Тридцать дней тьмы - Дженни Лунд Мэдсен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ханна вдруг почувствовала, как что-то влажное коснулось ее голени; она посмотрела вниз и увидела, как собака вытирает свою слюнявую морду о ее штанину. Пес смотрел на нее с мольбой и слегка поскуливал. Ханна поджала ногу, хозяйка увидела, чем занят пес, и натянула поводок.
– Храфн, фу! Прошу прощения.
– Ничего, все в порядке.
Ханна снова скроила идиотскую улыбку, убежденная, что выглядит сейчас как растлитель малолетних, собирающийся швырнуть очередного ребенка в свой фургон. К сожалению, дама с собакой слезла со своего стула и дернула к себе поводок.
– Спасибо за кофе. И извини, что он тебя обслюнявил.
– Не проблема.
Ханна улыбнулась псу, и тут ей пришла в голову одна мысль.
– Кстати, еще одна мелочь… Я понимаю, что вопрос этот звучит довольно странно, но не видела ли ты в деревне кого-нибудь с раной на затылке? Как от удара бутылкой?
Владелица собаки взглянула на Ханну так, будто та действительно была идиоткой.
– Почему ты спрашиваешь?
– Просто… А, ладно, забудь.
Ханна наконец сдалась. Но тут женщина с собакой сделала шаг назад, возвращаясь к ней, и шепнула:
– Ты думаешь, что кто-то с такой раной может иметь отношение к убийству?
Ханна осторожно кивнула. Она не собиралась раскрывать свои подозрения по поводу убийства, но и упускать какие-нибудь следы ей тоже не хотелось.
– Тот бездомный парень. У него сзади на голове огромная шишка.
Дама с собакой со значением посмотрела на Ханну.
– Гисли?
Ханна была удивлена. Неужели такое возможно? Слегка помедлив, дама с собакой кивнула. Прежде чем Ханна успела открыть рот, чтобы задать очередной вопрос, и пес и его хозяйка были уже за дверью. Ханна посидела в баре еще некоторое время. Только сейчас до нее дошло, что она так и не узнала у женщины ее имя.
27
Разумеется, Гисли в его убежище не было. Прежде чем отправиться туда, Ханна выпила еще один кофе с виски, поскольку – кто знает? – а вдруг Гисли и вправду был убийцей? Ханне было трудно смириться с этой мыслью, возможно поэтому она не была так уж сильно напугана. Так или иначе, однако Гисли в ее представлении как-то не укладывался в рамки человека, способного на убийство. Или, быть может, все мы готовы совершить убийство, если так уж сложились обстоятельства? А Ханна не исключала, что тем вечером с Гисли все получилось именно так. Он встретил Тора, они почему-то поскандалили, и все закончилось дракой. Тор разбил о голову Гисли водочную бутылку, а Гисли, в свою очередь, ударил его по шее каким-то тупым предметом. Тор свалился в воду, Гисли психанул и удерживал его голову под водой, пока безжизненное тело не перестало дергаться. Потом под грузом вины за содеянное он отправился в «Браггин» и напился до поросячьего визга. Вернувшись на место преступления, он увидел, как Эгир вытаскивал из воды труп сына. Все прекрасно укладывалось в картину преступления. Ханна где-то читала, что многие убийцы, расправившись со своей жертвой, сами обращаются в полицию. Если у Гисли действительно есть рана от водочной бутылки, то с большой долей вероятности можно утверждать, что он и является убийцей. От этой мысли ей стало как-то грустно.
Сидя под навесом в ожидании Гисли в его маленьком королевстве, Ханна поджала под себя ноги и наблюдала за разбивающимися о каменистый берег волнами. Постепенно в ней начало расти какое-то чувство, а если быть точнее – тоска. Ей было тоскливо оттого, что рядом нет Маргрет, которая могла бы сейчас сидеть вместе с ней и смотреть на море. Эта мысль странным образом согревала ее. Ханна представила себе ночь в хижине, тела их переплелись, спасаясь от ветра…
– Обожаю, когда мне наносят визиты!
Ханна вздрогнула, смутившись от своих фантазий, как будто все окружающие могли их видеть. Под навесом совсем рядом с ней возникла довольная физиономия Гисли. Вообще-то на лицо убийцы она была явно не похожа, но кто знает, как оно, собственно говоря, выглядит? Может, должно улыбаться, как лицо Гисли, может, вокруг глаз у него должна быть сеть дружелюбных морщинок, а по губам можно прочесть чуть насмешливое внимание к ней как к женщине. Ханна постаралась выглядеть как можно более спокойной и собранной, однако заметила, что при этом пульс у нее участился.
– Я просто хотела проверить, как у тебя дела после позавчерашнего вечера.
– Спасибо. Очень мило с твоей стороны.
Гисли присел рядом с ней; похоже, он был искренне тронут ее заботой. Порывшись в пакете, он выудил оттуда две бутылки пива и одну протянул Ханне. Она отрицательно мотнула головой – ведь не алкоголичка же она в самом-то деле, чтобы стрелять выпивку у какого-то оборванца.
– Мне постоянно не дает это покоя.
Открыв левой рукой пиво, Гисли посмотрел на море. Ханна внимательно следила за ним; кровь по-прежнему стучала в висках с бешеной скоростью. Она попыталась привести в порядок дыхание. Неужели он хочет сделать признание?
– Картина того, как Эгир вытаскивает Тора из воды. Она все время возвращается, приносит чувство тревоги. И жалости.
Ага, признание так и не прозвучало. Ханна придирчиво рассматривала Гисли. Нет ли у него где-то ран от бутылки? Трудно сказать, поскольку шапка у него натянута по самые уши. Ханна поднесла ладони к своим ушам.
– У меня сейчас уши отвалятся от холода.
Гисли взглянул на нее.
– Тебе надо было надеть шапку. В Исландии в ноябре без шапки… Глупо.
– Знаю, я просто дома забыла.
– Хочешь, надень мою?
– Не хочу тебя раздевать.
Однако прежде, чем Ханна успела сказать что-то еще, Гисли снял свой головной убор и водрузил его на застывшую голову Ханны. От шапки пахло. Ханна постаралась абстрагироваться от этого, а также от мыслей о всех тех бактериях, которые прямо сейчас перемещаются с головы Гисли на ее собственную голову. Она не могла заставить себя поднять на него взгляд – как же просто оказалось выцыганить у него шапку. Доброта его была видна невооруженным глазом.
– Как? Лучше?
Ханна кивнула и улыбнулась.
– Спасибо.
Она потихоньку повернулась к Гисли и осмотрела его голову. Волосы были спутаны так, что здесь могли помочь только ножницы. Вдобавок они еще и прилипли к коже. Как бы там ни было, но Ханне не удалось разглядеть ничего, похожего на рану или шишку. Чтобы осмотреть голову с другой стороны, ей пришлось придумывать какой-то предлог. Она встала, раскинула руки и, распахнув объятия, шагнула навстречу несущимся снаружи озорным порывам ветра.
– Ах,
