«Сирены» атакуют - Дмитрий Черкасов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Можете мне не верить, – проговорил Ваффензее.
– Да уж какая вам вера... – рассеянно отозвался Каретников, склоняясь поверить.
Заговорил Флинт:
– Вы слышите, командир?
Посейдон мгновенно остановился, придержав немца. Прислушался. Увлекшись допросом, он не обратил внимания на беспорядочные крики, слабо доносившиеся со стороны монастырских гостиниц.
– Там какой-то переполох.
Посейдон пристально посмотрел на Ваффензее. Отрывисто спросил:
– Сколько у вас осталось людей? Данхофф? Кнопф?..
– Никого не осталось. Эти ни при чем. Разве что из ведомства Кирстова, но вряд ли.
Посейдон сверлил его взглядом.
– Имейте в виду – если вы лжете... если ваша компания пошла ва-банк и устроила в обители заваруху...
– Никого больше нет, – упрямо повторил Клаус – Мы уже сыграли ва-банк.
От этих сил беспокойство Каретникова усилилось.
– Флинт, попробуй еще раз связаться с Торпедой. Если получится – пусть поспешит. Герр Ваффензее – вам тоже придется поторопиться. Я понимаю, что вам немного больно, но выбора нет. И приготовьтесь к новой иммобилизации. На этот раз мы стреножим вас надежнее, уж не обессудьте.
Тот ничего не ответил. На лице его промелькнула надежда: беспорядок в его ситуации перспективнее порядка. В мутной воде можно поймать рыбу.
...Магеллана понесли на руках; Ваффензее этой чести не удостоился.
Торпеда молчал.
Когда поредевшая группа «Сирен» достигла гостиницы, там уже стоял дым коромыслом. Капитан Гладилин показывал себя в новом качестве: куколка лопнула, и выпорхнула черная бабочка с белыми черепами на крыльях.
Глава двадцать вторая
СУЖЕНИЕ ПЕРСПЕКТИВЫ
Удостоверение – красные корочки – которые Гладилин совал под нос всем подряд, оказывали магическое действие. Никто из паломников, кого он почтил своим вниманием, не усомнился в реальности угрожающего теракта.
Гладилин стучался во все двери и взволнованно оповещал заспанных постояльцев о пластиковой взрывчатке, обнаруженной в подвале.
– Дети! В первую очередь – дети! – приказывал капитан. – Выводите детей...
Истерзанный вид самого Гладилина никого не смущал – напротив, придавал его словам убедительность. Сонные, перепуганные паломники бежали к выходу.
– Никому не уходить далеко! – командовал тот. – Отойти от здания на сто шагов и ждать...
Вскоре люди, одетые как попало, собрались во дворе. К ним уже спешили иноки, встревоженные очередной бедой. Остров словно кто-то проклял. Трупы на каждом шагу, пропавшие гости, теперь еще это... Гладилин воплощал в себе власть, и ему хотелось безоговорочно подчиниться. В темноте все казалось еще более зловещим, чем предупреждал Гладилин, – это впечатление, однако, не соответствовало размаху того, что последовало.
Капитан не затруднился обходом всех номеров, он уже поднял на ноги достаточно людей.
Некоторым начинало казаться странным, что спаситель действует в одиночку, но паника была достаточно сильной, чтобы это обстоятельство по своей подозрительности перевесило объявленную опасность.
– Дети – отдельно! – крикнул Гладилин, появившись на крыльце. – Их эвакуируют в первую очередь!
Толпа была готова на все и не заметила ничего необычного в этом распоряжении. Детей выделили в отдельную группу, их набралось двадцать душ, от десяти до пятнадцати лет.
Вдруг откуда-то сбоку вынырнул хмурый монах, здоровенный чернобородый детина. Он резко обратился к капитану:
– Что здесь происходит?
– К нам поступило сообщение о готовящемся теракте. Моими людьми в подвале гостиницы обнаружены заряды. Я уполномочен обеспечить безопасность постояльцев и провести эвакуацию, – слова легко и почти бездумно ложились Гладилину на язык, как будто за него говорил кто-то другой.
Капитан пристально посмотрел на монаха, который отнесся к его словам с явным недоверием. Ну что же, тем хуже для него. Этого бородача можно приспособить к делу.
– Мне понадобится часовня, – сказал Гладилин.
Эти слова немного поколебали недоверие инока. Его приглашали к сотрудничеству, да еще выражали желание воспользоваться святым местом.
– Зачем вам часовня?
– Я хочу, чтобы вы отвели туда детей. Там они будут в безопасности. Помолитесь, чтобы ваш небесный покровитель их защитил.
Монах молча смотрел на него, пытаясь определить, всерьез ли тот рассуждает о такого рода вещах.
– Прямо сейчас и ведите! – капитан повысил голос – Я вас догоню... мои люди вас догонят...
Произнося все это, Гладилин прикидывал свои силы и средства. К несчастью, он располагал лишь огнестрельным оружием, ему бы и в самом деле взрывчатку... ну, за неимением гербовой напишем на простой.
Он увидел, как монах потоптался на месте, сгреб в кулак бороду, дернул и решительно направился к группе детей. Очень хорошо. Надо теперь решить, что делать со взрослыми. Можно, вообще говоря, ничего не делать. Пусть остаются где находятся. С часовней он придумал просто замечательно, блестяще, там только один вход, а окна такие, что их нетрудно держать под контролем. Их всего два, и они зарешечены. Только взрывать – а взрывать точно побоятся! К нему могут применить спецсредства, но вряд ли морской спецназ готов к проведению такой операции здесь и сейчас. Все решит время, нужно не дать им дождаться помощи.
Некоторые родители рванулись было вслед за детьми, и капитан поспешил остановить их:
– Оставайтесь, где стоите, в часовне все не поместятся. Не подходите к гостинице, и все будет хорошо. Дождитесь меня, и я отведу вас в другое место, вы обязательно будете рядом с ними...
Что за ахинею он порет! Дождитесь – и куда он собрался, что скажет? Какое еще другое место? Паника не вечна, нельзя все время делать на нее ставку.
Гладилин чувствовал, что логика изменяет ему, и принял решение ничего больше не говорить. Махнув постояльцам пистолетом, он устремился обратно в гостиницу, как будто его там ждали неотложные дела. Он выглядел так, словно намеревался как минимум обезвредить взвод до зубов вооруженных диверсантов. В действительности он предпринял совсем другое: промчался по коридору первого этажа и вышел из здания через черный ход. Скрылся в лесу, на ходу обернувшись и бросив прощальный взгляд на одураченную публику. Главного он добился: дети сосредоточены в одном месте. Они не окажут сопротивления. Вначале он думал окопаться прямо в гостинице, но быстро сообразил, что такую махину ему в одиночку не удержать.
Скоро он нагнал процессию с детьми и, задыхаясь, доверительно сообщил монаху:
– Все под контролем. Я вызвал спецгруппу, скоро будет вертолет. Опасность сохраняется, но мы справимся.
Инок угрюмо вышагивал чуть впереди, Гладилин умышленно не обгонял его, так как не хотел оставлять за спиной.
– Я не понимаю, кто нам угрожает, – отозвался монах. – Откуда здесь взялись террористы? Зачем им обитель?
– Это связано с работами по подъему судна, – объяснил капитан.
– Каким образом это связано? И где эти злодеи? Я не вижу ни одного...
– А убийц вашего Артемия вы видели? Люди мрут, как мухи...
– И ваши тоже? – саркастически осведомился тот. – Их я тоже не вижу...
Часовня уже показалась впереди.
– Хотели бы увидеть?
Монах кивнул:
– Желательно.
– Очень хорошо. Да будет по слову вашему.
Инок не успел подобающим образом отреагировать. Он начал разворачиваться к капитану лицом, и окончательно спятивший Гладилин ударил его по лицу рукояткой пистолета. Монах, хотя и испытывал подозрения, не был готов к такому повороту событий. Он покачнулся, отпрянул. Здоровый бугай. Такой мог бы и одолеть его, имей он время собраться с силами и мыслями. Гладилин не собирался предоставлять ему такую возможность. Он размахнулся и впечатал рукоятку в висок, хрустнула кость. Монах стал падать; капитан подхватил его на руки, но кто-то из детей все же успел заметить происходящее.
Кто-то закричал.
Гладилин хотел крикнуть в ответ, что иноку стало плохо, но двое ребят уже побежали прочь. Похоже, заметили саму расправу.
– Стоять!
Ночь расколол выстрел. Один из бежавших, мальчишка лет тринадцати, споткнулся и полетел в траву; второй успел скрыться в лесу. Преследовать его не было смысла.
– Стоять!.. – Лицо капитана было ужасно. Оскалив рот, он приближался, направив оружие на остановившихся юных паломников.
Гладилин подошел к мятежнику, схватил за воротник, рывком поставил на ноги.
– Если кто повторит – получит пулю... Быстро к часовне! Заходим внутрь, и чтобы ни звука у меня...
Последнее требование было излишним, выстрел услышали все, кому не нужно. Но время Гладилин выиграл.
...В часовне царил полумрак, еле слышно потрескивали свечи, горели лампады. Непроницаемые лики святых вместо обычного благоговения внушали страх. Они что-то знали, не могли не знать, они прозревали прошлое и грядущее и как-то влияли на то, чему надлежит быть. А надлежало быть злу. Почему же не воспрепятствовали? До какого порога попустят твориться неправде? Дети, конечно, были не в состоянии сформулировать именно так, но суть понимали правильно.
