Свобода - Джонатан Франзен

— Его, наверное, уже тошнило от леса, — заметила Патти. — Я ему сказала, чтобы ехал в Нью-Йорк. Он написал тут замечательные песни. Он уже был готов уезжать.

Уолтер нахмурился:

— Он тебе играл?

— Три песни, — ответила она, отворачиваясь.

— Хорошие?

— Прекрасные.

Она пошла вниз, к озеру, Уолтер за ней следом. Держать дистанцию было нетрудно: они лишь первое время были одной из тех парочек, что лижутся при каждой встрече.

— Вы тут нормально уживались? — спросил Уолтер.

— Немного неловко было. Хорошо, что он уехал. В один из вечеров мне пришлось даже выпить большой стакан хереса.

— Ничего страшного. Один-то стакан.

Частью заключенной Патти с собой соглашения было не лгать Уолтеру даже по мелочам; не произносить ни одного слова, которое нельзя бы было счесть правдивым.

— Я постоянно читала, — сказала она. — Лучше «Войны и мира» мне в жизни ничего не попадалось.

— Завидую, — ответил Уолтер.

— Чему?

— Впервые читать эту книгу. Читать целыми днями.

— Это было здорово. Она меня как будто изменила.

— Ты, кстати, и правда немного изменилась.

— Не к худшему, надеюсь?

— Нет. Просто изменилась.

Той ночью она сняла пижаму и с облегчением обнаружила, что после всего пережитого хочет его больше, а не меньше. Заниматься с ним сексом было приятно. Не так уж и плохо.

— Надо бы почаще это делать, — сказала она.

— Когда захочешь. Честное слово — в любое время.

Тем летом они пережили что-то вроде второго медового месяца, питаемого ее раскаянием и сексуальной обеспокоенностью. Она изо всех сил старалась быть хорошей женой и угождать своему замечательному мужу, но в подробный отчет о ее трудах на данном поприще следовало бы включить электронные письма, которыми они с Ричардом принялись обмениваться через несколько дней после его отъезда, и разрешение долететь до Миннеаполиса и отправиться с ней на Безымянное озеро, пока Уолтер принимает очередных важных гостей в заповеднике, которое она умудрилась ему дать несколько недель спустя. Письмо с данными о рейсе Ричарда, как и все предыдущие, она немедленно удалила, но сначала запомнила номер рейса и время прибытия.

За неделю до его приезда она в одиночестве отправилась на озеро и предалась там безумию — по вечерам она напивалась, затем трезвела от приступов паники и угрызений совести, потом спала допоздна, читала, пребывая в странном подобии спокойствия, затем вскакивала и битый час мерила шагами комнату, пытаясь решить, звонить ли Ричарду, чтобы все отменить, и наконец откупоривала бутылку, чтобы отодвинуть момент принятия решения еще на несколько часов.

Оставшиеся дни постепенно подошли в концу. В последний вечер она напилась до тошноты, заснула в гостиной и очнулась только перед рассветом. Чтобы унять трясущиеся руки и позвонить Ричарду, ей пришлось лечь на так и не выровненный кухонный пол.

Ей ответил автоответчик. Ричард рассказывал, что снял новую квартиру, поменьше, расположенную в нескольких кварталах от предыдущей. Это жилье представлялось ей увеличенной версией черной комнаты в квартире, где они жили с Уолтером. Она снова набрала его номер и снова услышала автоответчик. Она набрала еще раз, и Ричард поднял трубку.

— Не приезжай, — сказала она. — Я не могу.

Он промолчал, но она слышала его дыхание.

— Прости.

— Может, перезвонишь через пару часов? Утром ты можешь передумать.

— Меня тошнило. Рвало.

— Очень жаль.

— Пожалуйста, не приезжай. Я оставлю тебя в покое. Мне, видимо, просто надо было довести все до предела, чтобы понять, что я не смогу.

— Разумно.

— Так ведь будет правильно, да?

— Наверное. Да, наверное.

— Я не могу так с ним поступить.

— Хорошо. Я не приеду.

— Я хочу, чтобы ты приехал, но прошу тебя этого не делать.

— Я сделаю как ты хочешь.

— Да послушай же ты меня. Я прошу тебя сделать то, чего сама не хочу.

Возможно, где-то в Джерси-Сити, штат Нью-Джерси, он закатил глаза, услышав это. Но она знала, что он хочет видеть ее, готов вылететь утром, и единственным способом удержать его было растянуть этот разговор на два часа, топчась вокруг одного и того же, пока они оба не вымотают друг друга и их не начнет тошнить от одной мысли о предстоящей встрече.

Когда они наконец попрощались, Патти было плохо от ощущения того, что она зря тратит любовь Ричарда. Она знала, что его бесконечно раздражает женская чушь, и мысль о том, что он проговорил с ней два часа, — примерно на 119 минут дольше, чем он в принципе был способен вынести, — наполняла ее благодарностью и печалью о напрасной трате, трате. Трате его любви.

Что, само собой разумеется, заставило ее двадцать минут спустя снова позвонить Ричарду и протащить его через сокращенную, но более мучительную версию их первого разговора. Это было предвестником того, как она впоследствии поступала с Уолтером в Вашингтоне: чем больше она старалась, тем больше терпения он выказывал и тем труднее ей было оставить его в покое. К счастью, терпение Ричарда, в отличие от терпения Уолтера, было отнюдь не бесконечным. В конце концов он просто повесил трубку и не ответил, когда она перезвонила час спустя: по ее расчетам, примерно в это время он должен был отправиться в аэропорт Ньюарк.

Несмотря на то что она почти не спала и выблевала то немногое, что съела накануне, Патти тут же почувствовала себя свежей, чистой и бодрой. Она убралась в доме, прочла половину романа Джозефа Конрада, который посоветовал ей Уолтер, и больше не покупала вина. Когда вернулся Уолтер, она приготовила роскошный ужин и бросилась ему на шею, смутив своей пылкостью, что случалось нечасто.

Дальше ей следовало найти работу, снова пойти учиться или заняться благотворительностью. Но что-то вечно этому мешало. Возможность того, что Джоуи смилостивится и вернется домой, чтобы закончить школу. Дом и сад, пришедшие в запустение за год пьянства и депрессии. Драгоценная возможность в любое время отправиться на Безымянное озеро и оставаться там сколько угодно. Она видела, что эта свобода убивает ее, но не могла от нее отказаться. Родительский выходной в колледже Джессики в Филадельфии — Уолтер не мог туда поехать, но был счастлив увидеть, что туда собирается Патти, так как иногда он боялся, что Джессика с Патти недостаточно близки. А затем потянулись недели перед этими Родительскими выходными, недели, заполненные перепиской между Патти и Ричардом и мечтами о гостиничном номере в Филадельфии, где они на один день и одну ночь исчезнут со всех радаров. А после родительских выходных начались месяцы тяжелой депрессии.

Она улетела в Филадельфию в четверг, чтобы почувствовать себя настоящей туристкой, как она предусмотрительно объяснила Уолтеру. В такси по дороге к центру города она внезапно пожалела, что чувствует себя совсем по-другому: не независимой взрослой женщиной, прогуливающейся по улицам своей независимой жизни, не разумной и любопытной туристкой, а сумасшедшей, которая гонится за любовью.

Как ни странно, ей не приходилось оставаться одной в гостинице со времен комнаты 21, и ей очень понравился ее шикарный стильный номер в «Софителе». Ожидая Ричарда, она тщательно изучила всю обстановку. Когда прошел назначенный час, она вновь принялась осматривать номер. Сосредоточиться на телевизоре не удавалось, и когда зазвонил телефон, она вся была комком нервов.

— Кое-что случилось, — сказал Ричард.

— Ага. Хорошо. Что-то случилось. — Она подошла к окну и взглянула на Филадельфию. — И что же это было? Какая-нибудь юбка?

— Очень мило.

— Подожди, я тебе сейчас все штампы выложу, — сказала она. — Мы же еще ни разу не доходили до ревности. У нас сейчас Первая Минута Ревности.

— Никого нет.

— Что, никого? Вообще никого? Даже мне, знаешь ли, случалось. Как это бывает в браке.

— Я не говорю, что никого не было. Сейчас никого нет.

Патти прижалась лбом к стеклу.

— Прости, — сказала она. — Я чувствую себя старой, уродливой, тупой и ревнивой. Самой себя слушать страшно.

— Он мне сегодня звонил.

— Кто?

— Уолтер. Мне бы не брать трубку, но я взял. Он сказал, что встал пораньше, чтобы отвезти тебя в аэропорт, и уже по тебе скучает. Он сказал, что у вас все хорошо. «Много лет не был так счастлив». Кажется, он так выразился.

Патти промолчала.

— Сказал, что ты едешь к Джессике. Она втайне этому радуется, хотя и боится, что ты заставишь ее краснеть или что тебе не понравится ее новый парень. Но Уолтер просто счастлив, что ты к ней едешь.

Патти с трудом заставляла себя слушать его дальше.

— Он говорил, что ужасно жалеет о том, что говорил мне в прошлом году. Сказал, что не хочет, чтобы у меня создалось о тебе ложное впечатление. Сказал, что прошлой зимой все было ужасно из-за Джоуи, но теперь все гораздо лучше. «Много лет не был так счастлив». По-моему, он именно так выразился.