Свирепый ландграф - Андрей Белянин

– А ну стоять, мафиози хреновы! Оружие на пол, все арестованы! У вас есть право на один телефонный звонок своему адвокату. Также должен предупредить – все, что вы сейчас скажете, может быть использовано против вас в суде…

Они не оценили юмора. Двое выхватили мечи и попытались меня задержать. Меня! Тринадцатого ландграфа Меча Без Имени! Через минуту я продолжал погоню, оставив позади два теплых трупа. На повороте Зингельгофер повернул рукоять в стене, и пол под моими ногами принял вертикальное положение. Летел я недолго, а ударился больно. Наступила темнота… Это пол, ставший потолком, мягко захлопнулся надо мной. Сначала в горячке погони я даже попытался встать. Потом передумал. Болел бок, наверняка здорово содрано колено, снова пошла кровь из носа – в общем, лучше полежать. Я закрыл глаза – все равно ничего не видно – и отключился. Пришел в себя от прикосновения к щеке чего-то мокрого и холодного. Обычная вода. Наверное, подается по скрытым трубам. Я встал. Мысли были короткими. Яма, камера, склеп – ну, то место, куда меня заманили, – три шага в длину и два в ширину. Пол и стены чугунные, ни одного намека на дверь, лаз, вход, выход. Самое паршивое, что вода прибывала. Вы понимаете, что это значило? Я, например, сообразил не сразу. Помнится, именно так гробили злых разбойников в сказке про Али-Бабу. Их заливали в кувшинах горячим маслом. Здесь холодная вода, но от этого не легче. Когда до меня в полной мере дошел смысл реальной угрозы стать синим утопленником – было уже по колено. Я немного поругался, поорал, поугрожал неизвестно кому и, прихрамывая, бросился обстукивать рукоятью стены. Ничего! Оставалось впасть в панику или покончить жизнь самоубийством. Просить пощады не у кого. Помощи ждать неоткуда, а вода колыхалась на уровне пояса. Мне не было страшно – я злился! О, какая черная злоба переполняла мою светлую душу! Я ненавидел всех и вся! Веронику – за ее глупость, Горгулию Таймс – за то, что потакала глупой девчонке. Раюмсдаля – за то, что живой и ищет Зубы. Кролика – за то, что спит, скотина! Зингельгофера – у-у-у!.. Попадется он мне! В какой-то невероятной ярости я рубанул мечом по стене и не особенно удивился, когда Меч Без Имени ушел в нее по рукоять…

Сквозь образовавшееся отверстие брезжил слабый свет. Хладнокровно и методично я расширил мечом дыру до приемлемых размеров, отмахивая в стороны солидные куски чугуна. Магия! Какой еще меч в мире способен на такое?! Я уважительно поклонился и запечатлел благодарные поцелуи на серебристом клинке. Говорят, что именно так танкисты после боя целуют свой танк. Холодная вода несколько охладила мой пыл. Надо было выбираться отсюда. Я пролез в дыру и, мокрый как мышь, зашлепал по освещенному факелами каменному коридору. Куда? Куда выведет. Светло, крыс нет, опасности не видно, можно гулять спокойно. Вот только холодно и пыльно. Судя по всему, здешние слуги не особенно утруждают себя уборкой. Техперсонал хуже некуда… Стоп! Почему, собственно, мне так холодно? Сквозняк! Где-то рядом выход на свежий воздух. Я прибавил шагу, слегка кривясь от боли в распухшем колене. Голова трещала от одной нехристианской мысли: догоню – убью! Коридор разделился на три прохода. Выбрать нужный не составляло труда – я чувствовал движение сквозняка всем телом. Ага, вот она, заветная дверь. Снизу пробивалась узкая полоска света. По-видимому, проходом пользовались не так уж часто, но дверь была вычищенной, без пыли и паутины. Добрый, надежный дуб, обитый полосами железа. Я прикинул, где может быть засов, и рубанул мечом. М-да… Невероятное оружие! Казалось, что масло режется с большим шумом. Ну, все… Где тут мой любимый Зингельгофер?! У меня к нему ма-а-ленькое дельце… Я прижался к стене – с противоположного конца спешил по коридорчику лысый остроухий слуга с банным полотенцем в руках. Годится. Он свернул за поворот, и я в три прыжка бросился ему на спину.

– Одно слово – изрублю, как морковку в щи!

– Свирепый ландграф… – ошарашенно прошептал лысый, ненавязчиво пытаясь уйти в обморок. Баста, карапузики! Не выйдет.

– А ну, вставай! Где Вероника?!

– А… я… н-не могу знать.

Пришлось крепко приложить его затылком о стену. Куда пропали мои природная жалость и сострадание?

– Я скажу… она… они в спальне…

– Веди! При первой же попытке предательства – попросту снесу с плеч твою безволосую тыкву. Все понял?

– Так точно, милорд!

Мелкорослый служака исправно повел меня долгими переходами, минуя стражу и людные места. Спустя полчаса мы были на месте, но у входа в спальню почему-то толпилась куча народа.

– Слушай, а служебный вход есть?

– Да, милорд, как прикажете…

Мы еще поплутали, и он таки вывел меня к маленькой дверце в узком, замаскированном коридорчике. Лысый жалобно поглядел на Меч Без Имени, готовясь к смерти.

– Снимай пояс.

– Да, лорд Скиминок! – понял он, радостно расстегивая пряжку.

– И какой-нибудь платок в рот засунь в качестве кляпа.

– Нет платка, можно носок?

– Можно. – Я связал ему руки его же поясом и усадил в уголке. Убить не позволяло воспитание, а так у парня не будет проблем с наказанием за предательство. Пусть подождет здесь. Я прислушался к тому, что происходит за дверью, мягко нажал на нее плечом и оказался позади балдахина. Ну, знаете, у них были в моде эдакие подобия туристической палатки над кроватью. Плотная парчовая ткань давала великолепную слышимость и нулевую видимость объекта. Покрутившись, я нашел в ней маленькую дырочку… О небо! Дьявол и преисподняя! Бог и все его архангелы! Белая гвардия и компартия Уругвая! Что там творилось…

Спиной ко мне стоял совершенно голый Зингельгофер, обращаясь с торжественной речью к целой толпе свидетелей, окруживших кровать и пускающих слюни от предстоящего зрелища. Перед негодяем лежала привязанная за руки и ноги Вероника. Юная ведьма была в длинной ночной рубашке из красной ткани, рот завязан черной лентой, а глаза сверкали бешенством! Любитель монологов упоенно кланялся присутствующим:

– Дорогие гости! Вы все собрались здесь, дабы лично и непредвзято засвидетельствовать сам факт моего бракосочетания с этой замечательной девушкой. Согласно древним традициям Темной Стороны и специфических требований колдовской этики, наши тела должны слиться в любовном экстазе под пристальным наблюдением не менее тридцати свидетелей. После того как это произойдет, желающие могут честно занять мое место и самостоятельно удостовериться в том, что подо мной был не фантом, не кукла, не иллюзия, а настоящая, живая невеста. Первым буду я! А став, таким образом, законным мужем, я автоматически получу право распоряжаться ее душой и телом по собственному усмотрению и поименно назову тех, кто проверит подлинность моей жены.

Присутствующие, удовлетворенно хрюкнули. Вот погань! Я почувствовал приступ нечеловеческой ярости и мягко поднял меч…

– Зато потом все мы, включая и молодую супругу, дружно пойдем в трапезную залу причаститься горячим бульоном из тринадцатого ландграфа. Итак, начнем…

Двое свидетелей рванули в разные стороны рубашку Вероники, а третий снял ленту с ее губ. Зингельгофер демонически захохотал и попытался склониться над теряющей сознание девчонкой, но… Меч Без Имени беззвучно взрезал заднюю стенку балдахина и скользнул отточенным лезвием между жениховских волосатых ног. Якобс замер в тихом ужасе.

– Кто это?

– Свирепый ландграф, – хором выдохнули присутствующие, не трогаясь с места. Каждый прекрасно понимал, что случится, если я хоть чуть-чуть шевельну мечом. Скороспелый жених боялся дышать.

– Эй, вы! А ну, быстро развязать ее. – Те же парни, что рвали одежду Вероники, безропотно перерезали веревки, стягивающие запястья и голени юной ведьмы. Она как кошка вскочила на четвереньки и… заплакала. До этого момента я ни разу не видел ее слез.

– Пощади-и-те… – робко заскулил Зингельгофер.

– Ты боялся, что я поджарю тебе яйца? – едва сдерживаясь, прошипел я. – Вижу, что в ваших краях милосердие не в чести. Не хотите по-хорошему – будет как всегда. Я же тебе их поотрубаю на фиг!

– О нет! Пощадите меня! Вы добрый, вы хороший, вы благородный, лорд Скиминок! Я поступил с вами некрасиво, но нас так воспитывали. Войдите в мое положение…

– Что ты хотел сделать с Вероникой, подонок?! Пропустить через нее своих друзей?

– Но… у нас же такие традиции!

– Милорд! – хрипло попросила черноволосая подружка, заворачиваясь в покрывало. – Ради меня… Убейте его, пожалуйста!

– Нет! Не надо!.. Я больше не буду… Я был не прав… Я исправлюсь! Я все для вас сделаю…

Мне было противно. Вот-вот стошнит от общей мерзости происходящего.

– А теперь скажи мне правду – ты ее любишь?

– Ну… Я не виноват… Мне приказали! Она бы убила меня… Это ее план. Мне велели заманить девчонку, через нее выйти на вас… а потом… Я ничего не имею против Вероники лично, но… Все же понимают – она путешествовала с вами, значит, ей нет прощения! Ее все равно убьют… Я… я даже мог бы ее спасти, женившись! Ну, на какое-то время… Но я бы сделал ее счастливой… Она умерла бы без боли!