На задворках империи - Виктор Иванович Носатов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Аллах велик! – восклицали слушатели в очередной раз.
Вся эта праздничная суета, казалось, нисколько не касалась Осман-хана, возлежавшего на возвышении, выложенном из парчовых подушек. Пытливый, подозрительный взгляд его из-под густых черных бровей заставлял сердца пирующих тревожно сжиматься.
Неожиданно правитель резким жестом руки подозвал распорядителя и что-то ему шепнул. Поцеловав край его парчового халата, тот змеей выскользнул из зала. Вскоре оркестранты заиграли бодрящую мелодию. Под частую дробь барабанов из дверей, ведущих в гарем, вышли два полуголых, шоколадного цвета стража-евнуха, за ними легкой стайкой впорхнули в зал нескольких наложниц. Самая юная и стройная из них сразу же устремилась к ханскому возвышению.
– Опять Зухра рядом с ханом, – донесся до правителя шепот.
– А Аблай-хан! Он просто съедает ее глазами! – шептались между собой другие.
Осман-хан поймал восторженный взгляд наследника, который не мигая следил за красавицей, уютно устроившейся у ног владыки. А тот, не обращая никакого внимания на наложниц, стремящихся привлечь к себе его царственный взгляд, предавался мрачной думе: «Как все нерационально в этом подвластном Всевышнему мире. Общеизвестно, что все, созданное Аллахом, не повторяется никогда… Из десятков тысяч принадлежащих мне коней я никогда не видел двух одинаковых. Даже мириады снежинок, падающие с неба, неповторимы. А что уж говорить о людях. Недаром мудрецы говорят, что один человек отличается от другого, как алмаз от известняка. А так хотелось бы, чтобы все было наоборот. Чтобы сын своими делами и поступками походил на отца. Чтобы наследник и любимчик Аблай-хан, впитав в себя всю отцовскую мудрость, продолжил мое дело, умножал богатство рода, достойно управлял княжеством. Ан нет… Как говорится, не в коня корм. Вместо того чтобы присматриваться, перенимать опыт управления подданными, он постоянно ввязывается в какие-то авантюры. Вместо того чтобы наблюдать, чем кончится читральский мятеж против англичан, он со своими джигитами, не уведомив меня, ввязался в драку. Большое счастье, что с помощью почтенного купца он оказался на свободе и сидит теперь рядом, а ведь могло произойти самое худшее. И вот теперь, когда мне показалось, что сын немного одумался и станет послушным и управляемым наследником, он с вожделением смотрит на мою любимую наложницу, забыв всякое уважение ко мне, своему отцу и повелителю», – с досадой и злостью заключил он свою горькую думу.
Отпив глоток вина, хан бодрым голосом объявил:
– Мы хотим остаться наедине с нашим любимым сыном и наследником Аблай-ханом и уважаемым Рахим-беком.
Родственники и советники как по команде вскочили на ноги и торопливо выскользнули из зала, за ними потянулись танцовщицы и оркестранты. Через другую дверь, словно спугнутые незадачливым охотником птички, выпорхнули наложницы. Только Зухра задержалась, продолжая сидеть рядом со своим повелителем.
– Оставь нас, моя козочка, – ласково потрепав девушку по щечке, произнес Осман-хан. Зухра послушно встала и легкой изящной походкой направилась к двери, у которой ее ждал один из евнухов.
Когда зал опустел, правитель, осуждающе взглянув на сына, сказал:
– Вы, мой сын и наследник, не бережете себя! А я не вечен. Рано или поздно вам придется занять престол и в меру своих сил и возможностей управлять своими подданными…
– А мне больше по нраву личная свобода и независимость, – прервал отца Аблай-хан вопреки требованиям дворцового этикета.
– Я еще не все сказал! – грозно зыркнув на сына, сказал хан. – На днях я отправляю тебя с дипломатической миссией…
– Но зачем? – спросил ошарашенный таким необычным предложением наследник.
– Я же сказал, не перебивай меня! – стукнул хан кулаком по столу. Но, тут же умерив свой гнев, уже спокойно сказал: – Отвезешь письмо, предназначенное Верховному Правителю Туркестана, передашь его лично русскому офицеру Баташу, который, по информации моих соглядатаев, находится со своим войском недалеко от наших северных границ. Тебе, мой мальчик, предстоит нелегкая дорога, но я знаю, что ты сумеешь ее преодолеть и доставишь мое послание по назначению. Все мы здесь ненавидим англичан, потому что каждый из нас был ими когда-то обижен. Поэтому я не буду делать тайны из моего послания. Вот оно.
Осман-хан вытащил из-за пояса плотный конверт и, вынув оттуда вдвое сложенную бумагу, расправил ее и начал читать:
– «Завоевателю мира, подобному орлу, Великому Господину. Да будет вам, владетелю вселенной, оказывающему помощь, известно, что до настоящего времени я страну мою считал входящею в состав владений Великаго Белаго Царя, теперь же явились сюда воры-грабители и овладели половиною моих владений. Раньше этого времени о положении моем я отправил донесение к слугам Великаго Государя, но ответа еще не получил. Докладывая вам о положении дела, высказываю надежду, что страна моя будет принята под покровительство Великаго Белаго Царя, воры же убегут и перестанут разорять мою родину. О последующих событиях буду извещать вас своевременно. Пока княжество находится в моих руках, считайте эту провинцию своими владениями». К письму приложена моя печать!
В зале воцарилось напряженное молчание.
Хан с нетерпением ждал реакции сына и наследника.
Аблай-хан думал о том, как своевременно и мудро поступает отец в это неспокойное время, заручаясь поддержкой Ак-паши.
«Рахим-бек» с трудом сдерживал свое удивление и гнев, прекрасно понимая, что если это послание попадет в руки русских, то все потуги британских дипломатов и военных, направленные на присоединение этого памирского княжества к британской короне, окажутся напрасными, и путь для русских войск в Индию будет открыт…
– Я склоняю голову перед вашей мудростью, отец, – искренне произнес Аблай-хан, поклонившись. – И выполню свою миссию, чего бы это мне ни стоило.
– Благодарю, сын мой! Другого я от тебя и не ожидал.
– Я слышал, что вы, уважаемый Рахим-бек, держите путь на север, – милостиво обратил Осман-хан свой сиятельный лик в сторону удрученного неожиданным известием «купца».
– О да, ваше величество, – поспешно ответил тот, – мой путь лежит к селениям, расположенным у самых истоков благословенного Инда. Жители гор ждут не дождутся моих товаров, часть из которых мне удалось утаить от англичан, и я не могу обмануть их ожидания…
– Так это же прекрасно! – воскликнул правитель. – Вы можете присоединиться к отряду моего сына и без всяких злоключений достигнете наших северных территорий…
После целой недели празднеств и увеселений наступили будни. Джилрой, не забывая об основной цели своего путешествия, то и дело торопил своего названого брата, спеша поскорее отправиться навстречу русскому отряду, который, по информации пограничной стражи, двигался вдоль границы памирского ханства к истокам Инда. Он прекрасно понимал, что задержка даже на неделю может спутать все его карты. Их маршруты попросту могут
