Студенты. Книга 1 - Анатолий Аргунов

Она выговорила это всё на одном дыхании, посмотрела на часы, объявила, что занятие окончено, и вышла из кабинета.

Ребята в удивлении зашумели. Колька первым высказал Савве всё что думал по этому поводу:

— Ну зачем тебе далась эта немка? Чего с ней спорить?

— Задачу не так надо решать.

— Да решай, как тебе нужно, только не заводи преподавателя. У них и так самолюбие уязвлённое, а тут ты со своим новым решением. Ну не хотят они нового. У них всё старое хорошее. Ты что, не знаешь этого? Так я тебе объясню. Из-за тебя теперь вся группа на ушах стоит. Она, зараза, в отместку всем теперь оценки испортит! Вот чего ты добился!

— Да что ты к нему пристал, — заступилась за Савву тихая Светочка. — Савва прав. Он хочет, чтобы к его мнению тоже относились с уважением.

— К его мнению? — передразнил Колька. — Кому нужно его мнение? Одна головная боль от его мнения!

— Хорош спорить, — вмешался самый авторитетный в группе Сергей Ковалёв. — Просто нужно иметь в виду, что у каждого преподавателя в голове свои тараканы. А ты, Старик, в принципе прав. Хотя и достаёт она тебя и нас своими домогательствами.

На том спор был завершён. К счастью для Саввы и, пожалуй, всей группы, немка заболела. На её место пришла молодая ассистентка, у которой Савва стабильно стал получать хорошие и отличные отметки. Вся эта ситуация не стоила бы и выеденного яйца, если бы в конце семестра не оказалось, что Савва не получил зачёт по биохимии. Все, даже не очень сильные студенты, получили заветную роспись в зачётке, а у Саввы, в журнале напротив его фамилии, стояла жирная чёрточка. Савва попытался через старосту выяснить, почему ему не поставили оценку. Оказалось, Швацвальд не разрешила его аттестовать, так как, по её мнению, у Мартынова не сдана одна тема; принимать эту тему будет только она. После третьего захода к Швацвальд Савва понял, что зачёта ему не видать как собственных ушей. Что бы он ни отвечал, немка находила зацепку и отправляла его обратно, доучивать.

Дело приобрело для Саввы неблагоприятный оборот. Оставался один день до начала первой в его жизни сессии, а у него не получен зачёт. Поэтому автоматически Савва не допускался до экзаменов со всеми вытекающими отсюда последствиями. И тогда Савва решил пойти к заведующему кафедрой профессору Белякову Ивану Филимоновичу и всё подробно рассказать.

Профессора он с трудом нашёл в виварии среди мышек-полёвок, с которыми тот проводил опыты. Это был странноватый профессор: невысокого роста, кособокий на одно плечо, худенький, в огромных очках, из-под которых выглядывали умные пытливые глаза с красноватыми белками, словно у кролика. Видимо, из-за них к профессору прилипла кличка «Каплун».

Закончив своё сбивчивое объяснение и не зная, что делать дальше, Савва стоял за спиной Каплуна. Тот, не поворачиваясь к Савве, протянул руку:

— Давайте зачётку.

Савва послушно полез в портфель и протянул зачётную книжку. Не говоря ни слова, Каплун поставил зачёт и, расписавшись, вернул зачётку Савве.

— Всё, молодой человек, желаю успехов! — и снова занялся своими мышками.

Савва стоял, не зная как поблагодарить профессора. У него даже слезы навернулись на глаза: вот так, одним росчерком, решена его дальнейшая судьба. Савва пролепетал что-то вроде «Большое спасибо!», но Каплун уже замахал на него рукой:

— Не мешайте, идите, идите. У меня серия опытов, я занят. Или у вас ещё что-то?

— Нет-нет, профессор, — и Савва вылетел из вивария, как пробка из бутылки шампанского.

Конечно, такие уроки из жизни не забываются. Именно они становятся теми вехами, по которым отмеряется жизненное пространство, отведённое каждому в этом мире. Савва навсегда запомнил этот поход в виварий и то, как делается авторитет профессора. И не раз потом сам повторял пример Каплуна, но уже со своими студентами.

Как потом пояснили Савве, Каплун был очень талантливым учёным, пережившим в детстве блокаду. Несмотря на худобу и даже тщедушность, большие красные глаза от перенесённой в детстве из-за отсутствия витаминов куриной слепоты, он был очень добрым и отзывчивым человеком. Умер неожиданно от инфаркта в конце учебного года; оказалось, что ему ещё не было и сорока пяти лет. Когда его хоронили, кажется, весь институт — от ректора до студента-первокурсника — шёл за гробом этого грустного и болезненного профессора. Савва тоже был среди провожающих.

Глава 14. Халтура, или способ выживания

Студент есть студент, даже если он из обеспеченной семьи. Он всегда голодный и ему всегда не хватает денег. Конечно, это утверждение не претендует на аксиому, но многое объясняет в студенческой жизни.

Так или иначе, студентам всегда чего-то не хватает: одной ночи перед экзаменом, одного рубля, чтобы дожить до стипендии… В общем, дефицит во всём. И лишь в одном наблюдается избыток — много работы. Иногда кажется, что вот-вот упадёшь и не встанешь, настолько устал от бесконечных контрольных, зачётов, экзаменов. А тут ещё подработка — халтура, как говорили студенты в те годы, когда Савва Николаевич учился.

Халтура была разной: кто-то подрабатывал на овощных базах, перебирая картошку, морковку и лук. Кто-то шёл в санитары-носильщики. И уж совсем редкие счастливчики попадали в сферу производства: электриком, сантехником, слесарем или кем-то в этом роде.

В конце шестидесятых спрос на низкоквалифицированные работы был огромным, поэтому студентов брали охотно. Они хоть как-то закрывали прорехи в огромном хозяйственном организме большого города, каким был Ленинград. Платили, правда, мизер, но подработка всё равно была существенной добавкой к стипендии в двадцать четыре рубля. Поэтому подрабатывали почти все иногородние студенты.

Свою первую халтуру Савва Николаевич запомнил хорошо: разгрузка вагона с арбузами. Арбузы — штучный товар. Его не бросишь в кучу, как капусту, и не кинешь лопатой, как картошку. Каждый арбуз нужно брать ручками, передавать друг другу аккуратно и сгрузить на овощебазу. Студентов на это дело брали охотно. Во-первых, молодёжь больших денег не драла, а во-вторых, работала быстрее и лучше, чем штатные грузчики. У тех лозунг один — бери больше, кидай дальше. За это, собственно, им и платили. Поэтому и носить по арбузу за червонец в день они ни за что не соглашались. Тогда приглашали студентов. Благо, от овощебазы до института полшага. И студенты легко соглашались. Кому же не хочется подзаработать да ещё до отвала наесться настоящих астраханских арбузов. Савва раза два попадал на такое мероприятие и оставался доволен. Приработок хороший и досыта наедался.

Но у студентов существовала жёсткая конкуренция. Формировались бригады по землячеству или ещё по каким-то признакам. Один из бригады постоянно дежурил на базе и, как только вагон подходил, тут же сигнализировал своим. А те уж наготове и — не важно: лекция идёт или практическое занятие — уходили. Игра стоила свеч. Отработать пропуск можно всегда, а денег заработать только сейчас. Приработка у первокурсников было немного. На погрузке-разгрузке овощей работали, в основном, вторые или третьи курсы. У них и времени побольше свободного, да и покрепче были. После первого курса из салажат превращались в зрелых мужчин, сильных и выносливых. Слабаков среди студентов почти не бывает. Надо выживать: как тогда, так и сейчас.

На втором курсе Савва жил на Кирилловке — в общаге недалеко от Московского вокзала. Там же располагалась двадцатая ТЭЦ, работающая на угле. Вот на этих двух объектах Савва с товарищами постоянно и халтурил. Осенью на разгрузке овощей и фруктов на товарной станции «Ленинград — Сортировочная», а ближе к зиме разгружали мешки с сахаром. Работа не для слабых. Наш российский мешок в пятьдесят килограммов мог на спине унести каждый, а вот 90-килограммовые мешки кубинского тростникового сахара поднять было под силу далеко не всем. Обычно собирались бригадой в пять-шесть человек и разгружали шестидесятитонный вагон за вечер. На каждого в среднем выходило по десять тонн сахарка. Такса — рубль за тонну. За четыре-пять часов работы без перекуров червонец на нос.

Для крепкого спортивного Саввы такая работа была не в тягость, но руки и спина потом два дня болели. Савва Николаевич даже сейчас, через сорок с лишним лет, словно ощутил тяжесть того мешка. Господи! Это какое же нужно было иметь здоровье, чтобы десять тонн перекидать как ни в чём не бывало! Зато теперь вот они, последствия той халтуры: остеохондроз позвоночника, камни в почках. Да к тому же ели и пили всё, что было съедобным.

Но по-настоящему везло тем, кто устраивался на «блатные» должности, и самая престижная из них — дворник. Мало того, что платили почти ни за что шестьдесят пять рябчиков в месяц, но, кому повезёт, давали жильё служебное бесплатно! И пусть это была каморка где-нибудь в подвальном помещёнии, не беда. Главное, что ты там один. Теперь и подружка не проблема. Есть куда привести. Красота! И голубая мечта любого студента с периферии.