Пыльные слезы (ЛП) - Мерседес Сильвия

И она поймала нити и сплела их вокруг пальцев. Когда она крепко сжала все, она повернула. Нити порвались, заклинание разбилось. Якорь потерял блеск, стал мертвым куском облидита в ее руке. Обрывки заклинаний в центре быстро гнили.

Инрен бросила его за плечо и повернулась к товарищам.

— Нужно двигаться, — сказала она.

— Что за спешка? — осведомился Зарк. Его бледное лицо вернуло немного цвета, он поднялся на ноги. — Король мертв.

— Фендрель ду Глейв еще жив, — рявкнула Инрен. Другие скривились от этого имени. Они знали, кем был их настоящий враг. Не король. — Он соберет охотников и отправится за нами на рассвете. Нужно отвести королеву к ее короне.

— Мы можем справиться с группой эвандерианцев, — сказала Зилла, стиснув зубы. — Мы не так сильны, как раньше, но и не слабы, — она огляделась, моргая с внезапным осознанием. — Где Илейр? Где Сциас и Крисента?

— Их нет, — ответил Гиллотин. Он встал и поправил бережную хватку на королеве, держал ее как хрупкое стекло. — Илейр мертва. Остальные… не знаю.

Боль пронзила душу Инрен. И с этим она ощутила, как внутри нее пошевелился дух. Другой дух таился в глубинах этого тела. Фейлин, временно подавленная, но не пропавшая. Она могла использовать эмоции Инрен, чтобы захватить власть.

Ей нужно было бороться. Она не могла отвлекаться.

— Если Сциас и Крисента живы, они замедлят врагов, — сказала она. — Но мы не можем рассчитывать на это. Нужно двигаться. Зарк, возьми нашу королеву. Зилла, помоги ему.

Они поспешили послушаться, забрали хрупкое существо из рук Гиллотина. Хотя Ведьма ветра и Ведьмак бури не были сильными, двадцать лет смерти сделали тело Одиль почти призраком. Они несли ее без сложностей.

— В следующем поселении есть лошади, — сказала Зилла. — Мы легко сможем взять их.

— Хорошо, — Инрен повернулась к Трупному ведьмаку. — Гиллотин. Я хочу, чтобы ты остался. Они отправят разведку и найдут мой сломанный якорь. Дождись Фендреля и задержи его и его помощников. Убей их, если сможешь.

Трупный ведьмак улыбнулся, вытащил нож и провел клинком по ладони в шрамах. Свежая кровь потекла, и красная магия Анафемы вспыхнула во тьме.

— Я убью ду Глейва, — сказал он. — И внучку. Она не увидит еще один закат.

— Нет.

Сердце Инрен замерло. Она ощутила вспышку удивления товарищей, прыгающую от одного к другому как молния. Все посмотрели на Одиль.

Их королева, их богиня подняла жуткую голову. Глаза сияли, обрамленные белым, она посмотрела на Гиллотина.

— Не убивай мою внучку, — ее голосовые связки только недавно соединились, дрожали, и звук был хриплым и жутким. — Я взываю к верности, что когда-то была у тебя ко мне. Приведи девочку. Живой.

Гиллотин открыл рот. Инрен ощущала все протесты, которые он хотел озвучить, ведь такие же звучали и в ее голове, хотели сорваться с ее губ. Одиль смотрела ему в глазах. Ее шея дрожала от усилий, чтобы удержать голову. Гиллотин поклонился и прижал обе ладони к сердцу, выражая верность слуги.

— Ваше желание — закон, Обожаемая.

КОНЕЦ