Битва близнецов - Маргарет Уэйс

Дункан проворчал что-то себе под нос, но на лице его ясно отразилась напряженная работа мысли. Несмотря на то что в запальчивости он совсем недавно как бы обвинил самого себя в глупости, король Дункан вовсе не был «ослом». И уж конечно Харас не считал глупцом своего короля, скорее наоборот. Вождь своего клана, тан Дункан сумел объединить в союз все семь гномьих кланов, став правителем Торбардина. Даже племя деваров хотя и не слишком охотно, но все же признало Дункана своим вождем.

Девары, которых иногда еще называли «темными гномами», обитали в глубоких, едва освещенных, дурно пахнущих пещерах, которых избегали даже сами гномы Торбардина, проводившие под землей почти всю свою жизнь. Много лет назад этот клан поразило безумие, из-за чего остальные гномы стали еще больше сторониться своих мрачных собратьев. Теперь же эта болезнь, многократно усиленная навязанной деварам изоляцией и вынужденными кровосмесительными связями, проявлялась намного чаще, чем прежде, хотя и те девары, которые не были подвержены заболеванию, отличались удивительными даже для гномой упрямством н сварливостью.

Но и они могли оказаться полезными союзу кланов. Свирепые, не знающие жалости девары умели убивать без раздумий и составляли одну из главных сил в армии Дункана. Именно по этой причине, а также потому, что в глубине души он выше всего ставил справедливость, Дункан относился к деварам с особенным уважением и вниманием. Впрочем, он был достаточно умен, чтобы при этом не поворачиваться к своим подопечным спиной.

Точно так же мудрость короля проявилась и в отношении его к тому, о чем только что сказал Харас. Дункан и сам неоднократно задумывался, чьи глаза будут следить за их поведением в столь непростой и чреватой серьезными осложнениями ситуации. С опаской он посмотрел на запад. Дункан был уверен, что эльфы не желают гномам зла. И все же, если эльфы сочтут, что гномы пытаются спровоцировать войну, они будут действовать быстро и решительно, пытаясь защитить свой родной край.

Потом король повернулся на север. Уже который раз ему передавали упорные слухи о том, что воинственные кочевники Абанасии собираются заключить с гномами холмов, которым они позволили стать лагерем на своей земле, военный союз.

Дункан чувствовал — этот союз уже почти состоялся, и беседа с Огненным Горном могла бы помочь ему узнать это наверняка.

И наконец, самые тревожные сведения касались огромной армии, которая двигалась к Торбардину со стороны разоренной Соламнии, армии, ведомой могущественным черным магом…

— Хорошо, — прорычал король недовольно. — Ты опять оказался прав, Харас.

Скажи гномам холмов, что я встречусь с ними в Совете Танов. Посмотрим, сумеешь ли ты уломать вождей кланов, ведь я пошел на это без решения Совета, просто по твоей просьбе…

Харас с улыбкой поклонился, причем его длинная борода едва не коснулась загнутых вверх мысков ботинок. Дункан отпустил его коротким кивком и, отвернувшись, пошел прочь, звонко стуча каблуками по каменным плитам. При его приближении стоявшие на бастионах гномы-часовые кланялись своему королю, но тут же возвращались к непосредственным обязанностям. Собственно говоря, гномы всегда были независимым народом, преданным в первую очередь своему клану и только потом — кому-либо еще, пусть и наделенному самой высокой властью. Все они, безусловно, уважали Дункана и прислушивались к его мнению, и король не мог этого не знать. Но чтобы удержаться на троне, ему приходилось вести ежедневную борьбу за него.

Разговоры между гномами, ненадолго прерванные появлением короля, возобновились почти сразу же, как только Дункан скрылся в коридорах башни.

Гномы знали, что приближается большая война, и ждали ее с нетерпением. Харас, прислушиваясь к их низким голосам, вещающим о былых боях и походах, тяжело вздохнул.

Советник короля отправился на поиски посольства гномов холмов с таким тяжелым сердцем, что его можно было сравнить с гигантским боевым молотом, висевшим у него на поясе. Молот этот был настолько увесист, что мало кто из гномов смог бы его даже просто поднять. Харас тоже знал, что война неизбежна.

Его не покидало ощущение, сходное с испытанным только раз в жизни, в детстве, когда он вместе с родителями оказался в Тарсисе. Там он долго стоял на морском берегу, потрясенный до глубины души, наблюдая, как волны одна за другой разбивались о берег. Эта война была столь же неотвратима и неизбежна, как морские волны, которые он видел один-единственный раз, но запомнил на всю жизнь. И все же он был настроен сделать все возможное, чтобы предотвратить бойню.

Харас никогда не делал секрета из своего отношения к войнам, которые всем сердцем ненавидел. Его аргументы в пользу мира были вескими и звучали убедительно. Многим гномам, правда, это казалось странным, потому что Харас был живым героем целого народа. Еще молодым гномом, задолго до Катаклизма, он принимал участие в сражениях с легионами гоблинов и великанов-людоедов в Великих Гоблинских Войнах, развязанных Королем-Жрецом из Истара.

В то время еще не ослабло доверие между разными расами и народами. Гномы заключили союз с орденом рыцарей, и именно они первыми пришли на помощь своим союзникам, когда орды гоблинов вторглись в Соламнию. Гномы и люди сражались бок о бок, и именно тогда на молодого Хараса неизгладимое впечатление произвели рыцарские Кодекс и Мера. Рыцари же, в свою очередь, дивились воинскому искусству молодого гнома.

Харас был выше и сильнее всех своих сородичей. Он так умело управлялся со своим боевым молотом — сделанным не иначе как с помощью самого Реоркса, — что зачастую сдерживал врага в одиночку, не дожидаясь подхода товарищей.

За его доблесть рыцари прозвали его Харасом, что на их языке и означало «рыцарь». Высшей чести для постороннего и быть не могло.

Вернувшись домой, Харас обнаружил, что слава намного его опередила. Он мог бы стать военачальником гномов, даже королем, однако у него не было столь честолюбивых устремлений. Зато в его лице Дункан обрел мудрого советника, друга и самого преданного сторонника. Поговаривали даже, что своим стремительным взлетом к вершинам власти король во многом обязан Харасу.

Но даже если это было и так, то сей факт нисколько не омрачил их отношений. Старый король и молодой герой стали друзьями, причем практицизм Дункана уравновешивал идеализм Хараса, не давая ему отрываться от земли.

А потом разразился Катаклизм. В первые, самые страшные годы, когда земля тряслась едва ли не каждую ночь, мужество и отвага Хараса стали примером для всех его соплеменников. Это он произнес зажигательную речь, которая заставила танов всех племен объединиться и назвать Дункана королем. Даже девары, которые вообще никому не доверяли, признавали Хараса, ибо только объединение гномьих племен помогло им в эти трудные годы не только уцелеть, но даже несколько увеличить численность своего клана.