Война (СИ) - Машуков Тимур

Выждав, пока подозрительный тип, озираясь, короткими перебежками пересек открытое пространство перед входом в пещеру и, помедлив, всё же отчаянно нырнул в её разверстое нутро, он проследовал за ним. Взвесив все за и против, он решил пока просто понаблюдать. Миновав знакомые своды, усеянные письменами, он осторожно шагал по длинному коридору, едва достигнув середины, услышал, как впереди что-то щёлкнуло и послышался характерный шум камня, трущегося о камень. Ускорившись, лазутчик в пару длинных прыжков преодолел оставшееся расстояние и выглянул из-за угла.

Казавшаяся прежде монолитной, стена дальнего тупичка медлительно сдвигалась с места, открывая взору внутреннюю тайную комнату. Секрет её замка был уже известен и участникам экспедиции, сращу же понял он. Ведь артефакт, что прежде покоился на собственной подставке, исчез, а на его месте стоял металлический сундучок. Логично было бы предположить, что именно в его недрах и таился волшебный шар, уничтоживший с удивительной лёгкостью нескольких самоуверенных магов. Но всё внимание Бикбая — о, теперь лучший шпион Ватикана узнал таинственного незнакомца! — было приковано к девушке, что покоилась на каменном ложе.

— Открой глаза, Улем! Я знаю, ты не спишь, коварное порождение тьмы! Я здесь, я пришёл! Меня не обманешь, я знаю, что ты такое! Я уничтожу тебя во имя жизни…

Последние слова проводник уже прошептал, с ненавистью глядя на девушку. Казалось, он был уверен, что она вот-вот откроет глаза и встанет, но, когда она действительно шевельнулась, издал пронзительный перепуганный визг. Дрожа от ужаса, он сунул руку в объемистую суму, висящую на поясе и вытащил какую-то склянку, заполненную мутной жидкостью.

— Я пришёл не с пустыми руками! Только вода из живого источника способна остановить тебя! Берегись, Смерть!

Тем временем прекрасная черноволосая девушка, лениво потянувшись, спустила босые ноги на пол и выпрямилась во весь рост, нимало не заботясь о том, что её обнажённое тело открыто мужским взорам. Лазутчик, обычно весьма равнодушно относящийся к женским прелестям вдруг осознал, что не может оторвать глаз от незнакомки, что-то казалось в ней знакомым, притягивало, обещало… Скользнув взглядом от узких стоп, легко ступающих по каменному полу, до изящных округлых колен, затем ещё выше, огладив взором длинную талию и дразнящие груди, он упёрся в её взгляд, полный клубящейся тьмы… И понял, что стремился именно к ней, что она — сосредоточие всех его надежд, тайных желаний и амбиций!

Трясущимися руками Бикбай пытался откупорить склянку, слишком резко дернув, он упустил сосуд из вспотевших от волнения и испуга ладоней. И расширившимися от неверия глазами смотрел на то, как разлетаются в разные стороны стеклянные осколки, как тёмной лужей растекается драгоценная жидкость, не замечая даже, как губы его ненавистного врага растягиваются в презрительной улыбке…

Вцепившись в и без того растрёпанные, давно не мытые лохмы, он протяжно застонал, потом бросил обречённый взгляд на приближающуюся с ухмылкой Улем, бросился в отчаянном прыжке вперёд, схватил сундучок с артефактом и кубарем выкатился из пещеры. А лазутчик неожиданно для себя оказался в её объятиях. Увидев так близко тьму, что являлась за ним кошмарными ночами, он понял, что от судьбы не уйти, что струящийся в провалах глазниц девушки чёрный морок сулит ему небывалые блага, невиданную силу и возможности — нужно лишь принять их всей душой, отринув всё, во что его прежде заставляли верить. И когда щупальца тьмы проникли в самые потайные уголки его сердца, он был к этому готов.

Позже он, потрясённый мощью и новыми способностями, которыми одарила его Тьма, нашедшая укрытие глубоко внутри его тела, миновал незримой тенью лагерь, с лёгкостью отведя от себя взоры его жителей, нагнал несчастного, жалкого башкира, походя свернув ему шею и подобрав тот самый сундучок. Впереди его ждала долгая дорога к обретению власти и могущества. А для этого нужно было поделиться даром Тьмы с теми, кто ранее отдавал ему приказы. И когда она завладеет всеми значимыми фигурами в этом мире, тогда всё встанет на свои места.

Глава 27

Обведя всех собравшихся в малой приёмной тяжёлым взглядом, я подвёл неутешительный итог:

— Итак, мы терпим поражение по всем фронтам. Третья — уже третья! — уральская экспедиция обернулась полным провалом! О том, как мы к этому пришли, ещё состоится серьёзный разговор. Пока только огласим результаты — ноль!

— Но, Ваше Величество… — князь Салтыков вскинулся, но напоролся на мой взгляд, и сник. А я ухмыльнулся:

— О, да, вы правы, князь! Я несколько поторопился… Ноль — это громко сказано… Скорее, вышли в минус! Это же надо — упустить и артефакт, и тело этой непонятной особы… В том, что она представляет собой некую ценность, я, конечно, не слишком уверен. Но вот артефакт…

Я откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза, не желая ни с кем встречаться взглядом. А что я мог там увидеть? Страх? Сожаление? Стремление что-то исправить? Всё это меня не интересовало.

— Надеюсь, виновный предстанет передо мной и сам объяснит, как так вышло, что он столь бездарно провёл эту кампанию? Почему сейчас его нет здесь?

Откашлявшись, Салтыков заметил:

— За военную поддержку отвечал генерал Голицын. Посему, думаю, о деталях поведает он сам, когда вернётся из поездки к границе с Польшей. А пока могу только сообщить, что капитан Терентьев, идя по следу предполагаемого вора, обнаружил лишь труп печально известного башкира… — князь заглянул в бумаги, лежащие перед ним и уточнил, — … Бикбая. При нём не было найдено контейнера, хотя наши маги в один голос твердят, что он держал его в руках. Далее тщательное прочесывание местности не дало никаких зацепок. Вернувшись в лагерь, капитан написал прощальное письмо, в котором взял всю вину на себя, и покончил с собой…

В приёмной воцарилась мёртвая тишина, в которой шёпот одного из советников показался оглушительно громким:

— Поступок, достойный аристократа…

Я приподнялся и холодно посмотрел на замерших в ожидании моей реакции советников.

— Достойный? Не могу разделить вашего восхищения. Будучи живым, он мог бы попытаться решить возникшую проблему, а так он всего лишь малодушно переложил её на других. По моему, это трусость. Честнее и отважнее было бы самому предстать перед моим судом и принять заслуженную кару! А он испугался плахи… Кстати, какой способ он избрал?

Салтыков вгляделся в лист бумаги перед ним и побледнел:

— Ваше Величество, он использовал родовой кинжал, каким-то причудливым манером вскрыл себе живот…

Я усмехнулся:

— Самурайские игры… Как пафосно. Кстати, насчёт самураев… Иван, что по нашей японской миссии?

Нарышкин-младший поднялся со своего места и негромко сказал:

— Не буду вдаваться в подробности, если Вашему Величеству будет интересно, готов предоставить письменный доклад. Пока же могу сказать — ваше поручение выполнено, копия свитка у нашего агента в Японии. Правда, писалась она по памяти, так что могут быть пробелы, но и такого результата было достичь невероятно трудно.

— Отлично, меня радует, что хоть у кого-то есть хорошие новости. Сергей Иванович… — обратился я к Долгорукому, — … Думаю, необходимо ускорить возвращение ваших детей из Поднебесной!

Заметив, как он протестующе вскинулся, я добавил холода в голос:

— Я прекрасно помню, что ваш сын должен был покинуть Японию гораздо позже. Но интересы империи требуют сократить этот срок. Надеюсь, вы понимаете ценность этого свитка? Да и потом, пора завершить ещё одно дело. После того, как ваш сын сдаст все дела, нам предстоит обговорить все детали моей будущей помолвки.

После этих слов в приёмной прошелестела волна взволнованных шепотков. Я повысил голос, обращаясь ко всём, но глядя исключительно на князя Долгорукого: