Излом - Валерий Кормилицын

— Домов сколько лет не строите, лишь две общаги возвели… У вас‑то есть квартиры, вам что!.. – заорал я, мобилизовав людей на борьбу с экономическим противником.

Спесь с генерального сбили моментом. Он много чего услышал, скрывшись в тени великого вождя мирового пролетариата. Досталось и профсоюзному лидеру. Толпа вокруг сквера росла. Ещё бы! Впервые в жизни в открытую с начальством поговорить… Обычно аплодировать привыкли.

На митинге приняли решение не начинать работу до тех пор, пока не выдадут выслугу с тринадцатой и не повысят расценки на изделия.

Через три дня исторические решения заводского собрания были воплощены в жизнь, и забастовка прекратилась.

Пашка морщил лоб, придумывая по этому поводу победный лозунг.

6

В мае меня отправили в отпуск.

«Дрова заготавливать ещё рано», – решил я, гуляя с Дениской по городу.

Создавалось впечатление, что никто, кроме моей жены, не работал, и все вышли на улицу.

Постояв у лотка с книгами и, разумеется, купив целых две, пошли дальше.

У рынка наткнулись на группу религиозных аферистов, которые называли себя «белыми братьями». Цветными портретами их «мамы» в католической шапке и с католическим посохом в руке пестрели все столбы, стены и городские помойки. Прохвосты собирали с народа деньги, аргументируя тем, что скоро грядёт конец света.

— А вам‑то тогда они зачем? – поинтересовался у прыщавого «брата» в грязном белом халате.

— Мы останемся, блин! – получил ответ.

— Ага! Будете пропивать мои кровные в кабаках… – сунул ему под нос шиш.

Купив по порции мороженого, пошли по проспекту в обратную сторону.

За кинотеатром «Центральный», в котором шел эротический фильм «Греческая смоковница», услышал звуки литавр, бубнов, барабанов, и через секунду из‑за угла вынырнула небольшая процессия красочных кришнаитов.

— Чего это они? – отвлёкся от мороженого сын, разглядывая кривляющихся лысых взрослых дядей и тётей, покрытых кусками шёлка и крашеной марли.

— Да дурью маются. Демократия! Работать не обязательно…

— Это хорошо! А то мне страх как учиться неохота…

Осенью ему предстояло идти в первый класс.

— Ха–а-аря Кришна–а! – приплясывая и кружась, вопили поклонники индусской религии и многоруких богов.

— Сам ты – харя! – сплюнул пузатый дед с орденской колодкой на пиджаке. – Сталина на вас нет!

12 июня 1991 года народ впервые прямым и тайным голосованием избрал Ельцина президентом.

— Теперь он покажет этим чинушам и коррупционерам, где раки зимуют, – было общее мнение.

К моему удивлению штурмовщины в июне не было. Не было её и в июле.

Хотя расценки повысили, но приборов собирали меньше, так что в деньгах особо не выиграли. С компенсацией, выслугой и тринадцатой на сберкнижке образовалось четыре тысячи.

«Будет на что мебель покупать! Лишь бы хату скорее дали…»

В начале августа, как всегда, полцеха болталось в курилке, где велись жаркие споры между Славой Дубининым с одной стороны и Гиви с хохлом с другой. Те были яростными сторонниками суверенитета, самостийности и незалежности.

— Гиви! Как же так?.. – вопрошал Дубинин, размахивая потухшей сигаретой, – когда ваш великий грузинский вождь, господин Гамсахурдия, ругает Россию и раньше всех собирается выходить из Союза – это хорошо и правильно? А если русские что против вякнут, то они шовинисты!.. Так? Но вот, если Южная Осетия из состава Грузии решила выйти, то все они там националисты и их следует перестрелять…

— Конэшна!.. Зачэм страну разрушать?

— То есть получается, что Россию можно разрушать, а Грузию нельзя?..

— Конэшна! Россия большой, а Грузия малэнький страна, чего там останэтся? – держал оборону Гиви.

— Какая‑то двойная логика получается… впрочем, как и у хохлов, – глянул на стоящего рядом с грузином, украинца.

— Верните России Крым! – рявкнул Пашка, обращаясь к украинцу и стремясь погасить напряжение, – все же свои, рабочие парни, но тот злобно сунул ему под нос пропахшую табаком пухлую хохлятскую дулю.

— Ну да! Дай ему вагон яблок, он лучше надкусит, но ни с кем не поделится, – уныло произнёс Заев под дружный смех пролетариата.

Не смеялся один лишь Дубинин.

— Кто громче всех кричит о русском шовинизме? — спросил он. – Это «руховцы» на самостийной и незалежной неньке Украйне, «саюдисты» в Литве и «гамсахурдисты» в Грузии…

То есть самые отъявленные националисты.

В августе у моего учителя был день рождения и я, по случаю, достал бутылку импортной водки.

Направляясь утром на работу, из окна троллейбуса заметил Пашку, с неподдельным интересом рассматривающего в витрине киоска красочные картинки голых женщин на упаковке импортных презервативов. Постучал по стеклу и даже, поднявшись, окликнул его в окошко, но он не услышал.

«Точно, на работу опоздает», – пожалел Заева.

На участке довольный Чебышев принимал подарки. Моему он очень обрадовался и тут же заныкал в сейф. Как я и думал, Заев опоздал и потому вручил свой презент последним Глянув на подарок – тощего, как он сам, попика – Чебышев с обидой сплюнул.

— Ну и кошёлка!.. На хрена ты мне дьячка притащил, не мог что‑нибудь путное найти?.. Бери пример с Двинянина, – похвалил меня.

Я скромно потупился.

— Тёмный ты Лешка человек, хотя и орденоносец, – оправдывался Заев. – Подойди к Валентине Георгиевне и нажми попу Гапону на шапку, посмотришь, прибор не глядя примет…

Чебышев второй день не мог сдать своё изделие: то оказался забит потенциометр, то не шёл по тангажу и крену.

Наивный сэнсэй так и сделал…

К его немалому удивлению и ужасу контролёрши, при нажатии на шапку у попика задралась ряса и выскочил здоровенный дрын.

Прибор Чебышев сдавал ещё целую неделю, но поп Гапон стал любимой его игрушкой.

Благодаря ему он тратил меньше слов, когда, например, мастер подходил с талоном на сверхурочную работу, – нажал на шапку и вопрос исчерпан.

Через несколько дней после Лёшиного юбилея на центральном телевидении функционировала лишь первая программа, которая передавала «Лебединое озеро».

«Что за чёрт? – поразился я. – Горбачёв, что ли, откинулся?.. Да не может быть… Вчера только по ящику радовали общественность, что в Форосе со всей семьей отдыхает.

На работе узнал, что в Москве введено чрезвычайное положение и образован ГКЧП, в который вошло высшее партийно–государственное руководство.

— Что творят! – возмущался Заев. – Выходит, я больше порнушку не погляжу?! А читать стану лишь «Правду», «Известия» и «Труд»?

Остальные газеты были запрещены.

— Ну да! Смотреть теперь будешь только на балерин из «Лебединого озера», а контролёрши – на моего попика, – прикалывал Пашку Чебышев.

Слава Дубинин однозначно принял сторону ГКЧП.

— Правильно делают ребята! Давно пора. А то скоро всю Россию пустят с молотка.

Активнее всего его поддерживали двойняшки:

— Мы же говорили – армия скажет своё веское слово.

Но, по–видимому, армия была уже не та. Главным соперником ГКЧП оставалось российское руководство во главе с Ельциным, вот против «Белого дома» и ожидали основной удар. 20 августа вокруг него выросли баррикады – люди не хо–тели коммунистов, дисциплины, порядка, цензуры и пуританских нравов.

Демократия успела пустить корни в неокрепшие души россиян. Потом телевидение и пресса долго мусолили эту тему, вознося до небес защитников «Белого дома». Взахлёб показывали Растроповича с автоматом в руках и пьяные лица молодёжи. Для них это было неожиданным развлечением и романтикой – ночь не поспать и пощекотать нервы, что может быть интереснее?..

Армия всё же у нас оказалась народная и против людей не пошла. Погибли под гусеницами танков, от своей собственной неосторожности, вызванной безмерным употреблением дармового алкоголя, два человека и еврей – так потом об этом говорил Философ.

— Евреи за своего парня ещё возьмут реванш! – закончил он.

На этот раз мы с женой полностью не поддерживали Валерия, и его речи в защиту ГКЧП.

«Ага, — радовался я, — авторитет кузена падает», — бежали мы с ней на площадь, где стояла палатка с защитниками демократиии.

22 августа переворот потерпел поражение, а члены ГКЧП – Янаев, Варенников, Лукьянов, Павлов, Стародубцев, Язов и другие были арестованы.

Затем торжественно, в общероссийском масштабе, хоронили трёх погибших героев демократии, и совсем забыли про затравленного журналистами из‑за двух холодильников, маршала Советского Союза Ахромеева, скончавшегося от инфаркта, и в один день с «героями» преданного земле.

«Подумаешь, какой‑то там маршал, к тому же коррумпированный, — писала демократическая пресса, — целых два холодильника дома держал, когда у людей только по одному».

Мне хотелось бы лет этак через двадцать поглядеть в глаза этим писакам.

С 23 августа 1991 года КПСС перестала существовать… А ведь что там не говори, и как к ней не относись, она являлась становым хребтом, и скрепляла в единое целое Советский Союз.