Погружение (СИ) - Аверин Евгений Анатольевич

Глава 15

Гуляем по Набережной. Самолет Миг-15 на стелле, внизу Днепр с вьюнами и бурунами. Не то, что спокойная Волга. Город весь в каштанах и яблонях. Уютный и чистенький. Мы расположились на скамейке. Пьем кефир и прикусываем слойками. Оголодали за четыре часа прогулок. Чудесная выпечка, у нас такой нет. Маленькие булочки в Новом гастрономе за четыре копейки тоже хороши, но они редко бывают. Дед уверяет, что обо всем договорился, и нас найдут.

Ложусь на скамейку, белые облака летят, ветер треплет челку.

— Вон он. Ты отдыхай, сейчас переговорю.

Через полчаса дед вернулся.

— Нужный человек солдатиком служит в местной ракетной части. Обещали свести. Сегодня его ловить надо вечером. Там же как в тюрьме. Запросто не выйдешь.

— А если увольнительная?

— Только когда родители приезжают. Раз в полгода на три дня.

— Точно, как в тюрьме. Длительное свидание.

— Он с одним лейтенантом водится. Вместе карате занимаются. Через него и найдем. Кстати, он тоже художник. Армейский. Но мастером будет по другому направлению.

— А что ищем?

— Здесь зона особая. Выходы в нужный мир. Душ представляешь? Только дырочки есть побольше, есть поменьше. Побольше охраняются. А вот маленькие и с самого краю, где мы сейчас, нам и надо.

— Этот мальчик знает, где?

— Вроде знает. Времени нет самим искать.

— А откуда про него известно?

— Его рисунок на глаза знающему человеку попался. Тихонько справки навели. Без царя в голове молодой человек. Чудит, как только жив еще. Все эксперименты ставит, в тетрадку опыты записывает. Говорят, недавно полтергейст устроил. Зеркало в умывальнике разнесло. Старшина даже не ругался, только вздохнул. Еще за прапорщиком вредным стекло летало, еле увернулся. В скамейку воткнулось. Теперь боится показаться.

— Так ему наставника надо!

— Вот здесь закавыка. Наставника не всем можно. Некоторые должны сами справляться и искать. Тут как раз такой случай. Все на своей шкуре опробует и выбор сделает.

— И как мы того лейтенанта найдем?

— Договорился. Будет нас ждать.

Мы едем на окраину города. Теплый вечер. Уже поспевают яблоки. Их здесь море. Ветки свешиваются над тротуарами и никто не берет. У нас бы уже ободрали все. И за забором тоже. Воинская часть на отшибе. Вдали виден завод «Спектр». Мы прогуливаемся вдоль забора со стороны дороги.

Стемнело. К нам подошел молодой человек в спортивном костюме.

— Здравствуйте. Дядя Михась сказал, с вами художника познакомить?

— С нами, — кивает дед, — с ней, в первую очередь.

Лейтенант невысокий, крепкий, темноволосый. Смотрит на меня, глаз не отводит.

— А меня Андрей зовут, — представляется он.

— Очень приятно, я — Маша, а это мой дедушка, Егор Тимофеевич.

— Вам нарисовать что-то надо? — допытывается он.

— Нет, поговорить о специфических делах. Вы, вроде, в курсе?

— Он еще всякими паранормальными вещами занимается. Вы про это? Есть такое. Мы с ним на этой почве сошлись, — лейтенант поднимает подбородок, — только я у-шу занимаюсь, а он свое чего-то делает. Но в солдатском классе рукопашного боя пересекаемся.

— У-шу, это очень интересно, — поддерживаю разговор, — какой стиль?

— Разные пробую, — оживился Андрей, — стиль обезьяны сейчас осваиваю.

Думаю, что от этого лейтенанта зависит? Он — наш контакт здесь. Потому что солдаты — бесправные рабы, а у него, хоть маленькая, но власть.

Похулиганю. А когда еще? Пропускаю энергию по позвоночнику вниз. А теперь вызываю специальный образ и выделяю особую, которую пускаю вверх и наружу. Она окутывает меня, как облако. Направляю облако на Андрея. Тот аж отвернулся и в сторону выдохнул. Капельки пота на лбу появились. Сейчас у него внутри буря, как у кобеля весной. Нравлюсь? А ты что думал?

Вдоль забора летит тень. К нам подбежал высокий темноволосый парень.

— Товарищ лейтенант, это они?

— Это мы, — улыбаюсь.

А он красавчик. Только молодой. Видно дикую, еще не тренированную силу. Мое обаяние на него не действует. Вижу, что он сам так умеет, только еще ничего про это не знает. Замечает, что девчонки заглядываются, но стесняется. И меня тоже.

— Давайте, спрашивайте, — позволяет Андрей, — Рома, только в деревья отойдите, чтоб не светиться.

— Роман, — начал дед, — говорят, ты спортом занимаешься, бегаешь по округе?

— Бегаю иногда, — отвечает Рома.

— Нас интересуют необычные места. Ты меня понимаешь, о чем я.

— Ром, пожалуйста, — подключаюсь я, — ты их чувствуешь, как и я.

— Совсем аномальное только одно. Там сатанисты какой-то лагерь устроили. Черепа коровьи на кольях. Я случайно наткнулся. Несколько раз бегал смотреть. Но времени мало было. Могу сказать, что как воронка засасывает. Вот это ощущение и есть ненормальность.

— Сможешь показать?

— Прямо сейчас темно. Не найдем. Лучше рано утром. Я в пять могу выбежать, чтоб до подъема управится.

— Поможешь нам?

— Помогу. Я вас чувствую. И мне интересно!

— Тогда завтра в пять я здесь буду.

Дед снял комнату в частном доме. Село Озерщина в трех километрах от части. Дом запущен. Думаю, нас просто пустили пожить, располагая хозяйскими ключами. Электричество есть и то хорошо. Нашлась кастрюля, которую я отмыла и на электроплитке сварила суп с головами семги. В местном магазине оказалась и такая экзотика. Мама рассказывала, что как-то в школе нам дали один раз черную икру. Про нее только в книгах читали. И кто-то наверху от доброй души решил просветить детей. В столовой выдавали половинку в крутую сваренного яйца с половиной чайной ложечки черных шариков. Я насчитала одиннадцать икринок. А еще один раз выдавали у мамы на работе консервы горбуши. Мама сварила рыбный суп, и мы с выражением гурманов медленно дегустировали розоватые волокна настоящей красной рыбы. Но ничего из этого я не помню, верю маминым рассказам.

Суп самой понравился. А уж дед съел две добавки. Собакена тоже не обделили. Спать улеглись все в одной комнате.

В пять я на месте. Дед идет сзади не торопясь. Рома в голубой майке, армейских галифе и сапогах. Я в спортивной форме, волосы прибрала заколками невидимками. Пара заколок у меня заточены остро нет. Тюремный опыт вспомнила, дома об напильник проще точить, чем о плитку или бетонку. На голову повязала черный платок на пиратский манер.

— Времени мало, я обычно бегом, — смотрит он на меня с сомнением.

— Побежали тогда, — улыбаюсь я.

Мы скрылись в лесу. По дорожке легкой трусцой хорошо бежать.

— Тебя отпускают бегать? — спрашиваю я.

— Конечно, отпустят они. Убегаю и все. Через забор махнул.

— А если поймают?

— Видели пару раз. Не ловили. Я же не в самоволку, а на зарядку. А поймают, плевать. Я художник, пока ценят.

— Как в художники попал?

— Художку закончил. Но она мало чего для практики дает. Понял принцип, как нарисовать эффективно и просто, вот и рисую. Отрабатывал навыки на рисунках для дембельских альбомов.

— Пером тоже пишешь?

— Это писаря работа. Они в каждом подразделении свои. Низший уровень. Пишу, если очень надо и больше некому. А художник — я один. Был еще Виталий Петров, этой весной уволился. Я остался.

— А художник это должность?

— Что ты! Какая должность? Это то, что умеешь. Умеешь водить, поставят на машину. Сварщик? Будешь сооружения варить или в автопарке работать. Ничего не умеешь, тогда со всеми — в наряды шуршать, канавы копать. Я — тут элита. Ставили на должность киномеханика, четыре месяца поначалу фильмы крутил. Но свободе мешает и рисовать всю агитацию кроме меня никто не будет и не умеет. Хоть разорвись. А какая у меня должность, мне наплевать. Я и не знаю. Есть, конечно, блатные должности, на которые не за умение ставят. Но нашему брату не светит. Пожарные — все армяне. Повара и хлеборезы — туркмены. Почта — хохол. Строевики — русские. Спортзал — молдаванин, фельдшера — русские. Ну и каптерщики, банщики и прочие. Кто как устроился.