Зеркальный лабиринт - Анастасия Игнашева

такое?) побеждает группа каких-то странно одетых людей и зигует. Холод по спине. Польша красит автобусы в желто-голубой и косится на Львов. Латвия укладывает шпроты в банки в виде тризубов в нашу поддержку. За нас сам Навальный (знать бы ещё кто это?) откуда-то из того самого Мордора, что напал. Кстати, а почему Мордор?

Пока пытаюсь оттереть свастику с плеча, вижу по телевизору главнокомандующего. Изо рта выпадает сигарета. Он выступает на Грэмми и Каннском фестивале… А в этот момент наши позиции утюжит артиллерия.

Вскочила в холодном поту. Я дома, в России. Какой восторг. Слава Богу. Слава России.

— Это что-то из событий столетней давности. — ответила Анна отсмеявшись. Тогда война с Диким Полем была. Она долго длилась. Ещё прабабушка Джаконда там повоевала.

— Но самое интересное даже не это. А то, что я, точнее этот странный человек, мужчина, представь себе! — охраняю какой-то сейф. Причём всё это в каких-то подземельях какого-то огромного завода. Зачем я его там охраняю — не понятно.

— Сейф говоришь? — задумчиво переспросила Анна.

— Ну да. Огромный такой. Железный и жутко старый. С надписью, кажется… 1908 годъ.

— Забавно. Мы в том лабиринте нашли что-то похожее. Тоже сейф и тоже с надписью «Сан-Гали 1908 годъ». Марта это, почему-то жутко перепугало.

— И что бы это значило? — воззрилась на Анну мать.

— Не знаю.

Анна задумалась. Но вдруг вскочила со своего места.

— Ты чего? — спросила Татьяна.

— Стоп! Из подземелья мы вышли все вместе — Март, я, Джинн с ребятами, Мавромати и Тереза. Но в лагере её не оказалось! Мы пришли без неё!

Татьяна задумалась.

— Да. В лагере её не было. Эвакуация, если честно, шла в авральном порядке, мы ведь буквально бежали с этой планеты. Но её я тоже не припоминаю.

— И вот теперь — внимание, вопрос! — куда делась Тереза? И действительно ли она та, за кого себя выдавала?

Вернувшись в палату к Комбригу Малинин, после двухчасовой терапии, которой не удалось избежать у медика, сразу же завалился в кровать.

— Отбой! — Сказал сам себе бывший вояка и попытался заснуть. Но армейская привычка спать в любой ситуации и в любом положении не сработала. Слишком много событий навалилось за последние несколько дней. Но ведь есть веками испытанный способ — чтение Устава на ночь.

Адмирал медленно повторял про себя: "Для непосредственной охраны имущества, материальных ценностей, личного состава выставляется караульный, он же часовой. Сменить его имеет право только начальник караула.

Перед принятием смены часовой обязан осмотреть доверенные ему объекты на предмет целостности.

Часовой обязан нести службу бодро, бдительно охранять, продвигаться по указанному маршруту, не покидать пост, при обнаружении нарушений немедленно сообщить начальнику караул………."

Способ не подвёл.

Ещё один сон Адмирала.

…Нарастающее чувство страха не давало сдвинуться с места. Малинин обернулся, вокруг расстилалось огромное пространство. Серое небо, промозглый ветер, липкий туман или какой-то дым рваными клочьями закрывал обзор. Вдали виднелись неясные тени, похожие то ли на деревья, то ли на руины зданий. Казалось — протяни руку и кончиков пальцев не увидишь. Но такие эксперименты проводить не хотелось. А вдруг пальцы не только не увидишь, но и лишишься их. Страх. Он опутывал тело так плотно, что даже дышать было трудно.

Под ногами был бетон. Серый, с выщерблинами и трещинами, мокрый, местами в лужах плавали грязно-черные куски сажи. Откуда-то сверху нарастал гул. Сначала он был чуть слышен, но постепенно нарастал, становился низким, дребезжащим, неприятным, закрадывающимся в самые потаённые уголки души. Где-то сзади заревела сирена. Такие ревуны применялись в старые времена, когда одна за другой на Земле шли мировые войны. Через какое-то время к этим звукам добавился нарастающий свист. Почти оглохший Малинин с трудом представлял, что ему надо делать прямо сейчас. В душе нарастало чувство обречённости. В этот миг раздался близкий взрыв, бетон под ногами больно ударил в пятки, Малинина подняло и ударило о внезапно возникшую рядом кирпичную стену. Сверху посыпалась штукатурка, пыль заволокла всё вокруг. Где-то вдалеке кричали «Урааааа!». Тело пронзило нестерпимой болью. Сознание было прерывистым. Малинин то ощущал, что его куда-то несут, то он слышал голоса, то снова взрывы. Рядом молодой женский голос совершенно спокойно говорил: «Ничего-ничего, они уже удрали — испугались!». Наконец настала тишина. Малинин лежал на спине и смотрел на небо. Ясное безоблачное небо, глубокое-глубокое и неописуемого голубого цвета. В вышине был виден серебристый самолёт. «Странный силуэт» — мелькнула мысль. Рядом звонкий мальчишечий голос скороговоркой выпалил: «Ишь разлетался, гад. Ну дождёшься, наши ястребки тебя собьют, дай срок».

— Подъём! Хватит бока отлёживать да зубами скрипеть, салага! — Раздался хриплый голос Комбрига.

Малинин скосил глаза и увидел бывшего командира.

— Встречай гостей! — оглушительно гаркнул Комбриг.

Анка редко заходила в комнату мужа после его смерти. Семейной жизни, по большому счёту, не было. Она оставила новобрачного Марта в день свадьбы, когда группу вдруг сорвали по тревоге и вернулась только через месяц. За те полтора года, которые прошли до похищения Марта, они были вместе не больше месяца, если сложить все дни. А потом он исчез. И только спустя почти год Анна со своими ребятами во время очередной операции случайно нашли его в одной из лабораторий, размещённых астероидном поясе в секторе Ипсилон-07. Что за дрянь ему там вкололи — никто так и не смог понять. Что-то, что вызвало аутоиммунный синдром, но не простой. К тому моменту, когда Анна, ставшая уже командиром группы, его вызволила, у Марта уже отнялись ноги и начали отказывать почки. Больше всего он боялся, что эта дрянь заразна окажется. Но Анна, не взирая на его мольбы и протесты, притащила его в Тайцы.

В комнате было прохладно и всё ещё витал в воздухе лёгкий запах лекарств и его туалетной воды. Стол с компьютером у окна, кровать с гидроматрасом, в углу всё ещё стояло инвалидное кресло. Март никогда не любил лишних вещей. Только необходимое. А нужно ему было очень немного.

Толстая тетрадь в тёмной обложке нашлась в верхнем ящике стола. Март пописывал мемуары, но не доверял компьютеру, предпочитая по старинке водить ручкой по бумаге.

«Я не вернулся из боя» — такое название было, почему-то, дано этим записям. Ниже значилось: « Моей жене Анне — с любовью».

'Никогда не испытывал желания писать мемуары. У меня на родине, в отличии от Земли, это просто не