Истинный облик - Галина Дмитриевна Гончарова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тихий стук в дверь заставил Анну взметнуться с кровати.
– Мама?!
На пороге стояла мать-настоятельница Евгения. И лицо у нее было бледное… Анна как-то сразу все поняла. Когда любишь, всегда за любимых боишься, судьба такая.
– Мама?!!
– Нет-нет, ваше высочество, она жива. Вы не могли бы пойти сейчас со мной, только тихо?
Анна закивала.
Могла бы?!
Да, конечно! Что с мамой!? Девочка едва не сорвалась в расспросы, но Евгения качнула головой.
– Умоляю, не надо шума. Я все объясню, но не здесь.
Анна накинула теплый плащ прямо на ночную рубашку, сунула ноги в сапожки.
– Идемте, матушка[29].
Евгения склонила голову, прикрыла за Анной дверь и показала рукой направление.
– Ее величество в моем доме. Она спит…
Анна выдохнула.
Главное – мама жива, а остальное все ерунда. Мама сама так говорила, были бы живы, а остальное приложится. Вот!
* * *
Мать-настоятельница перевела дух, только когда принцесса тоже оказалась в ее доме. Так спокойнее.
Кто их знает, этих придворных, если там одна предательница, может, и все остальные не лучше? Просто молчат до поры? А потом как выползут, да как решат принцессу отравить, например? Если с королевой не получилось!
Нельзя так рисковать, это слишком опасно!
По дороге они не разговаривали, а в доме принцесса тут же потребовала провести ее к матери и, увидев королеву на кровати, кинулась к ней.
– МАМА!!!
Ее величество глаз не открыла.
Сквозь сон поднялась рука, ласково прошлась по волосам Анны, упала девочке на плечо. Анна сбросила плащ, разулась – и скользнула к матери под одеяло. И мать-настоятельница невольно улыбнулась. Ей Богиня детей не дала. Евгения сама сделала такой выбор и не жалела, но вот что-то в ее душе эта картина затронула. Что-то такое… может, Мария и королева. Но дочь она любит, и заботится, и девочка свою мать любит…
И от этого становится теплее.
Евгении такое тоже досталось, была в ее жизни и материнская любовь, и забота, и ласка. И отцовская тоже, и любовь, и выучка, потому она и настоятельницей стала. Монашескую стезю она сама выбрала. Но иногда, когда вот такое видела… жаль, что детей у нее нет.
Жаль…
– Ваше высочество, умоляю меня выслушать. Сегодня ночью ее величество постучала в мой дом. Она была в ужасном состоянии, платье порвано, вся в синяках… она сказала, что ее пыталась убить эрра Лизанда.
– Они с мамой ушли вместе. Эрра сказала, что у нее письмо от отца.
Евгения поежилась.
Вот только в семейные разборки королей ей влезть не хватало! Но может, это еще и не оно? Просто заговор? Мало ли кто и что скажет?
– Об этом ее величество ничего не сказала. Сказала про эрру и упала в обморок. Или уснула, вы видите, она просто измотана. Ей надо отдохнуть. Эрру мы взяли под стражу, и я умоляю ваше высочество пока никому и ничего не рассказывать.
– Пусть мама придет в себя, тогда и решит, – согласилась Анна.
– Да, ваше высочество.
– Но я останусь с ней.
– Я потому вас и позвала. Ваше высочество, вы понимаете, что эрра может быть не единственной заговорщицей? И что могут покушаться и на вас?
Анна помрачнела. А вот об этом она не подумала. А ведь и такое может быть…
– И что тогда делать?
– Дождемся, пока ее величество проснется. И примем ее решение.
Анна кивнула.
Она, конечно, умная, и смелая, и вообще почти взрослая, но это как-то слишком сложно для нее. Хотя одно Анна знает.
Если мама… если с мамой…
Страшные слова Анна даже произнести не могла. Но если что – она будет стоять рядом с палачом. До последнего вздоха убийцы!
* * *
Мальчишки – они мальчишки везде. Особенно если им по пятнадцать-шестнадцать лет. И вот эти трое…
Что такое служка?
Да прислуга в храме «за все». Подай – помой – протри – пошел вон – не мешайся…
Все равны пред лицом Многоликого, но некоторые равнее других[30].
В храм служить приходят разными путями. И мы сейчас не о монастырях говорим, а именно о храмах. В монастыре человек пропадает для мирской жизни. А вот в храме…
Кто-то скажет, что личный духовник короля, к примеру, пропал для мира? И мир его тщетно пытался отыскать? Или наставник их высочеств?
А ведь тоже лицо духовное.
Да-да, и за этим тоже приходят служить в храм.
Есть светская карьера, и в ней громадную роль играют деньги, связи, титул… да много чего! А есть церковная.
Вот что делать парню из бедной семьи? Если он умен, хитер, желает пробиться выше, мечтает о власти… а родители, к примеру, обычные иссы? Ладно, это не так страшно, что иссы, они тоже разные бывают, к иным и короли прислушиваются. Но если родители бедны, как крысы?
Если у них своих семеро по лавкам?
Если единственная судьба, которая тебя ждет – это подмастерье в гильдии, и еще какой тебе попадется мастер? И сможешь ли стать мастером ты сам? Кто-то и по сорок лет в подмастерьях, испытания пройти не может. В гильдии свои заморочки, знаете ли…
И что ты будешь тогда делать, Бертран Тук?
Нет, не так. Что ты можешь сделать?
Ты грамотен и неглуп, ты хочешь власти и денег, ты их заслуживаешь! Да еще как заслуживаешь! Неужели ты хуже того жирного и спесивого эррского сынка, который проезжает мимо на лошади, оглядывая мир с таким видом, словно тот ему по гроб жизни должен, а долги не отдает? И почему?
Просто потому, что его родители из благородных, и у них есть деньги, а твой папаша-сапожник в промежутках между пьянками наплодил нищеты… мастер-то он хороший, да поди, прокорми такую ораву! Да обуй, да одень, да на вино еще денег найди…
Но разве это повод считать, что Бертран хуже того жирдяя?
И повод ни к чему не стремиться, жить, как отец? Тоже пить, работать и делать детей? И так всю жизнь до самой смерти? Может, потому отец и пьет, что ему эта жизнь тоже не нравится? Не видит он из нее выхода, вообще не видит, вот и захлебывает тоску вином, а мог бы что-то изменить… да что тут изменишь? Когда и жена, и дети, и делать-то ничего другого не умеешь?
Для себя Берт такого не хотел. Отец уж уговаривался
