Сто рентген за удачу! - Филоненко Вадим Анатольевич

– А-а-а, гады!!! – завопил Пух, вскочил на ноги и бросил гранату в заросли смородины.

Тут же последовал ответ неприятеля – пуля прошила Пуху руку. По всей видимости, стрелок опять метил в голову, но Андрюха в момент броска развернулся плечом, и это спасло ему жизнь.

Впрочем, ранение оказалось серьезным – рукав комбинезона быстро набух от крови. И все же парень не растерялся – моментально распластался на земле и откатился за ближайшую лиственницу, уходя из-под обстрела, а заодно собираясь переждать в укрытии взрыв от брошенной им гранаты.

Громыхнуло. В воздух поднялся фонтан земли, обнажая бетонный кусок фундамента. Засвистели осколки. Когда все успокоилось, я осторожно поднял голову, осматриваясь. Ну, что? Неприятель готов? Можно вставать и идти обыскивать трупы? Ага, щас! Невидимые автоматчики как ни в чем не бывало открыли огонь, словно отгремевший рядом с ними взрыв был безобидной детской хлопушкой.

– В эскадах они, что ли? – проворчал Марек.

– C полной уверенностью можно утверждать только одно – они не нагишом, – съехидничал я.

Эскада – это укрепленная до последней степени разновидность защитного бронированного комбинезона с полной автономной системой жизнеобеспечения. Облаченный в эскаду человек не боится прямого попадания из большинства типов ручного стрелкового оружия, может выдержать взрыв гранаты. Короче, этакий ходячий бронированный танк индивидуального пошива – почти идеальный и почти неуязвимый.

Но усиленная броня имеет и один существенный недостаток – чрезмерно большой вес. Разработчики эскады решили вопрос за счет особого внешнего каркаса и «механических мускулов» – специальной поршневой системы гидравлических накладок, которые идут поверх бронированного комбинезона и питаются от расположенных на поясе аккумуляторов. И все же боец в эскаде становится медлительным и неповоротливым.

Я бросил дымовуху и под ее прикрытием подкатился к Пуху. Он полусидел, укрывшись за лиственницей, и зажимал раненое плечо здоровой рукой.

– Ну-ка, Андрюха, дай взглянуть.

Парень убрал ладонь, открывая рану. Так, что тут у нас? Кровь темная, почти черная, струится обильно, но фонтаном не бьет. Значит, пуля перебила вену, не артерию. Причем прошла навылет, кость не задела. И на том спасибо.

Я достал из кармашка разгрузки кожаный ремешок, который каждый бродяга носит при себе именно на такой случай, перетянул руку Пуха ниже раны. Затем сделал ему противошоковую и противовоспалительную инъекции, вколол местный анестетик. Разорвал зубами перевязочный пакет с бинтом и смоченными в медицинском растворе ватными подушечками, наложил их на рану. Через некоторое время нужно будет снять жгут, ограничившись просто давящей повязкой. Пух во время процедуры полулежал, навалившись спиной на древесный ствол, и пытался улыбаться: дескать, все пучком, Бедуин.

Мне все больше и больше нравился этот парень. Конечно, проводник из него никакой, зато в остальном молодец. Под обстрелом не растерялся, не запаниковал. Не ударился в истерику, видя гибель друзей. Да и собственное ранение принял спокойно. Из него получится отличный боец… если он выживет в этом бою, конечно…

Дым постепенно развеивался, я осторожно приподнял голову, в который уже раз напряженно осматривая окрестности в поисках неприятельских стрелков. Ну, где же эти гады прячутся?! Едрить их в качель со всех сторон!

Мой взгляд пробежался по увитой табаком стене, уперся в обнажившийся от взрыва кусок фундамента…

– Вот ведь кретин! – с чувством сказал я.

– Надеюсь, ты имеешь в виду себя? – съехидничал Марек. Он присоединился к нам и обеспокоенно взглянул на Пуха: – Андрюха, ты как?

– В норме, – через силу откликнулся тот.

– Вот и молоток… Бедуин, на что это ты уставился, а?

– На дот.

– На что?! – вытаращил глаза Марек.

– На вражеский дот, – повторил я.

…В бытность свою в диверсионном спецназе довелось мне однажды побывать в похожей ситуации. Меня тогда временно прикомандировали в качестве советника к одному из мобильных воинских подразделений наших ближневосточных друзей. В очередном рейде я со своими «воспитанниками» угодил в мастерски выполненную засаду…

На самом деле ловушка была устроена предельно просто. Посреди двора выкапывался погреб, его укрепляли кирпичной кладкой – получалось некое подобие бункера. Потом сверху накрывали толстой бетонной плитой так, что со стороны она выглядела намертво вкопанным в землю куском фундамента разрушенного дома. Плиту осторожно приподнимали над землей с двух углов при помощи домкратов, и снайперы через образовавшуюся щель снимали моих ребят, оставаясь практически невидимыми для наших глаз. Вот такой простейший и гениальный одновременно дот. Когда нам наконец-то удалось обнаружить его, плита просто опустилась на землю, отрезая от нас снайперов. И пока мы пытались сдвинуть с места многотонную махину, противник успел скрыться через подземный ход…

– Это дот, Марек, – пояснил я. – То, что мы приняли за остатки фундамента, на самом деле дот. Там и сидят «невидимые» стрелки.

Вообще, засада выполнена профессионально. Кажется, тот, кто устроил ее, проходил одну подготовку со мной…

Марек вооружился биноклем.

– Блин! Даже теперь, когда я точно знаю, куда смотреть, не вижу ни хрена, – проворчал он. – Дот, говоришь… И как будем его брать?

– Быстро и осторожно… У тебя сколько дымовух?

– Одна осталась.

– И у меня одна. Итого две.

– Что ты задумал?

– Надо создать дымовую завесу. Будем кидать по одной шашке. Я первый.

– Понял.

Марек отполз за соседнюю лиственницу, а я достал шашку и бросил в указанном направлении. Как только между нами и дотом выросла густая стена дыма, мы с Мареком рванули вперед. Однако противник, похоже, раскусил наш маневр – огонь стал настолько плотным, что мы были вынуждены залечь.

Конечно, благодаря дыму от шашки автоматчики нас не видели, стреляли наобум, но нам от этого не становилось легче. Какая разница, от какой пули загнуться – случайной или выпущенной точно по тебе?..

Я лежал, вжавшись в землю, и слушал трескучий автоматный «хор». Очереди били то дружно – в унисон, то по отдельности. Теперь я смог точно определить количество стрелков. Трое. Причем, один из них довольно неплох, а двое других те еще мазилы. Похоже, неопытные новички. Значит, есть шанс, что они совершат ошибку. Скорее бы, а то дым от шашки почти развеялся…

К счастью, долго ждать не пришлось. Два автомата одновременно замолчали, видно, стрелки перезаряжались, и лишь один из «Калашей» продолжал стрелять. Мы с Мареком, не сговариваясь, вскочили и бросились к следующим, намеченным заранее укрытиям.

Я едва успел втиснуться за какую-то кочку, как пули засвистели у меня над головой. Теперь опять стреляли из трех стволов. Марек с разбегу упал за куст смородины, в прыжке бросая свою дымовую гранату. Над холмом вспухло очередное облако густого молочного дыма.

Неприятелю снова пришлось стрелять практически вслепую, но воспользоваться этим нам пока не удавалось – плотный огонь не позволял поднять головы. Мы лежали, тесно прильнув к земле, и смотрели, как дым от шашки постепенно тает, сводя к нулю наши шансы добраться до дота живыми.

И тут произошло чудо. Один из автоматов заклинило как раз в тот момент, когда два других перезаряжались. Мы с Мареком не стали ждать приглашения – ринулись в сторону ложного фундамента. Добежав до цели, мы распластались прямо на крыше дота, ломая гибкие ветки смородины. Все! Теперь автоматчикам нас не достать.

Это поняли и наши противники – мгновенно прекратили стрельбу, не желая понапрасну расходовать патроны. Мы с Мареком были для них недосягаемы, а Пуха они, вероятно, посчитали мертвым – парень лежал совершенно неподвижно, то ли лишился сознания от потери крови, то ли просто проявил благоразумие и затаился до поры до времени.

Марек жестом привлек мое внимание. Показал зажатую в руке гранату и кивнул на бетонный блок под нами: дескать, «порадуем» автоматчиков сюрпризом? Я согласно наклонил голову. Марек сорвал с гранаты чеку, по-змеиному ловко скользнул вперед и быстро пропихнул в узкую щель бойницы круглую смерть.