Цена счастья - Анджела Шайвли

Но почему? Животных сюда не заводили наверное уже не один десяток лет. Не хранили тут и сельскохозяйственный инвентарь. Тут пахло мускусом и гнилью. Это был запах, который, как мне казалось, был присущ всей этой местности.

— Поднимите руки и встаньте спиной к стене, — тоном приказа распорядилась Мари-Лизет.

Я не сдвинулась с места. Но это было не упрямство, а скорее следствие того, что мои ноги вдруг стали ватными.

— Что вы собираетесь сделать со мною? — поинтересовалась я.

— Я могу сказать вам вполне определенно — если вы сейчас же не повернетесь, я просто пристрелю вас.

«Этого не может быть», — подсказывал мне разум. Не может быть, чтобы она на самом деле намеревалась сделать это. И все-таки внутренний голос подсказывал мне, что не стоит быть очень строптивой. От такой девицы, как Мари-Лизет, можно было ожидать чего угодно. Ее нельзя было мерить мерками обычных людей.

Итак, мне ничего не оставалось, как послушно повернуться. Она связала мне руки за спиной куском веревки и подтолкнула меня к бывшим стойлам, затем приказала опуститься на кипу подушек, валявшихся там. Когда я выполнила и это ее указание, она опустилась на корточки и связала мне также и ноги.

— Вот так, — констатировала она и потирала удовлетворенно руки. — И чтобы никаких выкрутасов! Вы можете, впрочем, кричать так громко, как вам того хочется — все равно никто не услышит. В любом случае вам не перекричать завывания ветра.

Я молчала, глядя на окна. Мари-Лизет тоже посмотрела в том направлении, перехватив мой взгляд, и усмехнулась.

— А-а, понятно. Да вы не возлагайте на это особых надежд. Свет никто не увидит — окна занавешены. Мы встречаемся тут в течение многих лет, и никто до сих пор и не подозревал об этом.

Они встречаются тут? Неужели под этими «мы» она подразумевает радикалов из всей округи, которые в этом сарае проводят свои политические сборища. Неплохо придумано — устраивать встречи на территории, принадлежащей одной из самых консервативных семей провинции. В иной ситуации это обстоятельство меня, наверное, позабавило бы, поскольку придумать такое мог только человек с юмором.

Но как этим людям удалось получить доступ к огромному сараю? Кто помог им в этом? Жиль? Это казалось невозможным. Даже если он был замешан в это, едва ли бы он решился на подобный риск. Наверно, это был кто-нибудь из погибших братьев. Но чем больше я раздумывала над этим, тем невероятнее мне казалось мое предположение.

Между тем Мари-Лизет склонилась за сохранившейся с давних времен кормушкой и вытащила откуда-то шезлонг.

— Уж ежели мне придется ждать, то я могу себе позволить по крайней мере некоторые удобства, — заявила она, располагаясь рядом со мною. — Нам потребуется еще несколько часов для реализации нашего плана.

— В любом случае тут не очень уютно, — сказала я. — И чего, собственно, вы ожидаете?

— Того момента, когда я буду уверена, что все уже отправились спать. После этого я препровожу вас в снег. Причем мы отправимся подальше отсюда, чтобы не возникало сомнений в том, что вы заблудились, отправившись погулять немного по окрестностям. Так вот, там-то вам и предстоит замерзнуть. На следующее утро мы срежем веревки с ваших рук и ног, чтобы все выглядело как настоящий несчастный случай. Один среди многих других.

Тут она разразилась смехом.

— Еще один несчастный случай! Как будто бы тут был хотя бы один! Промахи, может быть, и бывали, но вот несчастные случаи — никогда.

На сей раз я не испытала ни малейшего удивления.

— Вы хотите сказать, Дениз умерла из-за чьей-то оплошности? Не так ли? Поскольку наши лыжные костюмы были почти одного цвета?

Она помедлила, прежде чем ответить.

— Да, ей пришлось умереть, поскольку вас перепутали, так что именно вы виновны в ее смерти. Пусть и не напрямую. Но это лишь пошло на пользу нашим интересам, поскольку люди полагают, что это вы убили ее.

Но кто были эти «мы» и кого она имела в виду, говоря о «наших интересах»? Не принадлежала ли она к сепаратистам? Не скрывались ли за всем этим политические интересы? Я уже ничего не понимала. Но следующие произнесенные ею слова уже нельзя было интерпретировать двояко:

— Дениз умерла из-за досадной ошибки, но в плане достижения главной цели едва ли это имеет значение, — повторила Мари-Лизет. — Ее смерть лишь поможет нам устранить с пути остальные препятствия. Сожалею, но тут ничего уже не поделаешь.

Трудно было представить, что под «главной целью» подразумевалась моя скромная персона. Ну а то, что моя смерть не вызывала у нее никаких отрицательных эмоций, было так же ясно, как и завершение службы в церкви обязательным «аминь!». Но о чем она, собственно, говорила? Оставалось еще очень много неясного. Так как теперь я абсолютно беспомощной лежала у ее ног, понимая, что меня так или иначе убьют, можно было надеяться, что она по крайней мере ответит на некоторые вопросы.

— Почему для вас так много означает моя смерть? — спросила я. — Это как-то связано с Брайаном?

Ну вот он и прозвучал, этот столь важный для меня вопрос. Если Брайан был ее союзником, то он убил Дениз из-за Мари-Лизет, а не ради меня. Но разве она не сказала, что смерть Дениз была ошибкой? Разве мог Брайан перепутать меня со своей женой? Тем более, что ему было известно, что я давно уже должна была бы находиться в замке.

— Брайан? — саркастически повторила она. — Да, он действительно очарователен. Я обожаю его. Но он же не человек, он — рыба! Нет, речь идет о Фарамоне. Я люблю его, а он любит меня. Хотя на людях нам приходится притворяться, чтобы не возникли никакие подозрения.

Фарамон! Но это же было почти так же невероятно! Значит, это он принимал участие во всех грязных делишках Мари-Лизет? Да и были ли то действительно ее делишки? Но нет, он никак не мог спутать меня с Дениз. Ему было известно, что я вернулась назад с Жилем. Вся эта история становилась все более и более непостижимой!

— Мы скоро поженимся с Фарамоном, — продолжала между тем Мари-Лизет без внутренней, как показалось мне, убежденности. — Вы ведь и не подозревали об этом, не правда ли? Вы, вероятно, думали, что он влюблен в вас?

— Вот уж во что я никогда не верила... — тихо сказала я.

Мои запястья и щиколотки постепенно начинали болеть. Она достаточно крепко завязала свои веревки.

— Несколько человек знали о наших отношениях, — уже более уверенно продолжала Мари-Лизет. — Но они полагают, что все теперь в прошлом. Я также всегда нравилась Полю. Но вот он почему-то всегда относился ко мне слишком серьезно и явно намеревался изменить меня... Фарамон не такой. Он любит меня так же сильно, как и я его. Мы уже давно с ним тайно обручены.