Посол в запретную зону - Евгений Гуляковский

Они позавтракали сухими ломтями мяса из рациона вольных и галетами из неприкосновенного пайка Олега, честно разделив между всеми это изысканное лакомство.

Последний сухарь Олег, скорее в шутку, предложил Рыжеватому, только что получившему имя за то, что не покинул людей даже тогда, когда они выбрались из его пещерки навстречу сереющему на горизонте рассвету. Он топтался рядом с ними и упрямо не желал никуда убегать.

Вызвав всеобщее удивление. Рыжеватый осторожно взял сухарь из рук Олега и, усевшись на свои широкие задние лапы, стал деликатно его грызть, ухитряясь при этом ни крошки не уронить на землю.

Его передние лапы заканчивались длинными и гибкими пальцами, увенчанными острыми когтями. которые он, при желании, мог убирать, как это делают кошки.

— Быстро ты его приручил, — с уважением заметил Ингруд. — Обычно эти зверьки очень осторожны и держатся подальше от людей. У них есть для этого все основания. Их жир и шкурки высоко ценятся у северных общин.

— Люди довольно часто используют в пищу тех, кого могли бы сделать своими друзьями, — мрачно заметил Олег.

— Кого ты имеешь в виду? — с некоторым подозрением спросила Елена, словно предполагала, что он и ее относит к категории потенциально съедобных.

— Например, медведей или лосей. Эти животные обладают своеобразным разумом, но в элитных ресторанах до сих пор подают блюда из медвежатины. Что уж говорить о дельфинах или китах!

— Неужели в твоем мире, «которого отсюда не видно», едят разумных животных? — с откровенным негодованием спросил Ингруд.

— Их не считают разумными. Во всяком случае, официально. Так гораздо удобней проделывать над Ними опыты и использовать в пищу.

— Жестокий у вас мир!

— Это не мир. Это мы сами бываем слишком жестоки.

Покончив с завтраком, они стали собирать свои Нехитрые дорожные пожитки: скатывать успевшие Просохнуть у костра подстилки, упаковывать заплечные сумы и рюкзаки.

Настоящий рассвет все еще не наступил, но сероватого света прятавшегося за горизонтом солнца уже хватало на то, чтобы отыскивать дорогу.

Рыжеватый, усевшись в сторонке, с видимым Интересом наблюдал за их сборами. В какое-то мгновение Олегу показалось, что он почувствовал исходившую от зверька грусть, словно тот понимал, что вскоре придется расстаться со своими новыми друзьями.

— Пойдем с нами! — улыбнувшись, предложил Олег Рыжеватому и неожиданно получил мысленный ответ, не оформленный в конкретную словесную форму. Это было просто согласие. Какой-то мысленный кивок, после которого Рыжеватый радостно приступил к сборам, вызвав своими действиями всеобщее изумление.

Он вытащил из глубины пещерки большой плод, напоминавший сухую тыкву, запустил в отверстие, проделанное в его верхней части, лапу и извлек наружу горсть каких-то зерен. Понюхав зерна, словно убеждаясь в их пригодности, он положил «тыкву» и уставился на Олега.

— Хочешь взять это с собой? — спросил Олег и опять получил в ответ отчетливый мысленный кивок. Пришлось ему увеличить вес своего походного рюкзака на добрых два килограмма, но дружба с этим симпатичным животным того стоила. Наконец со сборами было покончено, и они двинулись дальше, не дожидаясь, когда солнце покажется из-за горизонта.

Местность постепенно очищалась от густых зарослей, которые так мешали им вчера вечером, но дорога от этого не стала легче. Кусты сменились болотистыми лужами, обойти которые удавалось далеко не всегда. Ноги вязли в густой грязи, и путники часто проваливались в невидимые грязевые трясины до пояса.

Труднее всего приходилось Рыжеватому. Он ненавидел грязь и воду, и Олег то и дело был вынужден нести его на руках, но нисколько не жалел о своем решении взять с собой этого странного зверя. От

Рыжеватого исходило ощутимое внутреннее тепло. Даже Елена это заметила, несмотря на свое отрицательное отношение к нему. А то, что Рыжеватый беспрекословно позволял Олегу брать себя на руки, вызывало изумление даже у видавших виды охотников.

— Мне кажется, ты ему понравился, — с ехидной усмешечкой заметила Елена. — Странная привязанность, слишком уж за короткий срок она возникла. Что-то вас связывает. Может быть, твои далекие предки несли в себе толику сурочьей крови?

Олег не ответил, провалившись в очередную лужу. В конце концов все промокли настолько, что пришлось остановиться и просушить одежду. Хорошо хоть солнце, показавшееся наконец над горизонтом, исправно справлялось со своими обязанностями, моментально разогрев камни, особенно те из них, чьи плоские сколы были обращены к востоку.

— Долго нам еще осталось? — спокойно спросил Олег у Ингруда. Он чувствовал себя обязанным показывать остальным пример выдержки. Ведь они, с общего молчаливого согласия, признали в нем лидера. Даже строптивая Емец молча переносила все тяжести похода и не донимала спутников постоянными жалобами, которых от нее все ожидали в самом начале.

— Возможно, к вечеру мы доберемся до Силенты, — нахмурившись, ответил Ингруд. — Вот только Предсказания во всем, что касается этого города, похожи на гадания со старыми костями. Я уже говорил, что эти места несут на себе проклятье. Никто не знает, куда приведет здесь тропа и что откроется за Следующим холмом.

С каждым пройденным километром Ингруд становился все озабоченней и все напряженней всматривался в окружающую местность, а на лицах двух других охотников Олег то и дело замечал следы тщательно скрываемого страха.

— Кого вы так боитесь? — наконец не выдержал он затянувшегося молчания, нарушаемого только чавканьем грязевой жижи под ногами. — Разве жизнь в лесу не приучила вас к его постоянным опасностям?

— Леса здесь разные. Те, что расположены вокруг Силенты, не похожи на те, в которых мы живем, — мрачно произнес Коул.

— Вас и здесь преследуют цветочники?

— Разве я говорил о цветочниках? Эти неженки никогда не отходят дальше одного дневного перехода от своих поселений и не представляют для нас никакой опасности.

— Тогда кто? Кого вы так опасаетесь, второго пришествия облачного монстра?

— Лагринд появляется очень редко. Только перед сильной бурей. Те, кого мы действительно боимся, существа из другого, не нашего мира.

— Кто же они такие? Ширанцы? — Коул ему не ответил, зато в разговор вступил Ингруд:

— Я слышал о ширанцах. Знаю, что они ведут в космосе какую-то войну, но я их никогда не видел. — Ингруд замолчал, продолжая все время оглядываться по сторонам, и Олег, не выдержав, вновь спросил:

— Ты так и не ответил на мой вопрос о том, что собой представляют ваши враги. Я спрашиваю о них не из праздного любопытства. Если нам придется отражать нападение, я должен знать, с кем имею дело. Не забывай о том, как мало я знаю о вашем мире. — Олег постарался придать своему голосу бодрость, которой на самом деле не испытывал. Но он нуждался в правдивом ответе и, не отрывая взгляд от Ингруда, упорно дожидался, пока тот заговорит.

— Ты прав. Я просто не знаю, что тебе ответить. Нам почти ничего не известно о тех, кто живет в болотах. Люди, которым пришлось с ними встретиться, не могут уже рассказать о них. Эти несчастные просто исчезают. Очень часто наши экспедиции, отправившиеся за сокровищами в Силенту, не возвращаются.

А те, кому повезло вернуться, говорят лишь о привычных для нас опасностях Болотного леса. Мне всегда казалось, что они о чем-то умалчивают, но даже старшим из наших общин не удалось добиться от них никаких внятных сведений. Они выглядели такими напуганными и так упорно молчали о том, что здесь происходит, что старейшины в конце концов наложили табу на эти места и запретили о них все разговоры.

— А тебе самому не приходилось участвовать ни в одной такой экспедиции?

— Если бы приходилось, меня бы не было с вами. Человеку на всю оставшуюся жизнь хватает одного такого похода. Те, кому посчастливилось вернуться, приносят из Силенты сокровища, которые мне и не снились. Говорящие камни, огненное орудие, пищу, которая никогда не портится, — там Много чего есть. Ради этих вещей любой из нас готов рискнуть жизнью. Наши поселения бедны, а жизнь в Них довольно однообразна, так что любой юноша Рано или поздно собирает компанию друзей и отправляется в поход к Силенте. Но из десяти ушедших возвращается лишь один, да и тот редко остается нормальным. Не жизнью, так разумом приходится заплатить за этот поход, и еще неизвестно, что хуже.

После этого мрачного ответа Олег вынул свой игольник и проверил, на месте ли кассета с зарядами. Затем он извлек из рюкзака длинный тяжелый нож, больше похожий на короткий меч, который по его просьбе изготовил для него не без помощи цветка Карсин, уважавший Олега после того случая, когда тому удалось поставить на место зарвавшегося Ирвана.

— Хорошая сталь, — одобрительно отметил Коул, — но не носи его в сумке. Если он неожиданно понадобится, у тебя не останется времени, чтобы его оттуда достать.