2012. Лава и пепел - Дэн Грин

Он начал собирать игрушки — и бросил это занятие. Зачем? Кому теперь нужен порядок в доме? Да и есть ли теперь у него дом? Ведь дом — это не четыре стены, где ты ночуешь. Дом — это место, где ты живешь. А если в нем нет твоей семьи, то и ты не живешь вовсе.

Марти бессмысленно открывал двери шкафов, закрывал их, перемещался из комнаты в комнату. Наткнулся на бутылку виски, вывернул пробку, бросил ее прямо на пол, чего никогда не делал, и сделал несколько больших глотков. Этого он тоже никогда не делал. Виски обжег горло, и Марти закашлялся, забрызгав скатерть на столе в гостиной. Плевать. Кому это теперь нужно?

Вскоре мозг начал чуть оттаивать, и он смог сделать какие-то наблюдения и выводы. Дорожных сумок и рюкзаков не было. Значит, Джейн все же уехала в Йеллоустон и не вернулась из поездки. Они с Барни не могли добраться туда до извержения и сейчас могли быть где угодно. В забитом до отказа Денвере. На каком-нибудь богом забытом ранчо. Среди мертвых равнин, засыпанных пеплом. На блокированном шоссе, среди сотен таких же беженцев.

В спальне вещи валялись на кровати и креслах в беспорядке. Странно. Джейн была аккуратисткой и не оставляла за собой бардака, даже уезжая куда-то. Наверное, спешила очень. Спешила к нему.

На кухне Марти нашел сотовый телефон жены, лежащий на столе. Он нажал кнопку. Телефон отозвался прощальной мелодией и тут же вырубился — села батарейка. Это был последний удар.

— Почему?! — заорал Марти. — Ну почему ты его не взяла?!!

Он размахнулся и уже хотел влепить мобильником в стену, раскрошить его на сотни деталей, в куски, в молекулы… Но в последний миг остановился. Это телефон Джейн! Марти в бешенстве колотил рукой по столу, пока из костяшек не брызнула кровь. Тогда он упал на колени и нечленораздельно заревел, хрипло и тоскливо.

Обессилев, он с трудом поднялся, глотнул еще виски. Заглянул в холодильник. Он работал и был полон продуктов. Издевка судьбы.

Покачиваясь от ударившего в голову хмеля, Марти вернулся в гостиную. На комоде стоял древний телефон с автоответчиком. Марти машинально нажал кнопку прослушивания сообщений и двинулся дальше.

— Марти! Джейн! Это Шерри!

Его словно ударили в спину, Марти застыл посреди комнаты, вслушиваясь в голос из ниоткуда.

— Ребята! Простите! Этот чертов ирландец умудрился засадить свою машину в грязь там, где не было связи. Мы все утро из нее выбирались. Плюс он что-то там поломал и сейчас поехал в мастерскую к Уилсону, чинить. Но поклялся, что через два часа будет готов. Так что вы собирайтесь, выедем с небольшим запозданием. Да, Марти! Чуть не забыла! Барни велел сказать, что очень за тебя беспокоится. И чтобы ты без него ничего никому на работе не говорил. Я не понимаю, что это значит, но он так велел передать. Все, ребята! Через два часа мы за вами заедем. Бай!

Марти с горечью покачал головой.

Ты опоздала, Шерри. Ты опоздала позвонить. А потом поторопилась уехать.

Пикнул автоответчик, вызывая следующее сообщение. Марти почувствовал, как шерсть на загривке у него начала топорщиться.

— Хайсмит! Это Шейн Харрис. Кажется, что-то у нас пошло не так. Мне позвонил наш сотрудник в Колорадо-Спрингс. Он получил срочное задание и не имел возможности встретить вас в аэропорту. Но дозвониться до вас, Хайсмит, я не смог. Это досадное недоразумение. Как только появитесь в Рокфилде, тут же выйдите на связь со мной и верните пакет с документами. Доставим их в Денвер обычным способом.

Пакет с документами? Ах ты лживый сукин сын! Пакет с чистой бумагой ты имел в виду?

Марти зло оскалился. У него уже не оставалось сомнений, что Харрис хотел его убить. А сейчас ему и вовсе казалось, что Шейн чуть ли не собственноручно взорвал этот вулкан и погрузил всю Америку в хаос катастрофы. Сейчас Харрис олицетворял для него все зло мира.

Бип.

— Джейн! Джейн! Если ты еще там — подними трубку! Я тебя умоляю!

Свой собственный голос Марти едва узнал. Это он сейчас звонил домой из аэропорта в Колорадо-Спрингс. Как давно это было! Целую жизнь назад!

— Марти! Это Барни О’Брайен!

Марти застыл, его сердце перестало биться.

— Я знаю, что ты сейчас меня слышишь. Ты не можешь не вернуться домой. Я слишком хорошо тебя знаю. И Джейн со мной согласна. Ты живучий сукин сын. Ты обязательно доберешься до дому. И если ты сейчас меня слышишь, значит, мы в тебе не ошиблись. А сейчас слушай меня внимательно, Марти. Слушай внимательно и все запоминай. Это случилось. Ты знаешь, о чем я говорю. Я мерзавец, Марти. Я знал об этом давно, но рассказал тебе слишком поздно. И я рассказал тебе слишком мало. Но ты сам пойми — если бы я вывалил на тебя все, что знаю, ты бы сдал меня в психушку. Я бы на твоем месте сделал то же самое. Но не буду отвлекаться, времени слишком мало. Помнишь, я рассказывал тебе об одном человеке? Так вот, Марти, на самом деле я его очень хорошо знаю. И я работаю на него. Мое положение позволяет мне не только спасти свою ирландскую задницу, но и взять с собой близких друзей. Со мной едут Джейн, Мэгги и Шерри. Ты знаешь, куда мы едем. Самолет вылетает через тридцать минут. Мы едва успели на него. Я не могу тебе сказать, куда именно мы летим. Этот человек по-прежнему слишком опасен для тех, кто хочет сохранить власть ценой чужих жизней. Они ни перед чем не остановятся, чтобы устранить его. Поэтому я вынужден говорить намеками. Но ты найдешь нас. Я знаю, что ты это сделаешь. Джейн знает, что ты ее найдешь. Тебе придется отправиться за нами. Я не знаю, как ты это сделаешь, но ты сможешь. Каждую среду в течение года тебя будут ждать в нашем месте. Ты помнишь это место. Там тебя сильно тошнило. И там ты сказал свою фразу, что животные делятся на тех, кого надо есть, и тех, кто помогает человеку, и что нельзя есть тех, кто человеку помогает. Все, Марти, нам пора. Джейн хочет сказать тебе пару слов.

— Марти! Любимый! — голос Джейн дрожал от слез. — Я тебя так люблю! Я буду ждать тебя! Я…

Марти не сразу понял, что пленка в автоответчике кончилась в самый неподходящий момент. И только сейчас он почувствовал, что задыхается — все это время, пока говорил Барни, он боялся вздохнуть. По его щекам текли слезы. Но лед в груди растаял. Предстоящее было почти невозможным. Это была фантастическая по своей невыполнимости задача. Но это была ЗАДАЧА, которую надо было решать. Это было уже конкретное дело.

Совершеннейшим чудом было то, что он одолел несколько сотен миль от Вайоминга до Колорадо. Теперь ему предстояло придумать, как преодолеть несколько тысяч миль до Каира. Да, именно о небольшом ресторанчике на окраине столицы Египта говорил Барни. Год назад они лакомились там нежнейшим кебабом, и Марти спросил у хозяина, из чего он сделан. Пожилой, сморщенный от годов и солнца египтянин показал рукой на стоящего в тени верблюда. И Марти вытошнило. Он не мог поверить, что из этого великолепного и гордого животного можно делать еду. Тогда он и произнес свою фразу. Нельзя есть друзей и помощников. Нельзя есть собак, верблюдов, лошадей. В пищу можно употреблять только тех животных, которые именно для этой цели и разводятся.

Барни с хозяином ресторана посмеялись над ним, но не стали переубеждать. Каждый имеет право на собственное мнение.

Переход от бессильной апатии к безудержной жажде деятельности был стремительным. Уже через пару секунд Марти метался по дому, не зная, за что схватиться. Надо было остановиться, проанализировать ситуацию, наметить план, но он не мог с собой справиться. Ему хотелось сделать что-то тут же, немедленно. Броситься в Африку пешком! Угнать самолет или яхту! Да хоть что-нибудь!

Стук в дверь вернул его в реальность. И не просто вернул, а швырнул со всего размаху прямо об дно. На мгновение он замер, застигнутый стуком посреди комнаты. Кто это? Ему почудилось, что это Харрис с подручными пришел по его душу. Оружие оставалось в вездеходе, и он был беззащитен. Но стоять истуканом было глупо, и Марти открыл дверь. Это был шериф Рокфилда, «старый бык» Энди Бассет, седоусый мужчина лет шестидесяти, с крепким ковбойским подбородком и внимательными глазами.

— Мистер Хайсмит, если не ошибаюсь? — сказал шериф вместо приветствия.

— Да, сэр, — официально ответил Марти, пытаясь прийти в себя после мимолетного приступа страха.

Бассет потоптался на крыльце и, не дождавшись, пока Марти сообразит, что к чему, сам предложил:

— Может, войдем в дом и выпьем по стаканчику?

— Да, конечно, — смутился Марти. — Простите, что-то у меня голова сегодня плохо варит.

— Не удивительно, — вздохнул Бассет, входя в дом. — Сейчас она мало у кого варит нормально.

Он уселся на диван, неодобрительно покосился на пробку, валяющуюся на полу, но ничего не сказал. Марти налил два стакана виски.

— Содовую? — предложил он.

— Нет, я предпочитаю не разбавлять, — ответил шериф.

Они выпили по паре глотков, причем Марти больше делал вид, что пьет. Он и так одолел чуть не треть бутылки. Не стоило напиваться, да еще в компании шерифа.