Прах и тень - Линдси Фэй

— Я искренне рад.

Холмс рассмеялся.

— Признаю, что утром был слегка не в себе, но, думаю, вы простите мне это, если я расскажу, где мы разыщем след Джонни Блэкстоуна.

— Я так и не понял, какая связь между глазами человека и его египетскими подвигами.

— Вы, как и Данлеви, думаете, что три кобры — воспоминание о колониальных войнах?

— А что еще они могут означать?

— Вам ничего не подсказывает, как медику, сужение его зрачков даже при очень плохом освещении?

— Напротив, яд кобры — нейротоксин, влияющий на мышцы диафрагмы и никак не затрагивающий светочувствительность или зрение.

— Как обычно, мой дорогой друг, вы правы, но мыслите в неверном направлении. — Он пронзительно свистнул, подзывая случайный экипаж, оказавшийся поблизости. — Через несколько минут вы все поймете. Я познакомлю вас с «Тремя кобрами» — пожалуй, самым захудалым опиумным притоном во всем Лаймхаусе.[26]

Глава 21

На волосок от гибели

Поездка по Коммершиал-роуд из Уайтчепела в доки Лаймхауса не отняла много времени. Полная зависимость от моря этого небольшого участка города определила его своеобразную топографию. Здесь встретишь скорее моряка, чем возчика, а грузчики с рынка мигом превращаются в докеров. Чем ближе к Темзе, тем большее разнообразие рас и народов. Солнце садилось на медленно текущую реку; в окне экипажа валлийские докеры сменялись чернокожими портовыми грузчиками, а те, в свою очередь, — индийскими носильщиками. Все они двигались в одном направлении — к дому и очагу, — лишь ненадолго забредая по пути в пабы, чтобы пропустить пару стаканчиков джина для подкрепления сил.

Мы свернули в улочку, где попали в окружение китайцев обоих полов, одетых в безукоризненно английской манере; об их родине напоминали лишь декоративные разрезы на одежде. Молодой мужчина с косичкой, заправленной под аккуратную матерчатую кепку, в плохо защищающих руки на холодном ветру перчатках без пальцев, вез ребенка в коробке из-под чая с двумя передними колесами, подпоркой сзади и отшлифованными наждачной бумагой ручками.

Холмс постучал тростью в потолок кэба, и тот остановился у входа в магазинчик с грубо нарисованной картинкой кипящего чайника. Мой друг проворно соскочил на тротуар, повернув голову влево, в сторону грязной от сажи и сырости арки. Я вряд ли взял бы на себя смелость угадать, чем торгуют по обе стороны улицы лавки с разбитыми стеклами, заклеенными грязной коричневой бумагой.

— Это здесь. Благодарю вас, кэбмен. А теперь, Уотсон, нам надо не потерять голову.

Под аркой мы спустились по заросшим мхом крутым каменным ступенькам в обрамлении деревянных перил и стен из темного кирпича. Примерно в трех этажах ниже улицы, на уровне реки находился причудливый внутренний двор. Семь домов из гниющего серого дерева расположились полукругом. Мой друг приблизился к покосившейся двери одного из них и постучал три раза.

Дверь открыл сутулый китаец с кустистыми седыми бровями и подчеркнуто бесстрастным выражением лица. Он отвесил нам вежливый поклон.

— Осмелюсь спросить, это заведение, известное под названием «Три кобры»? — поинтересовался Шерлок.

Владелец притона кивнул.

— Если желаете покурить, джентльмены, есть несколько свободных коек, — сказал он на хорошем английском.

— Какая удача! — улыбнулся Холмс.

— Меня зовут мистер Ли. Пожалуйста, следуйте за мной.

Он распахнул дверь в коридор, откуда три крутые ступеньки привели нас в узкий проход с кроватями, которые были встроены в стену, как койки на корабле, — шесть убогих постелей, с каждой стороны коридора. На одной из них лежала старая женщина с глубоко посаженными глазами-колодцами и длинной косой цвета свинца. Жизни в ней, по-видимому, оставалось ровно настолько, чтобы вдыхать ужасное зелье.

— Боже милосердный, Холмс, откуда вы узнали о существовании этой дыры? — пробормотал я.

— Моя работа заключается в том, чтобы вникать во многие частности, — прошептал в ответ детектив.

Мистер Ли жестом пригласил нас следовать за ним. Коридор в конце расширялся, переходя в большую комнату с кроватью у стены и набитыми травой тюфяками на полу. Ветхие полоски просвечивающей ткани, которые когда-то, несомненно, придавали обстановке некий налет мистицизма, теперь свешивались, гладкие и лоснящиеся от дыма, словно пропитанные грязью паруса потерпевшего крушение корабля. В этой комнате я увидел англичан: двух солдат, сжимающих вялыми пальцами длинные трубки, и сидящего с приоткрытым ртом морского офицера, лениво рисующего рукой какие-то узоры в густом воздухе.

Китаец провел нас к паре соломенных тюфяков, отгороженных обветшалыми занавесками. Холмс сказал, что мы располагаем временем выкурить трубку на четыре пенса. Мистер Ли отошел к плите, где над кастрюлей с малым количеством воды, кипящей на медленном огне, было закреплено сито с большой кучей измельченного опиума.

— Мой дорогой Холмс, ведь нам не придется в самом деле курить эту гадость? — прошептал я.

— Не беспокойтесь, Уотсон, — так же тихо, но с шаловливой усмешкой ответил он. — Я хоть и люблю травить себя, но несколько иным образом.

Китаец разогрел на огне две порции смолистого вещества желтого цвета, наполнил им трубки, передал нам и удалился. Холмс привел меня в смятение, зажав трубку между зубами, но я вскоре понял, что он хотел лишь освободить руки и расстегнуть цепочку часов. С ее конца свисал золотой соверен, память об одном из давних приключений Холмса.[27] Он быстро выгреб из трубки тлеющий комок, швырнул его на пол и протянул руку, чтобы взять мою трубку. Повторив с ней те же действия, Холмс извлек из кармана носовой платок и тщательно вытер монету, восстановив отчеканенное в золоте изображение королевы в его прежней безупречности. Затем подобрал платком охлажденные комки и опустил их в карман.

— Полагаю, мы достигли цели и можем закончить рекогносцировку, если вы не желаете заказать еще одну порцию.

— Давайте уйдем, если вы увидели все, что хотели.

— А вот и человек, который мне нужен. Я мог бы переговорить с вами? — спросил Холмс мистера Ли.

Хозяин сдержанно кивнул, и мы прошли вслед за ним в боковую комнату рядом с входом, где на единственном маленьком столике лежали книги и гроссбухи, исписанные загадочными иероглифами.

— Я хочу сказать, сэр, — сказал Холмс, стараясь выглядеть незаинтересованным, — что мой друг высоко оценил ваш бизнес, и его мнение совершенно справедливо. Верно ли, что среди ваших клиентов немало солдат?

— Вы это и сами видели.

Детектив выложил пятифунтовую банкноту на пожелтевшую страницу гроссбуха.

— Теперь, когда мы уладили с вами дела, я желаю заявить без обиняков, что нашего общего знакомого преследуют всякие неприятные личности — ну, ростовщики, сами понимаете, — и он вынужден скрываться. Я очень хочу помочь, но не знаю, где его искать. Не дадите ли мне знать, когда он в следующий раз заглянет сюда? Вы, конечно, будете вознаграждены за хлопоты и потраченное время.

— Как вас зовут, сэр?

— Бэзил. Когда-то я был капитаном корабля, а теперь владею небольшой флотилией, — сказал Холмс, записывая свой адрес на клочке бумаги.

— А кто ваш друг?

Холмс подробно описал Блэкстоуна, не называя его имени.

Мистер Ли записал что-то в блокноте и со вздохом выпрямился.

— Этот человек время от времени приходит сюда. Всегда один. Его здесь многие знают. Капитан Бэзил, я очень стараюсь всячески помочь своим клиентам. У меня только один вопрос: можно ли ожидать какого-нибудь насилия со стороны вашего друга-солдата?

— Вероятность этого нельзя исключить, — признался Холмс, улыбнувшись.

— Понимаю. — Китаец сделал еще одну пометку. — Если что-либо подобное произойдет в моем заведении, вы станете моим должником. — Он улыбнулся. — Не думаю, что вы захотите быть мне чем-то обязаны.

Я еще не успел сойти с мокрых ступенек на тротуар, как Холмс сказал:

— Вам не понравился наш новый помощник.

— Думаю, вся эта история показалась ему весьма темной и сомнительной.

— Так оно и есть для человека непосвященного. Однако его рассуждения о насилии были весьма искренними. Мистер Ли — весьма эксцентричная личность. Я имел с ним деловые отношения и раньше, хоть и не был знаком. Он филантроп, поставщик опиума, буддист и очень серьезный противник. Был известным ученым в Пекине. Около четырех лет назад в этом районе была убита маленькая девочка. Мистер Ли разыскал преступника, члена банды «Сорок воров Лаймхауса», и мне даже не хочется вам рассказывать, что случилось с этим мерзавцем. Чтобы очистить этот район от банд, мистер Ли сделал больше за пять лет, чем Скотланд-Ярд — за двадцать.

— Значит, он наш союзник? Зачем тогда все это нелепое представление с трубками?