Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава, 7 - Семён Афанасьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сотрудник полиции экипирован в штатный защитный комплект с полной символикой одного из специальных подразделений.
— М-да уж. Иллюстративно. — Судья снимает очки и покусывает дужку. — Ладно. Вопросов к Микаре не имею. Идём дальше…
* * *
— … да я тогда вообще подумал, что они не полицейские!
— Форма на сотрудниках из микроавтобуса для вас не показатель?
— А эта физзащита мне ничего и не говорила! Они сразу драться полезли! А тот, который говорливый, старший инспектор Ван, он вообще даже не представился поначалу, — подросток то ли очень хорошо имитирует возмущение, то ли реально возмущён. — Я, может быть, и повёрнут на военной истории чуть больше, чем нужно. Но я очень хорошо знаю, что делать, когда в твою форму переодевается гражданин чужого государства!
— Форма на них была в полном соответствии с законодательством, — замечает председатель заседания.
— Ваша честь, а вот, послушайте тогда ещё раз, — школьник ручным джойстиком находит нужный момент на выгрузке со своего нейроконцентратора. — Когда мне, да на моей земле, заявляют такое — ну не знаю. На тот момент мне казались вероятными два варианта. Первый: этот человек — не тот, за кого себя выдаёт. Второй вариант: он попал на должность по ошибке, плюс из-за границы. Мой долг, как японца, максимально быстро устранить это недоразумение.
— Вы поэтому первым нанесли удар арматурой?
— Я же уже пояснил свои мотивы. Мне добавить нечего. Да и там была всего лишь стальная труба, ваша честь — по его шлему не так и страшно. И я бил не сотрудника полиции, а этнического китайца. Разницу улавливаете? С высоты сегодняшнего дня и с позиции последних заявлений в парламенте страны.
— Гхм. В некоторых других странах подобное ваше заявление было бы истолковано, как… — судья недоговаривает.
— Ваша честь, а мы не в других странах. Мы в Японии. И вопрос надо ставить шире: как так получается, что на своей земле у тебя прав меньше, чем у командировочного иностранца, который приехал сюда на месяц?! Ладно, пусть он заехал даже на пару лет, по ротации.
* * *
— … вы настаиваете на том, что считаете свои действия абсолютно оправданными?
— Я подал встречный иск. В смысле, мой законный совершеннолетний представитель его подал, — подросток кивает в сторону зала. — Я усмотрел откровенную попытку прямого и незаконного давления на меня со стороны восьмого бюро.
— Каким образом осуществлялась давление?
— А через недопуск медицинской помощи к моей сестре. Происходило на моих глазах. Ваша честь, разрешите встречный вопрос?
— Какой?
— Основное отличие суда Японии от любого другого, меня так учили в школе — это когда соблюдается не столько буква, сколько дух закона. Это так? Или нам в школах врут?
— До известной степени справедливо, — нехотя бормочет судья. — Как это должно вас оправдать?
— Если интересы страны, как я их понимаю, нужно защищать здесь и сейчас, не считаясь ни с какими последствиями для себя лично — значит, суд ВСЕГДА войдёт в твоё положение. У нас, слава богу, не та страна, где убийце дают меньший срок, чем тому, кто от него защищался.
— Попрошу без абстрактных фигур.
— А это и не фигурально. Абсолютно реальная страна, абсолютно реальный уголовный кодекс… Кстати, пожалуйста, проверьте команды, которые отдавал старший группы? Они по-китайски. Видимо, командированные к нам коллеги-полицейские из восьмого бюро не рассчитывали, что у меня будет армейский нейроконцентратор?
Зал пребывает в полном молчании пару минут, требующиеся на установление соединения и верификацию протокола.
— Неприятный сюрприз китайским сотрудником восьмёрки, — Асада многозначительно глядит на один из рядов. — Такая вот выгрузка в Японии имеет статус неопровержимого доказательства.
— … поддержка ваших действий со стороны толпы — заранее срежисированный вашей организацией спектакль? Имею ввиду Джи-ти-груп.
— Боже упаси. Голый экспромт.
— Сложно поверить.
— Ваша честь, не делайте ту же ошибку, что и китайцы! Умоляю!
— Вы сейчас о чем?
— Не нужно недооценивать роли гражданского общества. — Блондин назидательно поднимает вверх указательный палец. — Японцы — не бессловесное стадо. Мы очень хорошо знаем, что делать, когда попираются наши базовые конституционные права.
* * *
— … зачем вы скомандовали жечь автозак? Он, если что, был японский.
— Персонально государственному обвинению: если на моей земле, за мои оплаченные налоги какая-то техника используется против меня же, да иностранцами — значит, это вражеская техника. На уроках военной истории нас очень хорошо научили, что нужно делать с вражеской техникой на своей территории в подобных ситуациях.
Глава 19
Здание суда. Судейская комната для принятия решений.
Вообще-то, это было нарушением: отвечать на звонок в данный момент было нельзя.
— Да? — мазнув взглядом по незнакомому номеру, судья всё же ответил. — Звонком больше, звонком меньше, — некстати проворчал он сам себе уже после того, как установилось соединение.
А с другой стороны, его сейчас оправдывал тот факт, что в текущем процессе было слишком много уникального.
— С вами говорит заместитель начальника секретариата министра юстиции. Благодарю, что нашли возможность ответить, — возникшая перед лицом голограмма принадлежала с достаточно известным лицом.
— Не стоит благодарности, — сухо уронил судейский чиновник, не утруждаясь ритуальным поклоном вежливости. — Я вас слушаю.
— Я звоню по поручению…
— МНЕ ЭТО НЕИНТЕРЕСНО, — поторопился перебить далёкого коллегу председатель заседания. — Я уже нарушил регламент тем, что сейчас с вами разговариваю! Пожалуйста, переходите к делу.
— Какое решение вы намерены вынести?
Рядом и за министерским, судя по затемнению в левой части голограммы, явно кто-то находился.
И этот кто-то наверняка не ниже рангом, вздохнул про себя судья. Получается ровно две должности на выбор, одна другой интереснее.
— Вы отдаёте себе отчёт в полной незаконности того, что сейчас делаете? — спокойно уточнил Мацуи, в самых смелых мыслях не планируя отвечать на заданный вопрос.
— Очень сложный день. Очень сложный случай, я сейчас о вашем процессе в целом, — откровенно пояснил звонивший. — К сожалению, затронут целый клубок государственных интересов. Правительство не может пустить тему на самотёк.
— Вы отдаёте себе отчёт в полной незаконности того, что сейчас делаете?! — повторил Тоору уже повышенным тоном. — Или вам сказать открытым текстом?!
— Буду очень
