Он, другой и ты - Ольга Пожидаева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сашка предположила, что Костик оставил это все, когда менял ей полотенцесушитель. Дима полез под кухонную раковину, и Нестерова некоторое время любовалась его ногами и полоской пресса, которая то и дело мелькала из-под задравшейся майки. Она как зомби таращилась туда, пытаясь разглядеть, есть кубики или нет.
– Саш, иди в ванную, когда скажу, включишь воду. Хорошо?
– Угу, – буркнула Сашка, едва сдерживаясь, чтобы не надавать себе отрезвляющих пощечин.
Она стояла у люка с трубами, ожидая сигнала, и он не заставил себя долго ждать. Нестерова повернула кран и тут же побежала на шум в кухне. Там опять хлестала вода, а Дима пытался вылезти из-под раковины, боднул что-то, матерясь и отплевываясь. Сашка рванула назад и снова перекрыла трубы.
– Ну супер, – Токарев показал вернувшейся девушке большой палец, сидя в луже на полу и вытирая лицо рукой. – Я же просто спросил, слышишь ты меня или нет.
– Я не разобрала, думала, ты просишь открыть, – Саша протянула ему чистое полотенце.
– У тебя сорвало кран, который на фильтре, а общий кухонный в порядке, – сообщил Токарев, вытираясь.
– Это хорошо?
– Ну, воды не будет только здесь, – Дима показал на раковину. – Я перекрыл уже, в ванной можешь включить. Завтра вызови слесаря что ли, там как-то странно все врезано. Иди сюда, покажу кран.
Саша присела на корточки рядом и, светя телефоном, рассмотрела вентиль, который прятался у дальней трубы. Дима объяснил, в какую сторону крутить, и начал подниматься. Саша тоже встала, оказавшись с ним лицом к лицу. Она отшатнулась, едва почувствовала тот невероятный запах, который всегда рвал шифер с ее крыши. Нестерова сделала шаг назад, и снова ошибка. Теперь перед глазами был рельефный торс, обтянутый мокрым белым хлопком. Сашка залюбовалась, ведь все выглядело так, как она предполагала. Не качок, но подтянутый, так, как она любила. Пока глазела на его мышцы, Дима зябко повел плечами.
– Ничего, если я майку сниму? Водичка прохладная, зараза.
– Ох, конечно, – Саша перевела взгляд ниже, заметив, что и джинсы все мокрые. – И штаны тоже снимай.
– Серьезно? Хочешь снять с меня штаны, малышка? – развеселился Токарев от ее предложения, красочно лязгая пряжкой ремня.
– Заткнись, – огрызнулась Нестерова, но все же не смогла спрятать улыбку. – Повешу над газом. Майка мигом высохнет, ну и джинсы немного.
Сашка специально отвернулась, пока он снимал штаны, чтобы включить конфорки. Она закинула на веревку Димины вещи, выдала ему свой огромный махровый халат, в котором обычно курила на балконе, и наконец вежливо предложила чаю гостю.
– Я б поел, если честно, – совершенно не стесняясь, признался Дима. – Давай пиццу закажем. Или роллов?
– Роллов, – кивнула Сашка, снова безуспешно пряча улыбку.
– Что смешного? – Токарев вскинул бровь, листая справочник в телефоне.
– Ничего, ничего.
– Калифорния? Лосось? Креветка? Нормально?
– И с тунцом, – добавила Саша.
– Окей.
Дима сделал заказ, без запинки назвав Сашин адрес, отчего ей стало слегка не по себе. Еда приехала очень быстро, и они, слегка повздорив по поводу оплаты, все же поделили счет поровну, уютно устроились на той же кухне. Нестерова заулыбалась, едва Дима положил в рот первый ролл.
– Ну чего ты все ухмыляешься? – не выдержал он ее веселого взгляда.
– Немного ностальгирую, – махнула рукой Саша, отчего-то перестав нервничать в его присутствии, и призналась. – Я первый раз ела роллы именно с тобой.
Дима замер, подняв глаза на Сашу. Он смотрел, слегка прищурившись, пытаясь вспомнить.
– Да, да. Я буду пиво с орешками, – прокривлялся Токарев, изображая Сашку. – А потом умяла полтарелки.
Сашка засмеялась в голос, вспоминая, как они сидели в «Стене», как он кормил ее почти насильно.
– Это было очень мило и смело с твоей стороны, – внезапно охрипшим голосом добавил Дима.
– Мило и смело? Что за глупости? – не поняла Саша.
– Обычно девочки заказывают самое дорогое шампанское и навороченный десерт, а ты не постеснялась ограничиться пивом.
– Я как раз постеснялась заказать шампанское.
– Вот именно это и было очень мило.
Дима смотрел на нее слишком нежно, слишком интимно, и Саше снова стало не по себе. Он словно раздевал ее этим проникновенным взглядом. Копаясь в своей памяти, Токарев воскрешал в ней скромную студентку, которая отчаянно хотела своего босса.
– А потом ты призналась, что никогда не ела роллы. И я считаю, тебе потребовалось немало отваги для этого, – добил Дима.
– Я просто говорила правду.
– Немногие могут себе это позволить.
Саша опустила глаза, чтобы подцепить очередной ролл, но на ее тарелке ничего не осталось, и она решила спастись от этого разговора временным бегством.
– Я принесу ноут, хорошо? А то мы так и не поговорим по делу.
Дима кивнул, и она ушла в комнату. Пока Саша переносила компьютер на кухню, Токарев доел и прибрал на столе, оставив только две чашки чая, которые вновь наполнил. Нестерова невольно вспомнила, что, несмотря на свой немалый достаток, Дима никогда не был снобом. Он так же естественно вел себя на кухне ее съемной квартиры сто лет назад. Очевидно, годы не поменяли привычек этого мужчины.
Открыв ноут, Саша нашла файл со статьей, решив оставить заметки прямо под текстом. Она выдержала паузу, слегка растерявшись. Нестерова была готова задавать эти вопросы по ходу интервью, естественно вплетая их в беседу, но начать сразу было как-то неудобно. Саша пробежала глазами по тексту, понимая, что тянет время, но слова просто не шли с языка.
– Давно ты вернулся в город? – наконец спросила она для начала.
– Года полтора назад, – ответил Дима, прикинув сроки.
– У тебя остался только салун? Им ведь кто-то управлял, пока тебя не было?
– Да, я оставлял сестру за главную.
– Сестру?
– Ну да. Когда уезжаешь далеко и надолго, не зная, вернешься ли вообще, лучше, чтобы тыл прикрывали родственники.
– Ты не хотел возвращаться?
– Я вообще мало, чего хотел.
– Так загадочно, – не сдержалась Сашка.
А Дима, кажется, не оценил издевки. Он поджал губы и весь напрягся. Саша невольно вспомнила его тридцать третий день рождения и волну презрения, которой он окатил ее после вручения подарка. Она искала нужные слова, нужный вопрос, чтобы сгладить ситуацию, но слишком разволновалась, чтобы мыслить трезво.
– Хочешь знать, почему я уехал? Где я был? Что
