизни. А с бедным Дакром ей было бы очень трудно. Любовь ведь так редко означает счастье.

Мистер Кэмпион еще не отказался от мыслей об этом аспекте случившегося несчастья, как в дверях вновь возникла Линда. Она была несколько более взъерошена, чем обычно, а в голосе ее прозвучали властные и целенаправленные нотки, каковых раньше Кэмпиону не доводилось замечать у нее.

— Алберт, — сказала она, — мне бы хотелось, чтобы вы поднялись ненадолго ко мне.

— Что-нибудь случилось?

— Да нет же, Господи! Что еще могло бы стрястись? Я просто хочу показать вам кое-какие рисунки.

Но ее тон, как она ни старалась, не особенно его убедил. Бэлл в ответ на невысказанный вопрос Кэмпиона, кивнула.

— Сходите, дорогой! Мне не хочется идти с вами, уже так устала от картинок. Все вдовы художников конце концов приходят к этому.

Линда ввела Кэмпиона в свою маленькую студию, где он разыскал ее тогда, в день приема. Здесь в основном царил тот же беспорядок, что и раньше, но в памяти его возникло еще и видение миссис Поттер, такой оживленной и деловой, такой живой.

Матт д'Урфи сидел на подоконнике, засунув руки в карманы и выражая своими ярко-голубыми глазами интерес довольно-таки постороннего, хотя и вдумчивого наблюдателя.

Линда обратилась к нему.

— Я думаю, ему надо это показать? — полуспросила она.

— Вот и хорошо! — ответил д'Урфи.

— Вы думаете, в этом есть смысл, не так ли?

— Да, я так думаю…

Но, несмотря на свои слова, д'Урфи не выглядел особенно убежденным ни в чем.

Любопытство Кемпиона было вполне раззадорено.

— Ну, что у вас там? — спросил он нетерпеливо. Линда подошла к своему знаменитому шкафу, глубины которого в семье Лафкадио всегда предназначались для сокрытия каких-то секретов или ненужного хлама, и вытащила на свет коричневый бумажный пакет. Она поместила его на столе, отодвинув в сторону мешанину из кистей, высохших комочков краски, баночек с лаком, каких-то странных хлопчатобумажных клубков и прочей белиберды, после чего начала разворачивать пакет.

Кэмпион наблюдал за этим из-за ее плеча. То, что предстало его взору, было тщательно исполненным карандашным этюдом женской фигуры в рваном рубище, с корзиной в руке и необычным полуиспуганным, полужаждущим выражением лица. Кроме того что моделью для этого рисунка, несомненно, служила миссис Поттер, Кэмпион не углядел в нем ничего особенного. Но рисунок этот был исключительно хорош.

Он поднял глаза и встретил пытливый взгляд Линды.

— Вы что-нибудь отметили? — спросила она требовательно.

— Нет, — ответил Кэмпион. — Ничего особенного, по-моему. Это что же такое? Этюд к картине маслом?

Линда вздохнула.

— Подождите минутку.

Довольно продолжительные раскопки в шкафу привели к появлению старого номера журнала «Галерея». Она лихорадочно перелистала его страницы, пока наконец не нашла нужную.

Там была во всю страницу помещена репродукция картины, изображающей толпу в современной одежде, окружившую крест с Распятым. В глубине виднелась в точности та же фигура, что и на рисунке.

Даже мистеру Кэмпиону, который был всего лишь дилетантом, ничего не стоило определить, что же это такое.