Шейх и невеста напрокат - Сьюзен Мэллери

Старейшины снова пошептались, и Заид опять заговорил.

— Ты хочешь взять в жены американку? Конечно, согласно традициям и для политического благоразумия лучше жениться на девушке из пустыни, но Виктория уже много раз показала себя с очень хорошей стороны. Ее работа над проектом Разы уже успела принести деревне славу. И с Саидом она мудро поступила, когда другие не замечали ничего, кроме опозоренного ребенка. Она сильная женщина и умеет сострадать. Если желаешь взять ее в жены, то мы не возражаем.

Жениться на Виктории?! Глупость какая! Сделать ее своей женой, значит…

И тут он понял, почему так бушевал. Он наконец сообразил, почему ее слова так его обидели и застряли в душе.

Виктория захотела здесь остаться. Она наконец нашла место, которое могла назвать своим домом. Но вместо того, чтобы открыто ему в этом признаться и обсудить возможности изменения договора, она попыталась поймать его словами любви и рассчитывала, что он в них поверит.

Она его не любила, а просто искала стабильности, которую он мог ей дать. Ее слова предназначались не ему.

— Я на ней не женюсь, — твердо произнес он.

Заид опустился на стул.

— Ну, ладно, — в голосе прозвучало разочарование, — как хочешь.

— Если она захочет остаться в деревне, мы найдем ей мужа, — сообщил старейшина.

— Нет! — Катеб не мог этого позволить. — С другим она не будет.

Он понимал безумие всей ситуации: Виктория была ему не нужна, но и отдавать ее он не хотел. И объяснить это старейшинам тоже не мог, поскольку тогда придется слишком много рассказывать. Но в том, что Виктории нельзя доверять, он был уверен. Любит?!! Да как она посмела заявить о таком сильном чувстве?! Как ей не стыдно заманивать его в ловушку идеальными чертами лица, формами тела, чувством юмора и прекрасными умственными способностями. Она поступала чисто по-женски.

Только он слишком умен для того, чтобы поддаться на ее уловки, и найдет способ ее наказать. А потом просто уйдет, оставив Викторию ни с чем.

Виктория сидела в саду гарема, сожалея, что на дверь нельзя повесить тяжелый замок, такой, который закроет ее здесь навсегда. Она бы смогла провести свою жизнь в обществе одних попугаев, ну и, может быть, какой-нибудь собаки. Собака будет ее любить несмотря ни на что. Она не повернется спиной, услышав признание в любви. Собаке не наплевать. Это Катеб может спокойно разорвать ее сердце на куски и бросить в огонь прямо у нее на глазах.

Она еще никогда никого не любила и не знала, как больно от этого бывает. Виктория сказала ему сущую правду, предложила ему все, что у нее было, а он отвернулся. Катеб жестоко ее отверг и, самое страшное, у нее не хватит смелости просто уйти. К этому она пока не готова.

Однако совсем скоро…

Этим утром Виктория почувствовала ноющую боль внизу живота. «Вовремя», — грустно подумала она. Через два дня начнутся месячные, и Катеб получит доказательство, необходимое для того, чтобы отослать ее прочь.

Интересно, как скоро ее отсюда увезут после того, как Юсра все узнает? Через час? А может быть два? Потом ей придется пережить дорогу в город и бесконечно длительный полет домой. И куда она подастся, вернувшись в Штаты? Кроме отца, у нее там никого не нет, а с ним общаться она не хотела. Получается, что возвращаться в Техас незачем. Наверное, стоит попробовать Лос-Анджелес, Денвер или Сиэтл. А может, и просто затеряться в Нью-Йорке.

Раньше такая перспектива привела бы ее в восторг, а теперь она думала только о том, как сильно будет скучать по Катебу. Она желала его до слез и ради него была готова на все, только не знала, каким образом убедить его в этом.

Виктория подняла лицо к солнцу и, услышав шаги в гареме, напряглась. Шаги были быстрыми и твердыми. Сердце забилось быстрее, и ее охватило волнительное предчувствие. «Все так плохо», — тоскливо подумала она. Лучше уж пусть Катеб на нее злится и причиняет боль, но будет рядом, чем жить без него. Очевидно, когда она вернется домой, ей придется углубиться в книги по самосовершенствованию личности.

Катеб влетел в сад и уверенными шагами направился к Виктории.

— Нам нужно поговорить, — объявил он.

— Как прикажете.

В тот момент, когда он свирепо разглядывал Викторию, его глаза напоминали боевое оружие. Она не обратила внимание на его неприкрытую ярость, изучая каждую частичку тела, чтобы потом не забыть ширину его плеч или шрам на щеке.

Виктория хотела пригласить его сесть, но энергия, казалось, била из него через край, и он бы все равно не смог спокойно сидеть. Она терпеливо ждала, пока он мерил шагами каменную дорожку. Катеб должен начать первым, она уже все сказала, и больше ей нечего добавить.

— Ты должна была со мной поговорить! — сердито произнес он, сощурив глаза. — Ты должна была сказать, что тебе хочется здесь остаться. Если бы ты повела себя честно, то мы могли бы прийти к соглашению. — Наконец Катеб остановился. Он смотрел на Викторию так, словно собрался вызвать торнадо и смести деревню с лица земли. — Но ты решила меня обмануть!

Сначала ей послышалось, что Катеб говорит на странном языке марсиан, кудахча и шипя. Потом слова стали на свои места и приобрели для нее смысл.

Их значение медленно до нее доходило, заставляя спуститься на землю. Боль исчезла за огромной стеной неистовства.

— Вы хотите сказать, что если бы я пришла к вам со словами: «Слушай, босс, мне кажется, все складывается как нельзя лучше. Давай поженимся», то вы бы согласились? Вы бы приняли предложенную сделку, а поскольку я сказала, что люблю вас, то все шансы потеряны?

— Так и есть, — сурово ответил Катеб. — Разумеется.

— Разумеется?! — пронзительно прокричала Виктория. — То есть тебе неприятно, когда женщина бескорыстно отдает свое сердце, а если тебя используют — это нормально? Так вот, послушай меня, при таком отношении к жизни ты до конца своих дней будешь платить психотерапевтам. Ничего более идиотского и придумать нельзя! Это такое извращение, что мне даже не смешно!

Виктория подошла к концу дорожки и отступила обратно.

— А тебе не пришло на ум, что я говорю правду?! Что я на самом деле тебя полюбила?

Катеб ничего не ответил, но Виктория и не ждала. Ответ на ее вопрос был написан у него на лице. Напряженные плечи и нежелание на нее смотреть говорили сами за себя.

— Нет, не пришло, — прошелестела она, немного успокоившись. — Ты никогда в это не верил.

Он было хотел что-то сказать, но Виктория подняла руку.

— Не надо. Тут не о чем говорить. Хотя нет. Постой. Беру свои слова обратно. У меня есть вопрос. Скажи мне, что я сделала, чтобы ты начал так обо мне думать? Когда я нехорошо себя повела? Или, может, я кому-то сделала больно? Что такого ужасного я совершила, что ты даже подумать не можешь о том, что я могу тебя полюбить? Покажи мне на примере, сама не припомню. Может быть, я плохо обошлась с Разой? Или Саидом? Или что-нибудь украла? Я хоть раз тебя обманула? Разве я не отдала вам все, что у меня было?