Тайны 45-го. От Арденн и Балатона до Хингана и Хиросимы - Сергей Кремлев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но эти отношения оказались неординарно отражёнными и в судьбе Гитлера. Он мог стать не только великим объединителем немцев, но и великим другом России… А кончил тем, что, принеся России беспримерные даже в её истории горе и разруху, уже уходя из жизни, осознал, что благодетельный исторический шанс для немцев может дать им только союз с Россией.
И здесь есть над чем думать как нынешним немцам, так и нынешним русским.
Можно для подкрепления таких раздумий привести и ещё одно двойное свидетельство. Двойное потому, что оно отражает не только мнение немца, но также, пусть и косвенно, мнение незаурядного русского человека – маршала Чуйкова. Ведь Василий Иванович зачем-то включил признание немецкого офицера в свои мемуары «От Сталинграда до Берлина», выпущенные в свет «Воениздатом» в 1985 году. Чуйков приводил мнение подполковника германского Генерального штаба, взятого в плен в январе 1945 года.
В разговоре тогда с ещё генералом Чуйковым немец, вполне убеждённый нацист, сказал:
– Мир нужен не только немцам, но и русским. Ваши союзники ненадёжные. Мы, немцы, можем договориться с вами и будем надёжными соседями, а может быть, и союзниками против теперешних ваших союзников.
– Почему же в сорок первом немцы, нарушив договор о ненападении, напали на нашу мирную страну, которая никому не угрожала? – спросил Василий Иванович.
И генштабист ответил:
– Бурный рост Страны Советов внушал нам страх, мы боялись, что вы первые нападёте на нас. Гитлер решил опередить вас, чем совершил самую большую ошибку…
Не оценив подлинный потенциал России, германский Генштаб просчитался, как просчитался и сам Гитлер. Понадобился 1945 год, чтобы Гитлер это понял, хотя бы на излёте судьбы изжив в себе погубивший его и его Германию антибольшевизм.
Глава 12. О «смелых» чехах, о власовцах, «освобождавших» Прагу, и янки, Прагу не освободивших
КОГДА смотришь на нынешнее поведение бывших наших европейских «союзников» по Совету экономической взаимопомощи и Организации Варшавского договора, невольно приходят на ум слова императора Александра III: «У России есть только два союзника: ея армия и флот» …
Правда, к этим двум союзникам России не мешало бы прибавить ещё историческую память и общественный разум, но это так, к слову…
Вернёмся в 1945 год.
О поляках уже было сказано и ещё будет сказано, а сейчас немного о «смелых» чехах и некоторых деталях «пражской» весны 1945 года.
По части исторической благодарности России чехи от поляков ушли недалеко. После срыва войсками Варшавского договора прозападной авантюры – «пражской весны» 1967 года, чехи тоже стали поговаривать о «русских оккупантах» и осквернять памятники советским солдатам. Конечно, в 1967 году это делали «демократизированные» юнцы, а не седовласые пражане, в 1945 году мальчишками встречавшие с песнями танкистов Рыбалко и Лелюшенко. Но ведь юнцы 1967 года были детьми и внуками пражан 1945 года.
Сегодня поседели уже и юнцы 1967 года, и у них теперь свои внуки. И эти внуки тоже не очень-то благодарны русским за их танковый бросок к Праге в 1945 году. Стоит ли не оскорбляться по этому поводу нам – детям, внукам и правнукам тех, кто этот бросок совершал?
Люди, плохо знающие историю или знающие её хорошо, но предпочитающие истине «баксы», рассказывают басни о бедных «чехословаках» (национальности, никогда в природе не существовавшей), у которых злодей Гитлер в результате «Мюнхенского сговора» с Западом отобрал Судетскую область (сплошь населённую в 1938 году немцами) …
Сетуют о тяжкой судьбе чехов в составе рейха, когда чехи на заводах «Шкода» собирали танки для Восточного фронта в чёрных рубашках в знак протеста…
Вспоминают и деревню Лидице, сожженную после того, как агенты Лондона в целях провокации ликвидировали шефа СС Гейдриха, спокойно разъезжавшего по Праге в открытом автомобиле без охраны….
Но вот некая «информация к размышлению» из докладной записки начальника 7-го отделения политотдела 7-й Гвардейской армии, гвардии майора Козлова, которую он направил 7-го июня 1945 года начальнику 7-го Управления 1-го Украинского фронта:
«Население Чехословакии проклинает немецкую нацию и никогда не забудет все те злодеяния, которые причинили немцы…
Однако наряду с дружеским в основном отношением населения Чехословакии к войскам Красной Армии имеют место отдельные неудовольствия…»
Впрочем, дальнейшие строки докладной записки позволяли предполагать, что слово «отдельные» майор Козлов употребил, скорее, из соображений политкорректности. И вот что писал майор Козлов далее:
«Население [западных] районов Чехословакии резко отличается своим поведением от населения предыдущих районов. Если в восточной части Чехословакии гремели жаркие бои, вследствие которых были большие разрушения сёл и городов, а население сидело в подвалах до прихода частей Красной Армии, то западная часть этого не испытала… Население, таким образом, не испытало всех ужасов войны…»
Странно, ведь Чехия, как утверждают, была предметом «нацистских злодеяний»? И как же на эти злодеяния реагировали «свободолюбивые» чехи в покрытой горами, то есть удобной для партизанских действий и неудобной для действий регулярной армии, Чехии?
Словаки, хотя они официально считались союзниками Рейха, как только советские войска подошли поближе, подняли в горах Словацкое национальное восстание.
А чехи?
Что ж, майор Козлов написал и об этом:
«На данной территории существуют различные партии: коммунистическая, социал-демократическая, народно-социалистическая, людовая.
Ни одна из демократических партий не вела подпольной работы, направленной против немцев. Каждая партия, в том числе и коммунистическая, на протяжении всего периода оккупации Чехии ожидала прихода Красной Армии, сама же не проявляла никаких активных действий, направленных против немецких поработителей…»
Но те, кто хотя бы из подвалов воочию видел, как русские проливали кровь и гибли за их свободу, хотя бы на несколько десятилетий прониклись к русским благодарностью. Те же, кого русские лишили возможности лизать вместо немецкого сапога американский армейский ботинок, уже тогда не могли этого русским простить. А что я имел в виду, написав последнюю фразу, читателю станет понятнее несколько позже…
ОДНИМИ из последних в той войне боёв стали бои Красной Армии в Чехии, закончившиеся освобождением Праги. Однако кое-кто утверждает, что Прагу, оказывается, освободила не «Руда Армада», а власовцы. Если бы, мол, не они, остались бы от «Златой Праги» одни головёшки.
И это тоже один из антисоветских мифов 45-го года, хотя части «Русской освободительной армии» (РОА) Власова в мае 1945 года в Прагу, действительно, вступали. И даже постреляли по немецким частям, посланным на подавление Пражского восстания.
Впрочем, обо всё по порядку.
На территории Чехии вели военные действия как советские войска, так и американские… И, как и во всех других случаях, на каждую каплю крови янки приходилось ведро русской крови, и не потому, что американцы так уж умело воевали, а потому, что немцы им почти не сопротивлялись.
30 апреля 1945 года английский премьер Черчилль писал новому американскому президенту Трумэну:
«Можно почти не сомневаться в том, что освобождение вашими войсками Праги и как можно большей территории Западной Чехословакии может полностью изменить послевоенное положение в Чехословакии и вполне может к тому же повлиять на соседние страны».
Не совсем, правда, понятно, что Черчилль понимал под Западной Чехословакией? Тогда имелись отдельно Имперский протекторат Богемия и Моравия (или, если угодно, Чехия) и отдельно – Словацкая республика.
Государства с названием «Чехословакия» тогда не было, причём нет его на карте мира и в наши дни без всякого Гитлера и «Мюнхенского сговора» … Чехия – отдельно, Словакия – отдельно.
Но если Черчилль имел в виду Чехию, то «соседними странами» для неё являлись – как являются и сейчас – Австрия, Словакия и Польша.
Германия тогда была, конечно, не в счёт.
Ситуация во всех трёх «соседних странах» складывалась для США и Англии не лучшим образом, и союзническое присутствие в Чехии, да ещё и в Праге, было бы для Черчилля (и не для него одного!) лакомым вариантом.
Мешал же этому, как и всегда, «тиран» Сталин.
4 мая 1945 года генерал Эйзенхауэр обратился к начальнику Генерального штаба Красной Армии генералу А. И. Антонову с предложением развить наступление армии США до западных берегов Влтавы и Эльбы. Это означало занятие Праги американцами, но противоречило решениям Крымской (Ялтинской) конференции и не соответствовало установленной там разграничительной линии для советских и американских войск.
