Бижутерия - Мередит Рич

Приехав из идеально чистого, заново отстроенного Пфорцхайма, Мадлен никак не могла привыкнуть к тому, что с Гудзона ветром приносит мусор. Или к вони, исходившей от огромных пластиковых пакетов, которые сотнями выставляли у черных ходов многоквартирных домов.

Девушка пересекла Вест-Энд и стала спускаться к Риверсайд-драйв. Следующий квартал оказался гораздо хуже предыдущего. А комната, которую она собиралась посмотреть, в объявлениях значилась самой дешевой. Какой-то музыкант владел этажом с тремя спальнями, две из которых сдавал. Жильцы имели свои полки в холодильнике и возможность пользоваться ванной и кухней по заранее согласованному графику. Но их не пускали в гостиную и не позволяли развлекаться у себя.

Остановившись напротив номера триста восемьдесят, Мадлен размышляла, входить или не входить. Часть дома перестраивалась, и складывалось впечатление, что в здание угодила бомба.

Ну и черт с ним, решила девушка. Не время привередничать. Ей не по карману долго оставаться в грязном номере гостиницы «Челси».

В подъезде Мадлен поискала глазами почтовый ящик с фамилией человека, который давал объявление. Вот она… 3В… Сэнберг. Вверху карандашом было накарябано еще несколько имен. Она нажала кнопку звонка, и через минуту дверь зажужжала и впустила ее внутрь. В темном холле стоял потертый диван. На грязных подушках в беспорядке лежали номера «Дейли ньюс». Рядом с диваном красовался приставной столик из искусственного дерева, а на нем — аляповатая лампа с приклеенными к подставке настоящими ракушками.

Мадлен прошла в глубину холла и вызвала работавший без лифтера лифт. Вдруг его дверь распахнулась, и девушка шарахнулась в сторону. Из кабины выскочил молодой человек с кучей коробок, пластиковым пакетом и краном-смесителем.

— Извините, милашка, не подержите? — произнес он с южным акцентом. — Мне надо вытащить чемодан и пальму.

Он был худощав, белокур, курчавые волосы волнами разметались по плечам. Мадлен придержала дверь.

— Вы, случайно, не из 3В переезжаете?

— Именно оттуда, милашка. Можете отпустить. — Он вытащил из лифта чемодан. — А вы для этого пришли? Посмотреть?

Девушка кивнула.

— И как местечко? Ничего?

— Скажу так: если вы собираетесь здесь жить, значит, вам вовсе туго. Хозяин ночи напролет играет электронную музыку. И еще клопы… Таракашки то прописываются, то выписываются. А клопы всегда здесь. Жизнь как на азиатской кухне.

Сердце Мадлен екнуло.

— Да, мне совсем туго. Две недели бегаю по городу, ищу.

— Вам здесь не понравится. — Незнакомец помолчал и присмотрелся к Мадлен. — Ладно, вы вроде симпатичная девчушка. Пошли со мной. У меня найдется кое-что получше. Вот, держите кран и этот пакет.

— Но я не могу…

— Делайте, что вам говорят. Вы угодили в нужное место в нужное время. Я ищу компаньона. В моей новой квартире две спальни, а объявление в «Войс» давать было некогда. — Он улыбнулся. При этом его голубые глаза сощурились так, что совершенно исчезли за тяжелыми веками. Он был одет на лондонский манер и не походил на извращенца. Мадлен потребовалась всего секунда, чтобы принять решение.

— О'кей, — проговорила она. — Посмотрим. Но ничего не обещаю, пока…

— Справедливо, — отозвался он. — Пойдем искать такси.

После того как они уселись в машину и молодой человек назвал водителю адрес — где-то недалеко от авеню А на Манхэттене, — он протянул ей руку.

— Эдвард Рэндольф. Рад познакомиться.

— Я Мад… То есть, я хотела сказать, Джуэл Драгумис. — Тогда впервые она употребила новое имя, которое придумала для себя. Было странно называть себя по-другому. Но Мадлен решила, что привыкнет. И Макнилы ее никогда не найдут.

— Не стесняйся, дорогуша. Мы же собираемся стать соседями. Выкладывай… настоящее имя.

— Я не уверена, что мы станем соседями, — запротестовала Мадлен. — Мы совершенно незнакомы.

— Познакомимся, пока доедем до Нижнего Ист-Сайда, — пошутил Рэндольф. — Ну, давай, колись.

— Хорошо… я недавно изменила имя… Для карьеры.

— Значит, ты актриса?

— Нет.

— Надеюсь, не наркодилер? И не скрываешься от копов? Если так, говори сразу. Я не желаю больше в жизни неприятностей.

— Ничего похожего. Все очень сложно. Я только что вернулась из Европы. — Мадлен вытерла вспотевшие ладони о пакет на коленях. В такси не было кондиционера, а в Нью-Йорке стояло в разгаре влажное бабье лето. — Есть люди, с которыми я не хочу встречаться. И не хочу, чтобы они меня нашли.

— Ладушки! — восхищенно осклабился Эдвард. Он был ниже Мадлен, со свежим мальчишеским лицом. — Обожаю интригу. А чем ты зарабатываешь на жизнь?

— Я ювелир-дизайнер. — Мадлен показала руку с браслетами и кольцами, которые сделала в институте.

— Теперь понял. Джуэл! Великолепно!

— Но у меня нет работы. Долгая история. Если мы станем соседями, я тебе все расскажу.

— Мы станем соседями — у меня нет никаких сомнений. Товарищами по жилью. Возможно, по духу. У меня такое чувство, что я знал тебя всегда, таинственная мисс Джуэл.

— По духу? — Мадлен вскинула голову. — Я считала, что товарищи по духу — это любовники.

— Не обязательно. То есть мы можем быть любовниками, но в другой жизни. А в этой не станем — я тебе гарантирую. Я голубой, — объявил он обыденным тоном.

— Да ну? — не слишком удивилась Мадлен. — Меня это устраивает. Сама я спала с мужчинами. — Она поколебалась. — Так что там с другой жизнью? Ты веришь в реинкарнацию?

— А разве кто-нибудь не верит? — Эдвард вгляделся Мадлен в лицо и понял, что такой человек есть. — Я считаю, что все мы жили раньше и будем жить опять. Мой теперешний любовник — большущий дока в метафизике. Очень большой, и точка. — Эдвард хихикнул. — Культурист Деметриус. Как тебе нравится? Богом клянусь, имя настоящее.

Такси подкатило к обшарпанному дому на Шестой улице между авеню А и авеню В. К немалому огорчению Мадлен, это место выглядело не лучше прежнего. Эдвард расплатился с шофером, и она помогла разгрузить вещи и поднять на три пролета лестницы вверх. На четвертом этаже они остановились перед исцарапанной дверью — одной из двух в коридоре.

— Вот здесь. Домик, наш милый домик. — Эдвард достал четыре ключа и открыл замки сверху вниз.

У Мадлен перехватило дыхание: в коридорах стояла аммиачная вонь, то ли от мочи, то ли от дезинфицирующих средств.

Дверь в квартиру со скрипом отворилась.

— Voila! — Эдвард отступил в сторону, пропуская Мадлен вперед. Большая комната являла собой настоящий взрыв белого цвета — даже пол был покрашен. Мебель в стиле технологического искусства, казалось, попала сюда прямо из мастерской дизайнера. Сквозь три окна помещение заливал яркий солнечный свет. Металлические от пола до потолка полки отделяли кухню и обеденную зону от гостиной. Секционная необъятных размеров софа была обита тканью с растительным черно-красным орнаментом. Во всей комнате это было единственное цветовое пятно, за исключением большой драпировки на дальней стене, вобравшей красное и черное в свободных абстрактных формах.