1759. Год завоевания Британией мирового господства - Фрэнк Маклинн

Между тем из Лондона поступили новые приказы. Питт, узнав о переключении с Мартиники на Гваделупу, приказал Баррингтону взять остров Сент-Люсия, поэтому он аннулировал свои предшествующие приказы относительно отправки шотландских Хайлендерских полков в Луисбург. Но следует помнить: численность личного состава у Баррингтона оказалась недостаточной для захвата острова Сент-Люсия. Он отправлял шотландских Хайлендерские полки в Луисбург, пока не провел предварительно операцию для спасения своей репутации, взяв небольшие острова в группе Гваделупы — Мари-Галант, Дезирад, Сантс, Пти-Тер.

25 июля Баррингтон отплыл в метрополию с тремя батальонами.

Мур отправился на Антигуа, чтобы защищать торговые суда, на которые каперы снова начали постоянную охоту, как только увидели, что Королевский Флот занимается Бомпаром. Мур больше не мог вступать в вооруженное столкновение с французским соперником. В сентябре он отправился в метрополию с огромным конвоем из 300 торговых кораблей… и увез с собой запятнанную репутацию. Адмирал попал в немилость не только потому, что не смог найти и уничтожить Бомпара. Он не выполнил и задачи по защите торговли, о чем горько жаловались власти Барбадоса в Лондон. Об этом свидетельствуют и факты: каперы захватили девяносто британских кораблей в период между январем и июлем.

Защита Мура была двойной. Работу с каперами можно было сравнить с трудами Геркулеса, отсекающего головы у гидры, так как договорные условия требовали простого обмена пленными. В связи с тем, что корсаров следовало освобождать немедленно после поимки, они просто возвращались к своей пиратской деятельности. Что же касается непопулярности на Барбадосе, то она объясняется тем, что Мур пытался выяснить, кто занимается незаконной, но очень доходной торговлей рабами между Барбадосом и островом Сент-Винсент, а также торговлей продовольствием с нейтральными островами, которые оккупировали французы.

Вооруженные силы Георга II многому научились в тропической военной кампании в Вест-Индии. Ричард Гарднер из морской пехоты сообщает: особенно напряженной была военная кампания на Мартинике и на Гваделупе. Войска «подвергались опасностям, с которыми им никогда не приходилось встречаться ранее. Люди страдали от болезней и недомогания, не наблюдавшихся у них раньше, подвергались воздействию климата, более фатальному, чем противник, а также применению методов ведения боя, с которыми они никогда не сталкивались прежде». Если к концу военной кампании они ничего не знали о сражающихся нерегулярных войсках в кустарнике, у них не было и ответа на разрушительные последствия желтой лихорадки и других заболеваний. Начиная с отбытия Баррингтона после завоевания им Гваделупы в период с июня по октябрь 1759 г. от болезни скончались восемь офицеров и 577 солдат, выполняя лишь гарнизонные обязанности, которые были не очень напряженными.

При таком положении дел редко можно встретить людей, которые восхищались бы ландшафтом. Но Джордж Дарент, один из британских офицеров, внес свой вклад в развивающийся культ декоративности, находя «виды острова как благородными, так и романтичными… Здесь расположены холмы, вершины которых достигают облаков и покрыты величественными лесами с зеленью десятка тысяч различных оттенков».

Но очень быстро многие критики Мура ушли в тень. В Лондоне эйфория, вызванная завоеванием Гваделупы, давала волю воображению. Ньюкасл находился в болтливом настроении и сообщил в Адмиралтейство о «великой и отличной новости… Мне требовалось нечто, что могло бы возродить мой дух, и победа сделала это. Ее последствия должны быть огромными. Надеюсь, мы обновим свои запасы… Великое дело!»

Питт выразился более скупо: «Луисбург и Гваделупа — лучшие аргументы для конгресса».

Новость была особенно желанной, так как правительство Питта находилось под страшным давлением в результате финансового кризиса. Министры не могли прийти к единому мнению относительно того, какие налоги выделить для финансирования обслуживания огромного долга, за который так легко проголосовал парламент предшествующей осенью. В королевстве имелся серьезный недостаток металлических денег, так как золотые и серебряные монеты экспортировали в больших количествах для ведения войны в Германии и в Северной Америке. Пошатнулось доверие к финансам, облигации правительства начали продавать с огромными скидками после Славной революции.

Завоевание Гваделупы внесло огромный вклад в войну, хотя с самого начала Лондон слишком медленно оценивал богатство сахарных островов. 350 владельцев плантаций Гваделупы и острова Мари-Галант начали поставлять свой сахар, кофе, бобы какао, хлопок и другие продукты в Британию в обмен на крайне необходимых рабов и готовые товары. Всего за один год после завоевания островов, с 1759 г. до середины 1760 г., Гваделупа отправила в Британию 10 000 тонн сахара стоимостью 425 000 фунтов стерлингов. Она импортировала 5 000 рабов, а также чугун и другие готовые товары. Гваделупа поставила изготовителям рома в Массачусетсе половину мелассы, требуемой им. Это в три раза превышало объем, экспортируемый с Ямайки.

Если Британия обрела счастливую возможность воспользоваться завоеванным богатством, первоначально преследуя лишь военные цели, то Франция, наоборот, погрузилась в глубочайшее уныние, получив известие из Вест-Индии. Маршал Бель-Иль в военном министерстве признался, что ощущает полную опустошенность в результате потери Гваделупы.

Французы тяжело переносили свою неудачу и принялись за поиски козла отпущения. Они остановили свой выбор на губернаторе Гваделупы, Надо дю Трейле, которого они обвиняли в подписании параграфов акта о капитуляции, предложенного Баррингтоном. Дю Трейля приговорили к пожизненному тюремному заключению. Но истинный виновник, маркиз Франсуа де Богарне, губернатор Мартиники, которому потребовалось три месяца, чтобы принять решение о помощи острову Гваделупа, хотя тот находился всего в нескольких часах морского перехода, избежал серьезной критики. Ведь он-то отразил попытку вторжения на остров, предпринятую британцами.

Положение французов в Вест-Индии осложнялось рядом факторов — главным образом, отсутствием взаимодействия между островами и системой ополчения. Учитывая классовую систему на островах (из численности населений Гваделупы, равного 50 000 человек, более 80 процентов было представлено чернокожими рабами), большинство французов входили в высшее аристократическое общество — в число людей, которые неохотно повинуются приказам. Вест-Индия — классический пример существования слишком большого количества начальства и недостаточного числа простых французов. Различные острова оказались неспособными взаимодействовать друг с другом — в основном, из-за того, что ополченцы и их местные рекруты не служили «за рубежом» (то есть, вне своих собственных островов).

Бомпар в ноябре наконец-то вернулся во Францию, проскользнув через британскую военно-морскую блокаду. Он прибыл в Брест. Адмирал являлся хорошим примером эндемической слабости французов. Через две недели после стоянки на якоре в Форт-Рояль, 20 марта он писал министру военно-морских сил Беррьеру следующее: «Обнаружил, что все дезорганизовано и находится в полном хаосе, люди запуганы, порядок и иерархия фактически уничтожены… Меня никто не проконсультировал и не предупредил о сложившихся здесь условиях. Губернатор пустил все на самотек и ничего не делает».

Спустя два месяца после капитуляции Бомпар стал еще более брюзгливым, сетуя на безнадежную утрату Францией престижа и говоря о том, что нейтральные острова целиком перейдут на сторону британцев. Письмо Беррьеру, датированное 22 мая, содержит следующее: «В настоящее время остров Доминика выведен из сферы влияния Его Христианнейшего Величества. Подписан пакт о нейтралитете (т. е. о дружбе) с британцами. Французы на этом острове продают нашим противникам свою лучшую продукцию… Благоприятное экономическое положение Гваделупы, находящейся в настоящее время под британским контролем, заставляет задуматься людей на Мартинике… В Гренаде в настоящее время изобилие сахара, а французская Вест-Индия сейчас переживает экономический кризис, так как экспорт в Канаду и в Луисбург прекратился».

Теперь единственным местом сбыта французского сахара и кофе стала сама Франция. Безопасные коммуникации метрополии с островами осуществлялись только нейтральными датскими и голландскими кораблями. И даже нейтральный флаг не защищал эти корабли от британских каперов. Нечего и говорить, что британские трибуналы постоянно объявляли подобные захваты законными призами.

Следует подробнее остановиться на письме Беррьеру, так как в нем выражена фундаментальная истина: Гваделупа процветала с 1759 по 1763 гг. — во время четырехлетней британской оккупации. Плантаторы с островов британской Вест-Индии хотели и ожидали драконовского обращения с захваченными Антильскими островами, они требовали в качестве абсолютного минимума чего-то подобного — изгнания, высокого налогообложения, клятв верности, экспроприации земли, запрета на производство сахара, какао и кофе. Но случилось почти обратное. За четыре года своей оккупации британцы сделали Пуэнт-а-Пит главной гаванью, открыли рынки Британии и Северной Америки для сахара Гваделупы, позволили плантаторам импортировать дешевые американские строительные лесоматериалы и продовольствие.