Программист - Сергей Фрумкин

ГЛАВА 14

Программы в браслете требовали отказаться от всего, что не укладывалось в прежние схемы и давало пищу для неуверенности – едва оказавшись на морозном воздухе, Стас заново переоценил и разложил по полочкам все, что узнал от Алексея Павловича.

Во-первых: фокусы с живыми клетками и теория о «музыкальных гармониках». Ни в том, ни в другом Стас не видел практической пользы и о том, и о другом мог забыть до более спокойных времен. Во-вторых: предстоящая смена руководства. Алексей Павлович рассуждал логично, но с оговоркой: выбрав нового председателя, акционеры не обязательно захотят сменить генерального директора. В-третьих: предсказание о неминуемом падении самого Стаса. Стас излучал информацию об успехе, преуспевал и должен был преуспевать дальше – Алексей Павлович не видел кода помещенной в браслет программы, а, значит, не мог судить о его эффективности.

Призыв жить в оглядку с мыслями о постоянной слежке противоречил требованиям программы успеха. Параною Алексея Павловича, его желание развешать по собственному дому излучатели, заглушающие весьма полезный сигнал Сети, можно было объяснить возрастными психическими отклонениями – не даром работу программистов считали вредной. У Стаса имелось исчерпывающее доказательство невмешательства в личную жизнь программистов как отдела безопасности, так и прочих служб или ведомств – похитителя институтской интеллектуальной собственности до сих пор никто не обвинил в краже. Да и Юлия наверняка знала кухню собственного института – она не рискнула бы заварить эту кашу, если бы думала, что за программистами следят днем и ночью!

А вот сам Алексей Павлович лез в чужие дела с настырностью старого и опытного шпиона. Он дал Стасу понять, что догадывается, что тот занимается незаконной деятельностью. Сказал, что у Стаса имеется компромат, который лучше немедленно уничтожить; что Стас экспериментирует с программированием самого себя; что Стас, так или иначе, связан с совладелицей института…

Прозрение старшего товарища навело Стаса на серьезные размышления. Что Алексей Павлович знал о сослуживце и его домашней работе? Что он мог слышать о просьбе Юлии? Ничего – неоткуда. Как опытный программист и умный человек, Алексей Павлович заметил некоторые особенности в поведении Стаса и сделал на их основании правильные выводы… У кого еще могли появиться такие же мысли? Возможно, ни у кого – Стас ни с кем не сошелся близко, ни с кем больше не делился своими переживаниями. Захочет ли Алексей Павлович рассказать о своем открытии в институте? Вряд ли. Иначе, зачем ему советовать Стасу спасать положение?

Конечно, молодому программисту следовало стать осторожнее. Если не удалить и ПО разработчика, и готовые нейропрограммы, то как следует закодировать их, переименовать и спрятать. Еще – сбавить обороты, стать рассудительнее и сдержаннее. Возможно, внести поправки в саму программу – не хорошо, если по внешнему виду объекта можно догадаться о том, что с ним делают…

Зато теперь Стас знал, где искать Юлию Сергеевну. Он не собирался сломя голову спешить к своему идолу, тем более не хотел, как того советовал Алексей Павлович, являться к Юле в роли просителя. Он должен был подготовиться, собраться с мыслями, настроиться на победу. А затем – прийти и взять все, что ему обещали!..

Проанализировав за время пути до дома свои ощущения, молодой человек понял, что утренний визит к сослуживцу не прошел для него впустую. Не получив ответа ни на один из интересовавших его вопросов, Стас все же достиг того, к чему так стремился: избавился от чувства неопределенности и сумел вновь сфокусироваться на цели.

У себя молодой человек первым делом извлек из тайника персональный вычислительный комплекс. Нужно было спрятать улики, привести в порядок мысли и спланировать вторжение к прекрасной даме.

Что касается улик, самой опасной и самой бесполезной была программа, написанная по заказу Юли – ее Стас хотел удалить в первую очередь. Однако, вызвав на экран текст задания, он вспомнил, каких сил и здоровья стоил ему этот «невинный каприз взбалмошной девицы». В четверг ему уже удалось с легкостью расшифровать назначение нескольких институтских заданий. Что, если бы и задача Юлии согласилась спустить завесу непроницаемой тайны? Пойми Стас хоть маленькую толику правды, связавшую простого разработчика и могущественную миллиардершу, он мог обзавестись аргументом, который послужит пропуском на виллу Юлии и паролем, для встречи с ней с глазу на глаз!

Как и любое другое, задание состояло из двух наборов кода, описывающих начальное и конечное состояние некоторого произвольного объекта. Стас помнил, что в первый раз, еще перед началом работы, он внимательно изучил и первый, и второй набор – уравнения не создавали цельной картины, они представляли собой беспорядочную мозаику выброшенных прибоем камешков…

Но сегодня все выглядело иначе… С первого взгляда Стас понял, что оба кода описывают модель не обобщенного, а вполне определенного живого существа, точнее – модель некого вполне реального Человека, со всеми его строго индивидуальными достоинствами и недостатками. Получалось, во-первых: восприятие Стаса по какой-то причине избавилось (теперь в этом не могло быть сомнений!) от тумана, мешавшего ему осознать смысл работы. Во-вторых: желание перепрограммировать одного из своих знакомых едва ли попадало под понятие «женской шалости»!

Разобраться, в чем состояла коррекция личности, оказалось труднее. И начальная, и конечная модель отличались повышенной проработанностью, то есть описывали не выделенные, как обычно, параметры, а все качественные и количественные характеристики без разбора. Создавалось даже ощущение, что заказчик не смог толком определиться, чего он сам хочет или что для него особенно важно. Те самые многочисленные детали и ненужные подробности, что раньше усложняли пошаговое решение задачи, теперь рассеивали внимание Стаса, мешая ему разглядеть последовательность затребованных превращений.

У первоначальной модели были особенности, некоторые характеристики, выделяющиеся на фоне других своей интенсивностью. Они же присутствовали и в модели-результате, следовательно, программою не затрагивались. Разве что, становились еще более выраженными… Больше взгляд не отмечал ничего контрастного – Стас как будто вглядывался в фотографию лица незнакомца, увеличенную в сотни раз и потому кажущуюся набором разноцветных пикселей…

Молодой человек вспомнил, что уже видел когда-то нечто подобное. Давно, возможно, во время учебы, возможно, на иллюстрациях интерактивного курса университета… Он вспомнил, какой изучал предмет, вспомнил, какую проходил тему. «Разбалансированные системы и их последствия»… Человек, в математической модели которого резко выделялись несколько несвязанных характеристик, мог потерять объективное восприятие действительности, перестать адекватно оценивать входящие данные, перейти в состояние разбалансированной системы, а, говоря проще, свихнуться…

Неужели в этом и был смысл Юлиной прихоти? Юля наняла первого попавшегося ей программиста, чтобы совершить преступление – написать нейропрограмму, расшатывающую нервную систему соперницы или неизвестно в чем провинившегося поклонника?!

Через призму этой догадки задача предстала как на ладони, словно закодированный текст, после использования ключа. Она обрела новые грани, поразившие Стаса глубиной и тщательностью проработки. Даже постановка условий, сперва показавшаяся непродуманной, говорила о высоком профессионализме тех, кто ее сделал. При всем желании программист-исполнитель не мог добиться поставленной цели в лоб, не мог сформировать модель-результат простым математическим уравнением. Он не мог сказать, что цель работы – разбалансирование системы. Исходный объект изначально трудно было назвать «сбалансированным» – он был ярким, незаурядным, имел особенности, возможно, таланты, которые кому-то пришло в голову обратить против него самого, стерев, таким образом, тонкую грань, отделяющую гения от безумца. Как работала нейропрограмма? Она шаг за шагом выбирала и активизировала то одну, то другую яркую особенность неизвестной личности, делала их неуправляемыми, создавала конфликты и противоречия между сознанием и подсознанием. Параллельно воздействуя на множество совершенно разных свойств личности, никак не связанных с обрабатываемыми – у объекта, подвергнувшегося воздействию такого кода, или у людей, которые находились рядом и наблюдали за этим объектом, не было шансов понять, к чему ведут постепенные и все более отчетливые изменения в характере или психике. Такая программа попадала под определение «цифрового шума», точнее, маскировалась под «цифровой шум»…

Стас поразился и красотой собственного творения, которому преподаватели университета наверняка поставили бы высшую оценку, и острым умом заказчика, направившего не знающего сути своей работы исполнителя по пути написания такого изящного и разрушительного кода!