Остроги. Трилогия (СИ) - Александр Шакилов

И главное — Данилу эти изменения ничуть не волновали.

Ему было хорошо. Да что там — ему лучше всех! Пусть едут в свою Москву, сражаются с зомбаками, да что угодно пусть делают, Дану до этого нет никакого дела.

У него появилось много, очень много глаз. Не два всего, но тысячи, миллионы глаз — и всеми он видел одновременно. Он парил над бескрайней прерией, изредка помахивая крыльями, и у него был загнутый клюв хищника, люто ненавидящего двуногих животных, покрытых разноцветными шкурами. И при этом он мчался по тайге, проваливаясь по грудь в сугробы, и был он рыже-черным, полосатым, и его боялись. А еще он плыл на большой глубине, медленно приближаясь к стальной громадине, чужой в этих водах, лишней. Он плыл, мечтая протаранить громадину своим могучим тридцатиметровым телом. И если он выживет после атаки, что совсем не важно, то поднимется на поверхность и выдует воздух из легких вместе с водой — и это будет красивый фонтан…

В этой бесконечности образов и ощущений Данила увидел себя, лежащего на земле. А рядом — Маришу, Равиля и Ашота, стрелявших в зомборысь, которая уже слезла с него и, смертельно раненная, кинулась на людей, мечтая о том, чтобы убить их, убить хоть кого-нибудь или просто укусить… Все, уже ни о чем не мечтая.

А потом мир потерял свою ослепительную, волшебную многомерность. И это было… было… словно Даниле враз ампутировали руки и ноги, выкололи глаза, отрезали язык и уши. Если бы он знал, что такое «сенсорный голод», то понял бы, что именно он сейчас испытывает. Хотелось кричать от страха, визжать от боли утраты, переполнявшей его. Вот-вот череп не выдержит — лопнет, расплескав содержимое по сосновым иглам. Ну и пусть, зато муки Дана закончатся.

— Брат, ты жив?! Ты жив, брат?!

— Отойди. Не мешай.

— Брат?!

— Не мешай.

— Эй, толстый, отвали уже от Равиля, чего ты под ногами путаешься?

— Что с ним?! Брат, как ты?! Ответь, брат!..

— Контакт со слизнем был весьма непродолжительным. Вероятность, что он выживет, велика, но…

— Что значит «но»?! Брат, ты меня слышишь?! Кивни, если слышишь…

— Но при этом велика вероятность того, что он станет умственно неполноценным. И это плохо. Я должен был привезти его в Москву абсолютно здоровым, я…

— Да кому какое дело, что ты должен?! Даня, брат, этот вольник, урод этот, говорит, что ты идиот теперь. Брат, ответь мне что-нибудь!..

А потом кто-то выключил звук.

И настало ничто.

*

Словно издеваясь над чистильщиками, катер дрейфовал по течению невдалеке от берега. Тут вплавь добрался бы младенец, впервые увидевший воду, — если б не сомы. И кто знает, каких еще речных тварей могли облюбовать слизни. Щук? Бобров? Цапель? Гурбану не хотелось об этом думать, и так положение безвыходное. Ну, почти. Пока Ксю не сказала последнего слова насчет реанимации движка, надежда еще есть.

Точнее — уже нет.

— Пациент скорее мертв, чем жив. — Блондинка развела испачканными маслом руками. — Я сделала все, что могла.

— Мертв… Угу… Это точно?

— Как дважды два четыре.

— Не знал, что ты в школе учила высшую математику.

— Когда я родилась, школ уже не было.

Вот и поговорили. Но главный вопрос повестки дня так и остался открытым: что делать?

Как попасть не берег, не потеряв людей? В идеале — еще и сохранив технику, без которой дальнейшее преследование невозможно?

Так ничего и не придумав, Гурбан присоединился к боевым товарищам на корме. Он готов был рассмотреть любое предложение.

Доктор как раз беседовал с Маевским, меняя тому повязку на ноге.

— Кстати, кто оказал первую помощь? — спросил Доктор.

— Я! — заулыбался Фаза, ожидая комплиментов.

Но Доктор лишь покачал головой и сцедил что-то о коновалах и намерениях, которыми устлана дорога в ад. И не дорога даже, а автобан.

— Доктор, хорош бурчать, — перебил его Гурбан. — Парни, есть соображения насчет того, как нам попасть на сушу?

Бек пожал плечами:

— У нас тут не Америка, водопадов нет. Хоть этого опасаться не надо.

— Колян, ты нас всех успокоил. Еще мысли есть?

Тишина в ответ. Река как раз делала очередной изгиб, возвращаясь почти туда, откуда чистильщики начали переправу, только несколькими километрами дальше в глубь Территорий.

— Ты, командир, как хочешь, — вновь заговорил Бек, — а я бы ничего не делал. Река — хорошо. Мы сами из воды, говорят. Почти полностью, на эти… на проценты, на много их. Значит, река — наш друг. Подруга то есть. Она поможет, я знаю.

Гурбан хотел было ответить насчет того, где он видел таких подруг, что натравливают на людей сомов, но не успел — Ксю крикнула, показывая вниз по течению:

— Смотрите!

Все обернулись. Прямо по курсу выпирал над водой причал, и не такой хлипкий, как тот, с которого чистильщики отплыли, а добротный, на бетонных сваях, способных простоять еще лет двести. А настил там был железный, не успевший еще насквозь проржаветь.

— Что за хрень?.. — удивился Гурбан.

А Бек расплылся в довольной улыбке:

— Я ж говорил, эти… проценты, много. Река нам помогла!

— Причал — это наш шанс. Нужно найти веревку! — велел Гурбан. — На катере есть веревка! Я где-то видел!

Все засуетились, выполняя распоряжение командира. Но судно слишком быстро оказалось напротив причала — и минуты не прошло. И его несло дальше по реке!

Удача выскальзывала из рук.

— Веревку! Кто-нибудь! — Командир чистильщиков сжал кулаки.

— Нашла! — крикнула Ксю. — Есть веревка! Целая бухта рядом с телом рыбака! Ничего, что в крови?

В первый момент Гурбану показалось, что она издевается. Но, связывая петлю, он понял, что Ксю ничуть не шутит. Блондинка все-таки.

Дрожащими пальцами — расстояние между катером и причалом увеличивалось с каждым мигом! — Гурбан закрепил один конец бухты на крюке, приваренном к борту. Хороший канат, сплетенный из синтетических волокон, практически неподвластных времени… Взглядом командир прикипел к обломку трубы, торчавшему на краю причала. Флагшток когда-то был. Молния в него, что ли, попала?

Хекнув, Гурбан швырнул веревку, рассчитывая накинуть петлю на трубу. Но он не был ковбоем, индейцем тоже не был, и потому чуда не случилось — синтетический канат соскользнул по ржавым листам причала в воду.

Гурбан зарычал. Ксю, стоявшая рядом, в страхе отпрянула. Катер относило все дальше и дальше. Для второй попытки времени уже не было, но командир не собирался сдаваться. В несколько рывков он подтянул аркан и уже приготовился бросить его вновь, точно зная, что все напрасно, когда на плечо ему положил руку Бек:

— Погоди, командир!

— Отвали! Нет времени!

— Дай мне, командир. — Пальцы впились в плечо.

И Гурбан доверился Коляну. Ведь среди предков Бека числились кочевники, умевшие на скаку набрасывать петли на головы лошадям и коровам, когда те еще были безопасными домашними животными.

— На!

К удивлению командира, Бек даже не попытался кинуть аркан. Он привязал канат к лому и, прежде чем Гурбан успел помешать, размахнулся и метнул его.

Лом, описав пологую дугу и протянув за собой канат, со звоном ударил в настил причала.

И продырявил его.

И застрял в нем!

В тот же миг канат натянулся, выбрав последние сантиметры провисания. Если б Бек чуть позже кинул лом — попросту не хватило бы длины каната, лом не долетел бы до причала.

Сместившись по течению относительно лома в настиле, катер застыл на месте.

— Бек, ты просто красавчик! — Ксю звонко чмокнула полукровку в щеку.

Тот от удовольствия даже глаза свои раскосые закрыл. Его киргизские предки могли бы им гордиться. Отличный бросок, правильное решение!

Фаза хлопнул Бека по плечу. Доктор заявил, что не перевелись еще богатыри на Руси. А Гурбан лишь хмуро зыркнул на причал, который хоть и не стал дальше, но и не приблизился.

Сейчас катер был похож на крючок, привязанный леской-канатом к удилищу-лому. А на крючке наживка — чистильщики. Аналогия не понравилась командиру. Рыбалка — это, конечно, отлично, но не в данном случае.

— Навались! — Гурбан первым вцепился в канат и потянул его на себя. Показалось, или катер действительно чуточку сдвинулся?

К Гурбану присоединился Фаза.

— Чего стоите?! — рявкнул он на остальных. — На берег что, совсем не хочется?!

— Раз-два-взяли! — скомандовал Гурбан, и на этот раз ему не показалось — расстояние между катером и причалом начало медленно сокращаться. Он все боялся, что канат не выдержит, лопнет. Или лом выдернется из настила, или еще что…

— Есть контакт! — Бек первым покинул борт и умело, будто только этим всегда и занимался, закрепил конец. Потом выдернул из настила свой лом.

Началась разгрузка. О том, где оказались и что им предстоит, чистильщики как-то не думали. До того ли? Вот именно, не до жиру, быть бы живу.