Готорн - Кэрол Гудман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На вершине башни мы попали в широкую квадратную комнату, освещённую последним задержавшимся светом дня, льющимся сквозь световой люк. Строители башни, должно быть, посчитали, что это помещение находилось слишком высоко, вне достижения стрел или горящих снарядов. Закруглённые стены были покрыты гобеленами настолько старыми и линялыми, что я не смогла разобрать на них образы. Напротив входа стоял большой стол, заваленный книгами и свитками. Как только мы пересекли комнату, сидевший за столом мужчина, поднял голову, и я узнала в нём мистера Фарнсворта, библиотекаря Готорна. Он близоруко скосил глаза, посмотрев на нас, и затем надел очки в проволочной оправе.
— Авалайн Холл! — воскликнул он.
Я улыбнулась. Я не думала, что он узнает меня. В прошлую нашу встречу он всё ещё восстанавливался от пережитого предсмертного опыта за бортом «Титаника» и вмешательства приспешника ван Друда, Доктора Причарда. Он потерял память и не помнил, что сделала с книгой «Порочность Ангелов», которую вёз мне. Только лишь войдя в его видение с погружением «Титаника», я смогла выяснить, что он доверил книгу моему отцу, Фалько. Видение восстановило его память, но меня часто беспокоило, что он мог не полностью восстановиться.
И, действительно, когда он встал из-за стола и пошёл через комнату, его походка была сбивчивой хромотой, которая напомнила мне, что он отморозил пальцы ног, которые пришлось ампутировать после его спасения из вод Северной Атлантики. Хотя его хватка, во время пожатия моей руки, невзирая на потерю двух пальцев на левой руке, было крепким, а его взгляд твёрдым.
— Мисс Холл, я так рад видеть вас! Мне грустно было покидать Блитвуд до того, как вы с вашей подругой были найдены. Но как вы можете видеть, мне необходимо было закончить здесь работу.
Он махнул рукой на бумаги, рассыпанные по всему длинному дубовому столу. Я узнала зашифрованную рукопись и украшенные рукописными рисунками манускрипты.
— Это же «Порочность Ангелов», — сказала я. — Но я считала, что книга всё также вшита в крылья моего отца.
— Оригинал и копия до сих пор в Равенклиффе. Я бы не посмел вновь поехать с книгой после того, что ван Друд сделал с «Титаником», чтобы заполучить её от меня в прошлый раз. И хорошо, что у меня не было книги, когда я добрался до Готорна. Директор обыскал меня, а у меня нет крыльев, чтобы спрятать станицы.
— Но тогда как?..
Я посмотрела на красиво исписанные и иллюстрированные страницы — затем заметила, что чернила на одной из страниц всё ещё были влажными и что банки чернил и порошковая краска, равно как и кисти, перья и кувшины, наполненные ветвями боярышника, стояли на столе. Я снова посмотрела на мистера Фарнсворта, который постукивал себя по лбу.
— Всё тут. Мистер Омар научил меня технике помещать полные тексты в память. Я воссоздаю книгу в надежде, что когда я дойду до утраченной страницы, я тоже её вспомню, — он нахмурился. — По крайней мере, это был единственный способ для поиска места, где спрятаны другие сосуды, который мне пришёл на ум.
— Но я думала, что вы знали, где был сосуд, — сказала я, повернувшись к Натану. — Ты сказал, что он был под замком.
— Ох, он, безусловно, там! — сказал мистер Фарнсворт. — Но вход в сосуд скрыт в лабиринте. Мы узнали это из гобеленов. Подойдите, я вам покажу.
Он сопроводил Дейзи, мистера Беллоуз и меня к одному из поблекших гобеленов. Колли, Боттом и Джинкс последовали за Натаном.
— Досада в том, что эти гобелены висели здесь веками, и ни один из смотрителей Готорна не понимал их значения.
— Я помню их, — произнёс мистер Беллоуз. — Мы обычно использовали эту комнату для обучения, и когда мне становилось скучно, ну, хочу сказать, когда я нуждался в отдыхе для своих глаз, я пытался разглядеть, что было изображено на них. Конечно же, они были такими поблекшими, что я не смог что-либо разглядеть, но иногда… — мистер Беллоуз пристально всматривался в гобелены с задумчивым выражением на лице, — поздно ночью, после долгих часов обучения, мне казалось, что я видел, как фигуры на них двигались, и я представлял, что это истории, которые мы читали о рыцарях и леди и героических приключениях.
— Ой, — сказал Колли. — Я понимаю о чём вы говорите. Иногда я видел даму, похожую на мою мать…
— Или группу парней, играющих в крикет, — добавил Джинкс, потирая подбородок. — Вон там, чуть сверху, бесформенное пятно — мяч.
— Я всегда воображал, что это было похоже на пикник, — с задумчивым видом промолвил Боттом.
Я внимательно посмотрела на гобелен. Цветные нити со временем так выцвели, что гобелен больше походил на запятнанную скатерть с изображением героической сцены. Только золотые нити оставались достаточно яркими, чтобы увидеть неясные очертания фигур, которые казалось, мерцали и двигались в наступающих сумерках.
— Да, — сказал мистер Фарнсворт. — К сожалению, они хранились в этой комнате под потолочным светом; солнечный свет обесцветил их. Но мы обнаружили что они, как и большинство наших старинных артефактов, не совсем то, чем они кажутся, — он подхватил со стола стеклянную баночку, наполненную золотой пудрой. — Золото подкинуло мне мысль. Художники-иллюстраторы старинных книг использовали золото в своих рисунках, точно также как швеи использовали в гобеленах золотую нить. Я набрёл на упоминание в «Порочность Ангелов» о типе золотой нити, которую они использовали, это было эльфийское золото.
— Эльфийское золото? — переспросила Дейзи.
— Это золото дали им фейри. Оно награждает небольшой частичкой жизни творца на сотворение мира. Эти гобелены были сотканы истинными основателями замка Готорн. Они вплели эльфийское золото в них, чтобы их история никогда не была утрачена, даже после того, как солнечный свет обесцветил нити.
Я всмотрелась в золотые фигуры на гобелене. Казалось, они светились со сверхъестественной жизнью и чуть ли не двигались, но столь трудноразличимо и едва заметно, что я не смогла разглядеть, что они делали.
— Как? — спросила я. — Я не вижу.
— Нет, эльфийское золото исчерпало себя за века, но если его возродить, тогда история вновь оживёт. И думаю, я догадался, как сделать это. Я собрал эльфийское золото со старинных манускриптов, — он потряс баночкой, и она засияла, как будто внутри неё были заключены жуки-светлячки.
— Ох, так это
