Вторая невеста - Инна Бачинская

— Это не вино, — долетел до него издалека голос Майи. — Это… — она произнесла что-то по-итальянски. — Не бойтесь, Федор, это не опасно, мы просто поговорим… никаких следов. Исповедуемся друг другу, как на духу, подведем итоги… соберем камни. Я думаю, настало время.

Она засмеялась. Смех ее, дробный, глуховатый, завибрировал у Федора в ушах… 

Глава 26. Тьма

…Полина пришла в себя от холода. Открыла глаза и увидела над собой низкий деревянный потолок. Она зажмурилась, открыла глаза снова — потолок не исчез. Он нависал над ней так низко, что она могла коснуться его рукой. Что она и попыталась сделать — вытянула руку. Рука повисла в пустоте, не достав до свода.

Она попыталась подняться, опираясь руками о твердый край лежанки. С трудом села и замерла, пережидая головокружение. Оглянулась, пытаясь понять, где находится. Маленькая комната без дверей… Склеп? Она зажмурилась от ужаса.

Обхватила себя руками, пережидая приступ тошноты.

— Это не склеп! Это не склеп, — повторила как заклинание. — Я жива. Здесь светло…

Она повторяла эти короткие фразы снова и снова, с трудом вникая в их смысл, не узнавая собственный хриплый голос. Она цеплялась за них, боясь потерять сознание, повторяя как мантру, не давая себе ускользнуть из бытия.

Под потолком едва горела выморочная тусклая лампочка, оставляя серые тени по углам. Полина с трудом рассмотрела полки вдоль одной из стен с какими-то ящиками, деревянную лестницу в углу, упирающуюся в потолок — там угадывался люк. В середине стоял пластиковый стол с тарелкой, литровой бутылкой воды, какими-то свертками.

Она попыталась вспомнить, сжала пальцами виски. Они сидели в баре… «Старая Рига». Девочки спрашивали, она рассказывала… она вернулась несколько дней назад… они были на озере… Она словно услышала голос Федора: «Смотри, водяной!» — и собственный радостный визг. Озеро, полное солнечных бликов, закачалось у нее перед глазами, она зажмурилась.

Что было дальше? После «Старой Риги»? Они стояли на улице, ожидая такси. Тоня и Слава уехали вместе, у нее же попутчиков не оказалось… Она приехала домой… такси… начинался дождь, а у нее не было зонта… мимо нее с криками проскочила компания подростков. Она торопилась — через полчаса приедет Федор, нужно успеть собраться. Федор…

Она улыбнулась, вспомнив, как они ночью в грозу бродили по лугу. На них обрушивались потоки теплой воды, они скользили по мокрой траве, крепко держась за руки, поминутно целуясь… Впереди, почти рядом, шипя и извиваясь, били плети молний, освещая синеватым неоновым светом мокрый луг и вздыбившееся озеро, и Федор закричал: «Сейчас нас достанет! Не боишься?» Она расхохоталась. Она испытывала радость и восторг оттого, что жива, что они вместе. Впервые за несколько последних недель она перестала бояться!

Драйв, как говорит Андрей, брат… Господи, они там сходят с ума! Никто не знает, где она.

Она бежала к подъезду, как вдруг почувствовала, что ее схватили за плечо… правое… и сильно дернули назад, она не успела даже закричать… дальше провал. Ничего.

Она закрыла лицо руками. Сидела, слегка покачиваясь в такт бьющей в висках мысли: что делать? что делать? что делать?

Лестница! Полина с трудом встала на ноги, постояла, прислушиваясь. Тишина… вязкая, тягучая, как в склепе. Лампочка вдруг замигала, и девушка замерла и взмолилась: «Нет!» Лампочка перестала мигать. Полина, цепляясь за стены, добралась до деревянной лестницы, ступила на первую перекладину. Она угрожающе скрипнула, и Полина снова замерла, прислушиваясь. Ей вдруг пришло в голову, что он наблюдает за ней, что здесь установлена тайная видеокамера. Он видит ее, видит, как она напугана… и что? Получает от этого удовольствие? Ждет, пока она превратится в комок дрожащей от ужаса липкой плоти, и тогда… он откроет люк, спустится вниз, подойдет к ней…

Сколько раз она задавала себе вопрос, что случилось с Алиной. Теперь она узнает… А потом он перевезет ее на старое кладбище и положит в склеп.

Она уперлась лбом в перекладину лестницы, пережидая новый приступ дурноты. Потом осторожно поднялась на одну ступеньку, еще одну, пока не сумела дотянуться поднятой рукой до люка над головой. Приподнявшись на цыпочки и балансируя на лестничной перекладине, она изо всех сил стала толкать крышку люка обеими руками. Безуспешно — тяжелая крышка не дрогнула.

Полина спустилась вниз, уселась на кровать и задумалась. Взгляд ее упал на пакеты на столе, и она вдруг увидела среди них свою сумочку. Телефон! Едва не зарыдав от облегчения и надежды, она схватила сумочку и вытряхнула ее содержимое на лежанку. Косметика, салфетки, деньги, шариковая ручка, какая-то ненужная мелочь… Телефона нет. Чудес не бывает. Он не дурак.

Он? Кто «он»? Этот психопат, маньяк-травести, который как сквозь землю провалился? Федор сказал вскользь, что его не сегодня завтра арестуют, ему некуда деваться, маньяку перекрыли кислород, он мечется, у него земля горит под ногами…

Больше они о нем не говорили, им и без того было о чем говорить. Или молчать, лежа на крошечном песчаном пляжике.

Но почему именно… она , вдруг пришло ей в голову. Где и когда она перешла ему дорогу? Что щелкнуло в его больной голове? Федор сказал, что видел его… диву Стеллу, странное существо с совершенно уникальным голосом, и на выставке этот урод тоже был… ну и что?

«Федор!» — осенило ее. Ее не трогали, пока она не встречалась с Федором… Фу, чушь! Что за нелепая мысль!

Но нелепая мысль не уходила. Федор сказал, что этот парень сводный брат художницы… Федор знаком с ней… И снова — ну и что? Какая связь?

Полине показалось, что стало труднее дышать. Если здесь нет вентиляции, хотя откуда ей быть? Это не жилое помещение. А если он задумал… если это его замысел, чтобы она задохнулась? От этой мысли у Полины потемнело в глазах.

Что делать? Сидеть и ждать?

Ей показалось, она услышала звук шагов над головой. Волна страха пролетела вдоль позвоночника… Она напряженно всматривалась в люк, испытывая животный ужас, предчувствие боли, представляя, как приподнимется крышка, с лязгом ударится в пол, он ступит на верхнюю перекладину и начнет неторопливо спускаться…

Полина сжалась в комок и закрыла глаза.

Когда она очнулась, вокруг ничего не изменилось — все так же светила синеватая лампочка под потолком, над ней виднелся четкий квадрат люка, на столе лежали пакеты и стояла пластиковая бутылка с водой. Ей хотелось пить, она вдруг услышала звук льющейся в стакан воды… холодная вода… пузырьки газа… Полина поднялась, взяла бутылку, с трудом открутила пробку. Вода была теплой и безвкусной.

Она не знала, сколько прошло времени — день, два, три… Ни звука не доносилось извне, и Полина вспомнила, что читала где-то: самое пугающее — неизвестность. Чувство голода прошло, она так и не притронулась к пакетам с едой. Воды в бутылке оставалось на донышке, и она, пересиливая себя, оставляла ее «на потом».

Сначала она пыталась понять, что он задумал, что собирается с ней сделать, где она находится… Федор говорил, его поймают. Ее обожгла мысль, что маньяк мог уехать из города насовсем, сбежать… или… или… его могли убить при аресте! И тогда она останется здесь навсегда. Если этот подвал хорошо замаскирован, то ее не найдут, им просто не придет в голову искать ее здесь! И тогда подвал станет настоящим склепом. А через много лет кто-нибудь случайно наткнется на люк, где-нибудь под… линолеумом, под мебелью… в сарае… где угодно, поднимет его и найдет… Никто не узнает, что это она, Полина Скорик, никаких документов в сумочке не окажется. Ничего, что помогло бы установить ее личность.

Она заплакала, потом уснула, потом снова пришла в себя. Дышать было трудно. По-прежнему ни шороха не доносилось сверху. Она неотрывно смотрела на четкий квадрат люка над головой, ей казалось, что щель то увеличивается, то уменьшается.

Она представляла себе, что лежит на пляже… прекрасный солнечный день… горячий песок, плещет море, солнечные зайчики… больно глазам… Федор говорит: «Смотри, водяной! Вон! Да вон же!» Он хватает ее за плечо, и она не знает, шутит он или говорит правду, ей радостно и немного страшно… 

Глава 27. Исповедь

— Федор! — Майя помахала рукой перед его лицом. — Вы меня слышите? Вы должны меня слышать! Отвечать вы, правда, не сможете, но это к лучшему — мы не поссоримся. Невозможно поссориться, когда один из собеседников молчит. — Она засмеялась. — Вам не больно? Я хотела попробовать это на себе, но потом передумала. Я всегда восхищалась эпохой Возрождения, кроме всего прочего, они придумали много ядов. Известная вам Лукреция Борджиа, потом Теофания ди Адамо, семейство Медичи… Впрочем, Рим всегда интересовался ядами. Известно ли вам о том, что у Нерона на службе был личный отравитель?