Демоны обмана - Юрий Иванович

– Да… конечно… у вас же средняя ментальная связь с родными… вы его сразу чувствуете…

Семен не стал говорить, что его семьдесят восьмой уровень никак не восстанавливался после ранений и детей он в последний месяц ощущает только дальним фоновым восприятием, а вот уточнять стал почти непроизвольно:

– Я много кого чувствую! А ты про кого сейчас говоришь?

– Про вашего будущего… внука.

Немая сцена: великий Загребной с минуту стоит, словно пыльным мешком пришибленный. По крайней мере, именно такое словосочетание у него в голове только и крутилось.

Сильно растерялась и демонесса. Несмотря на пару вертуг прямо возле нее, она чуть было тоже не спрыгнула со шмеля на землю. Только и задержалась, что вначале не знала, к кому следует спешить: к заливающейся слезами Бьянке или к окаменевшему в ступоре любимому человеку. Это ее и предохранило от копошащихся у поверхности маустов. Но в любом случае следовало что-то предпринимать.

Первым делом она решила проверить женщину на банальную лживость. Поэтому, пользуясь своим умением сканировать здоровье человека, тщательно просмотрела землянку. Сомнений не осталось: та была беременна и действительно ожидала мальчика. По логике и понятиям, о его существовании родной дед должен был догадываться уже на третий день после зачатия. Так что теперь стал понятен и жуткий страх бедной женщины: она не сомневалась, что грозный, всемирно известный шабен не станет с ней церемониться, а попросту уничтожит. А перед смертью еще поиздевается, заставит каяться и унижаться. Тем более с ним бесполезно сражаться: прилетел он на духе их четвертого эфирного слоя и с демонессой, которая, по слухам, была ему равна в силе. Умертвить проблему намного проще, чем впоследствии разгребать политические дрязги, мирить поссорившихся друзей и соратников или тушить военные конфликты. И так для Рыцарской империи нелегкое время становления, а тут еще император вступил в связь с преступницей, и та от него забеременела. Худшего варианта не придумаешь!

Да только итальянка судила о людях явно по себе и не могла знать о той великой любви к детям и к семье как таковой, которая превалировала в каждом поступке и действии Семена. А Люссия знала. И стала действовать первой.

Вначале заставила Айна перелететь на три метра в сторону, вплотную к закрывшей от ужаса глаза женщине. Потом требовательно протянула ей руку и, подталкивая несчастную пленницу в спину сигнальным мини-торнадо, скомандовала:

– Хватайся и влезай ко мне! – Когда та чуть не грохнулась в обморок от ужаса, деловито пояснила: – Мне на землю нельзя, из-за маустов!

Вздернув Бьянку на широкую спину сайшьюна, они стали взлетать.

– А-а-а?.. – Рука пленницы непроизвольно уткнулась в сверлящего их глазами Загребного. На что демонесса недрогнувшим голосом тоже дала пояснения:

– А мы недалеко! Вон туда, где уже вертуг нет и где можно посидеть на травке Платформы и спокойно пообщаться. А отец первого рыцаря немножко разомнется и пройдет ножками.

На травке очередной Платформы она и в самом деле смело соскочила наземь, стащила туда же женщину и приступила к расспросам:

– Чего ты вообще решила в постель запрыгнуть к Виктору?

– Да я не решала, оно все само получилось…

– Не знаешь, чем это может закончиться?

– Знаю… Но так не хотелось в той тюрьме сидеть и пить этот мерзкий пасхучу. А тут он пришел и спросил о работе… а я готова была на что угодно, лишь бы больше не находиться в тех сырых подвалах…

Семен двигался к ним не спеша, но явно слышал каждое слово разговора.

– Ну ладно бы себе работала, а вот зачем?..

– Ну а потом я была так счастлива, что, когда он показывал мне, что надо делать, и пела, и смеялась, и чуть ли не на крыльях летала. Виктор сильно удивлялся, пытался даже меня припугнуть казнью, а я все равно радовалась и твердила: пусть хоть на казнь, лишь бы под открытым небом. Потом я стала со смехом рассказывать, как училась плавать и как это здорово прыгать с обрыва в воду… Потом еще что-то… И нам было так смешно… Я словно сошла с ума… Да я и сейчас ничего не соображаю и до сих пор не пойму, что между мной и им в тот первый вечер произошло. Нас словно током оглушило… Нас словно выбросило из этого мира неизвестно куда, а потом мы вернулись, и я поняла, что его люблю… Мне было все равно, что о нас подумают, мне хотелось просто немножко любви перед смертью… Я не могла забеременеть, у меня это никогда не получалось… Поэтому мы ни о чем таком не думали… И Виктор до сих пор ничего не знает… Но три дня назад я удостоверилась и поняла, что жить мне осталось совсем недолго… Мне никто этого не простит… И он не простит!..

Она с дрожью смотрела на приближающегося Загребного, которому осталось пройти метров двадцать. Затем захлебнулась слезами и рыданиями, закрыла лицо ладонями и простонала:

– Такой внук ему не нужен!..

Демонессе ничего не оставалось, как в порыве чисто женской солидарности прижать женщину к себе и успокаивающе гладить по спине. Потом мимикой дала понять своему любимому, что следует быстрее решать, как успокоить это запуганное чудо.

Но тот ничего иного не смог придумать, как начать с вопросов:

– Бьянка, тебе сколько лет? Тридцать три?

– Д-да… я м-много прожила…

– А Виктор мало. Ему всего девятнадцать! Он тебе в сыновья годится! Ты что, не могла себе кого-нибудь постарше подыскать?! – Он уже перешел на крик, хотя при этом попросил жестом прощения у демонессы: она ведь тоже была старше его. – Чего это тебя на молоденьких потянуло?!

Сквозь рыдания послышалось:

– Я не специально-о-о!.. Со мной никто, кроме него, не разговаривал больше-е-е!..

– Да тебя за такое убить мало!

Но по его тону и выражению Люссия уже поняла: что-то задумал. Поэтому вопросительно задвигала бровями, с силой придерживая забившееся в испуге женское тело.

Выдержав паузу, Загребной приблизился к пленнице, развернул ее силой к себе, заставил раскрыть лицо и, глядя прямо в глаза, перешел на свистящий шепот:

– Но у тебя есть шанс! Пожить немножко самой и спасти своего ребенка! Слышишь?! Только вот скажи мне: что ты готова для этого сделать?

– Все! Все, что угодно!

– Даже сесть обратно в мрачную и сырую тюрьму?

– Да!

– Даже если она будет из сплошного железа?

– Да!

– Но потом тебе придется оставить ребенка на воспитание мне.

– Согласна!

– И никому никогда о нем не рассказывать!

– Согласна!

Кажется, мизансцена проходила в лучших традициях мексиканских сериалов, и, вспомнив об этом, Семен в самый ответственный момент чуть все не испортил нервным, прорывающимся смехом. Если бы он сорвался, то все пошло бы насмарку. А так он пытался связать эту развратную, распущенную и еще совсем недавно жутко циничную женщину конкретными, страшными клятвами. Еще минут десять после этого он на нее конкретно «давил», оговаривал детали договора, требовал полного подчинения и косвенными данными доказывал, что иного выхода у этой ведьмы просто не существует. Если она не спрячется на корабле – вернее, не отправится туда на добровольное заточение, – то ее жизнь и ломаного гроша стоить не будет. Ее в любом случае если не уничтожат сразу недовольные оппозиционеры, то распластают после свержения с трона молодого императора.